Маркус провел мозолистой рукой по изгибу ее спины, задержавшись на ягодицах.
— Все-таки как мудра Нола! — прошептала она.
— Нола? — глухо переспросил он.
— Она посоветовала мне подушить поясницу. Сказала, что я об этом не пожалею.
Маркус стал поглаживать пальцами ее спину, пока не нашел нужное место. От запаха фиалок его ноздри затрепетали.
— Еда остывает, — напомнила она.
— Но не мое желание, — упрямо заявил он.
— Чем скорее мы поедим, тем скорее сможем поторговаться, — резонно ответила она.
Прежде чем убрать руку с ее ягодиц, он сильно надавил вниз, так что ее лобок уперся в подушку и она ощутила первые признаки сексуального возбуждения.
Снаружи сверкнула ослепительная молния, за которой последовал такой оглушительный удар грома, что, казалось, задрожала крыша.
Маркус подошел к стоящему между ними столику. Он нарезал бедро дикого кабана, выбрал самые лучшие артишоки, самую нежную зеленую фасоль, самые тонкие стрелки спаржи и поставил тарелку рядом с ней вместе с кувшинчиком подогретого оливкового масла со специями.
Келл также принес кресс-салат и салат-латук. На огромном блюде в центре стола лежали разные сорта сыров, оливки и орехи. Маркус подвинул поближе к ней чашу с водой для омовения рук и полотенце и лег на диван напротив.
Они лежали лицом к лицу, телом к телу. Под локтями — маленькие золотистые подушки. Буря за стенами бушевала с такой же силой, как и буря внутри.
Маркус никогда не страдал отсутствием аппетита, так что он отдал должное всему, что было перед ним поставлено, но если бы он не знал, что подан его любимый дикий кабан, то так бы и не понял, что съел.
Его глаза неотрывно смотрели на Диану, не упуская изящных движений ее рук, наблюдая, как она деликатно облизывает пальцы, как делает глоток из кубка. Он видел, как липнет к каждому изгибу ее тела фиолетовый шелк, как он подчеркивает округлость ее груди. Если бы он сам не убедился, что она девственна, он никогда бы этому не поверил. Она была так соблазнительно женственна и так по-женски мудра… Она уже созрела для любви.
Диана окунула пальцы в ароматную воду и вытерла их полотенцем.
— Ты закончила? — нетерпеливо спросил он.
Она взяла сливу и жадно впилась в нее.
— Закончила? Да я только начала, — промурлыкала она.
Маркус решил, что он уже достаточно от нее натерпелся.
— Я готов! — с чувством возвестил он.
— Я не стану спрашивать у тебя доказательств, верю на слово.
Он сначала удивился ее намеку, потом откинул голову и рассмеялся. Она не могла не заметить, какой мускулистой была его шея. Удар грома помешал ему заметить, как у нее перехватило дыхание.
— Значит, я все же тебя забавляю. Я уже потеряла надежду увидеть тебя смеющимся.
Он рывком спустил ноги на пол.
— Нет! — воскликнула она, протянув руку. — Я хочу, чтобы, пока мы торгуемся, между нами был стол.
В его глазах горел вызов, но все же он снова в ожидании облокотился на подушку, стараясь погасить огонь в крови:
Когда она слизала сок со своей сливы, Маркус прикрыл глаза и сжал зубы, пытаясь унять биение крови в своем фаллосе.
— Ты хочешь, чтобы я признала себя твоей рабыней, — начала Диана тихо. — Хочешь, чтобы повиновалась тебе беспрекословно. Ты хочешь, чтобы я добровольно подчинилась тебе. Ты хочешь, чтобы я подарила тебе свою девственность.
Комнату наполнила зловещая тишина. Маркус в ожидании ее решения слышал громкое биение своего сердца.
— Я готова признать себя твоей рабыней. Я буду повиноваться тебе беспрекословно. Я добровольно подчинюсь твоим приказам, но… — Для пущей драматичности Диана помолчала, и Маркус затаил дыхание. — Но лишь при посторонних. Наедине ты будешь обращаться со мной как с леди, не как с рабыней.
Он смотрел на нее так, будто она сошла с ума.
— Иными словами, ты лишь будешь делать вид, что ты моя рабыня? — В голосе звучала с трудом сдерживаемая ярость.
— По существу, я и буду твоей рабыней. Все легионеры, все жители Аква Сулис, все твои слуги будут знать, что я рабыня, но когда мы будем с тобой лишь вдвоем, наши отношения не должны быть общением хозяина и рабыни. Они будут отношениями между мужчиной и женщиной… между любовниками.
Маркус не видел разницы. Обязанность женщины подчиняться мужчине, не важно, раба она или любовница. Воля мужчины превыше всего, иначе какой же он мужчина! Он заметил, что она упустила пункт насчет девственности. Осталось неясным, согласится ли она по собственной воле отдаться ему или нет, а ведь это был самый главный вопрос в их сделке.
— И ты добровольно отдашься мне? — настойчиво спросил он.
— Только когда ты меня завоюешь. Не по требованию, — мягко сказала Диана.
— И когда ты мне разрешишь начать тебя завоевывать, моя прекрасная леди? — спросил он с явным сарказмом.
Она лукаво взглянула на него:
— Мы оба знаем, что ты уже начал за мной ухаживать… И мне это очень нравится!
Небеса разорвал новый удар грома, начался ливень. Из атрия донесся какой-то шум, и в триклиний вошел Келл.
— Ваш брат Петриус, господин. — Келл отступил в сторону, и они увидели между колоннами молодого красавца, центуриона когорты, промокшего до нитки.
Диана рванулась к дивану Маркуса и опустилась на пол у его коленей.
— Что-нибудь случилось, Петриус? — спросил Маркус.
— Я пришел ужинать, брат. Гроза застала меня врасплох.
Хотя его никто не приглашал и его неожиданное появление разрушило все планы Маркуса, он все же проявил себя гостеприимным хозяином.
— Мы уже поужинали, но тут еще много еды. Вымойся и смени платье, пока тебе все приготовят.
Петриус слегка пошатнулся, потом вошел в триклиний.
— Обойдусь без еды, только выпью с вами. — После каждого его шага на полу оставались лужи.
Маркус нахмурился. Он видел, что брат уже выпил достаточно.
— Не беспокойся о лужах, брат, у тебя хватает рабов, чтобы все убрать. — Петриус налил себе вина из кувшина, потом долил два наполовину пустых кубка. — Выпей со мной, или примипил Аква Сулис слишком горд и могуществен, чтобы делить свое вино с простым воином?
Он говорил вызывающим тоном. Маркус положил руку на плечо Диане, чтобы успокоить ее.
— Мое вино — твое вино, Петриус, моя еда и моя вилла в твоем распоряжении. Садись, отдохни.
Петриус прилег на белую с золотом кушетку, оставляя везде грязные следы. В руке он держал кубок.
— За Рим, славный Рим! — Он осушил свой кубок и стал ждать, когда они последуют его примеру. — Может, тебе эта страна и нравится, но, на мой вкус, это самая задница империи. Даже боги на нее мочатся! — Он заметил на пороге Келла. — Раб, еще вина!