— Постараюсь прийти к вам. — Принц снова взял в руку перо, которым писал перед приходом жены.
Чарити со вздохом поднялась — она поняла намек.
— Всегда приходите ко мне, когда у вас возникнут проблемы, — сказал принц.
— Да, конечно, — кивнула Чарити и снова вздохнула.
Августу хотелось выскочить из-за стола и сжать ее в объятиях. Но он все же позволил ей уйти.
Неделя проходила за неделей, и все в жизни Чарити шло хорошо и гладко, за исключением самого главного — ее отношений с мужем. Вместо того чтобы становиться все ближе и ближе, как она ожидала, они все больше отдалялись друг от друга.
«Я не привлекательна для него как женщина», — думала Чарити. Да, только так можно было объяснить поведение Августа, Разумеется, они с мужем стали друзьями, но было ясно: ему неприятна мысль о супружеских отношениях.
«Я не могу винить его, — говорила себе Чарити, лежа бессонной ночью в постели. — Любой мужчина, который собирался обнимать Лидию, а потом оказался в союзе со мной, был бы разочарован».
Хуже всего было то, что она чувствовала физическое влечение к Августу. Да, теперь она уже нисколько в этом не сомневалась.
Все в нем привлекало ее, и ей постоянно хотелось дотронуться до него, хотелось гладить его по волосам, хотелось прикасаться к ямочке на подбородке и к золотистым волоскам на его груди — несколько раз она случайно видела их во время совместных завтраков. И еще ей отчаянно хотелось, чтобы Август поцеловал ее, но она не знала, как сказать ему об этом, и ужасно боялась, что он не испытывает к ней тех же чувств.
Октябрь сменился ноябрем, и в один из первых ноябрьских дней в Юру вернулся герцог Марко. Он прибыл поздно вечером, под проливным дождем, и провел ночь в своем собственном дворце, а на следующее утро, с первыми лучами холодного осеннего солнца, отправился в Пфальц на встречу с Августом.
Когда принц вошел в салон, где его ожидая Марко, герцог вопреки обыкновению не обнял племянника. Он лишь кивнул и проговорил:
— Рад видеть тебя, мой мальчик.
Август шагнул к дяде, протягивая ему руку.
— Глупо ссориться, — сказал он с улыбкой.
— Да, конечно, Гаст. — Марко пожал племяннику руку. — Поверь, я не собираюсь оправдывать Франца. Он был не прав. Но он мой сын, и я должен быть рядом с ним.
— Я прекрасно понимаю вас, — ответил принц. — Присаживайтесь, дядя Марко.
Главной достопримечательностью салона во времена отца принца была большая художественная коллекция, украшавшая стены. Но все картины исчезли — их похитил наполеоновский генерал, и Август, заходя в салон, непременно вспоминал об этом и давал себе слово, что найдет похищенные картины.
Марко окинул взглядом комнату и нахмурился.
— Какой позор! — воскликнул он. — Картины в этой комнате были бесценными! Есть ли возможность найти их?
— Я делаю все возможное, дядя.
Марко внимательно посмотрел на племянника и сказал:
— Должен признаться, Гаст, я не ожидал увидеть тебя таким спокойным.
Принц понял, что дядя имел в виду вовсе не похищенные ценности.
— Если бы бегство Франца окончилось отменой моей свадьбы, я не был бы так спокоен, — ответил он. — Но сейчас дела обстоят таким образом, что пусть уж он лучше остается с Лидией. Я очень доволен своей женой.
— Рад слышать это. Ты поступил мудро, женившись на младшей сестре.
Принц промолчал.
Марко же поднялся и подошел к мраморному камину, над которым виднелось на стене большое расплывчатое пятно — здесь некогда висела картина Тинторетто. Герцог с минуту стоял спиной к племяннику — казалось, он внимательно разглядывает это пятно, потом вдруг резко повернулся и проговорил:
— Когда мы в последний раз беседовали, я рассердился на тебя, Гаст. Это было глупо с моей стороны, и я прошу извинения.
Принц молча кивнул.
— Я хочу, чтобы ты выслушал меня, Гаст, — продолжал Марко. — Думаю, ты просто не осознаешь, какую опасность для Австрии представляет твой договор с Британией.
Август с удивлением посмотрел на дядю:
— Опасность? Дядя Марко, только не говорите мне, что император боится нападения со стороны Великобритании.
— Нет, не боится, — ответил Марко. Он сделал глубокий вдох, словно собирался с силами. — Я знаю, Гаст, отец воспитал тебя в вере, что твой священный долг — сохранять независимость Юры, но независимая Юра во времена правления твоего отца не представляла угрозы для Австрии. А сейчас все по-другому.
Принц пожал плечами:
— Что вы имеете в виду, дядя?
— Французская оккупация такой обширной территории способствовала распространению опасных идей либерализма и национализма, этого нельзя отрицать. Почему страны, которые долгое время входили в Австрийскую империю, например Венгрия и Польша, не последовали примеру Юры и не провозгласили независимость?
Принц поднялся с софы и подошел к окну. Заложив руки за спину, он пристально посмотрел на Марко и проговорил:
— Полагаю, они могли бы это сделать. Возможно, они так и поступят. — Принц усмехнулся и добавил: — Ведь Австрия ничего не может им предложить. Австрия лишь душит их экономику и подавляет свободу.
Марко тяжко вздохнул:
— Послушай, Гаст, я пришел сюда не с тем, чтобы спорить с тобой. — Он сурово взглянул на племянника. — Я пришел, чтобы сказать тебе следующее: принц, подумай о благополучии твоих подданных.
Август снова усмехнулся:
— Дядя Марко, я только об этом и думаю.
— Тогда выслушай меня, пожалуйста! Я хочу сделать тебе предложение. И я верю, что оно — в твоих интересах. В наших общих интересах.
Август внимательно посмотрел на дядю:
— Что же это за предложение? Марко откашлялся и проговорил:
— Австрия готова начать переговоры по поводу союза с тобой. Австрийцам нужен доступ к Сеисте. В ответ Австрия готова признать тебя и твоих будущих наследников законными правителями Юры.
Принц в изумлении уставился на дядю — ему казалось, он ослышался.
— Но ведь император уже сделал это, дядя, когда Австрия подписала Заключительный акт Венского конгресса, не так ли, дядя Марко? Вы что же, хотите, чтобы я отдал Сеисту и за это получил то, что и так уже имею?
— Ты получишь мир! — заявил герцог. — Не могу описать гнев императора по поводу этого договора с Англией.
Август прищурился и медленно проговорил:
— Скажите, дядя, а как поступит император, если я не соглашусь на этот… так называемый союз?
На несколько секунд воцарилось тягостное молчание. Потом Марко, нахмурившись, спросил:
— Скажи мне, Гаст, а если Австрия выступит против Юры, то кто придет тебе на помощь?
Принц помрачнел, однако промолчал. Приблизившись к племяннику, Марко продолжал: