— Арсений Павлович, тротилгексоген ТГАС-5, используемый на некоторых бомбах калибра 1500 и выше, обладает полуторным эквивалентом по сравнению с тротилом в других бомбах. При более слабых породах и небольшой глубине горных укреплений Шаршари, этого будет достаточно, чтобы завалить все пещеры и укрытия духов, — ответил я и написал маркировку данных бомб ФАБ-1500–2600ТС.
Предложение было не принято, но и не отвергнуто. Томин обещал, что расскажет об этих мыслях на разработке плана операции.
— А теперь, что на сегодняшний день, — сказал Томин, откладывая тем самым в сторону эти «сотрясания воздуха» вокруг крупной операции.
Договорить он не успел, как в класс вбежал Гаврюк.
— Командир, срочно звено на вылет. Наш транспортный самолёт перехватили иранцы и ведут к себе, — еле отдышавшись, сказал Валера.
— Почему он без прикрытия? Где дежурное звено? — возмутился Томин.
— Уже по задаче полетели, когда мы шли в класс после построения, — сказал Буянов. — Времени мало командир.
— Гаврюк, Родин, я и Гаврилыч на вылет. Бажанян за старшего, — дал команду Томин и подошёл к телефону. — КП дайте. Томин у аппарата. Что за срочность? И кого везёт этот «греческий великан»? Не кого, а что? — удивился командир.
Глава 18
Экипироваться пришлось на ходу. Не представляю, как мы будем сейчас догонять перехваченный борт, если только он не снизит скорость до минимальных значений.
Всю дорогу до самолётов Томин молчал. Тут бы следовало какой-то план набросать в уме, но он вряд ли бы возник за такое короткое время. Я попытался дать свои предложения по возможному бою с Ф-14, но командир сказал не мешать ему думать. Подойдя к стоянке, он остановил нас и приготовился объяснить замысел прикрытия нашего транспортного самолёта.
— Итак, всё очень просто. Взлетаем на перехват, догоняем и начинаем шугать этих иранцев, — объяснил командир, застёгивая шлем.
— А подробнее? — поинтересовался я.
— Подробнее узнаешь на разборе. Нет времени на подробности. У них до ленточки сколько осталось? — спросил Томин у Гнетова, который оперативно принёс нам позывные поисково-спасательных вертолётов и частоты каналов на сегодня.
— В районе Герата его перехватили. Он попытался развернуться и уйти в Союз, но не дали, — ответил наш замкомэска.
— Товарищ командир! — чуть громче сказал я, намереваясь предложить вариант борьбы с «Томкэтами».
— Не мешай, — отмахнулся Валерий Алексеевич. — Что их так заинтересовало в этом Ан-22? Раньше никто подобным пиратством не занимался.
— Опять разведчики в свои игрушки решили поиграть, — предположил Буянов.
— Задолбали. Прикрытие не организовали, а теперь можем на очередной международный инцидент нарваться, — сплюнул в расстройстве командир.
Очень крупного размера заместитель Томина по инженерно-авиационной службе Викентьевич «подкатился» к нему и доложил о готовности машин к вылету.
— Ребя, худеть нужно. Так и списать могут, — похлопал инженера по плечу Томин.
— Широкая кость, командир. Диеты не помогут, — тяжело проговорил Викентьевич, достал вафельное полотенце из кармана и вытер им лоб.
И всё же без чёткого плана действий нельзя так бросаться в бой с Ф-14.
— Валерий Алексеевич, нужно обсудить… — снова начал говорить я, когда всё звено стало расходиться по самолётам.
— Родин, не время теории выдвигать. Думаешь, вам дадут там развернуться? Крутить манёвры, фигуры пилотажа? — перебил меня Гнётов, чьё мнение сейчас было совсем некстати.
— Бросаться на более совершенные самолёты без подготовки ошибочно, — сказал я, и Томин подскочил ко мне вплотную.
— А ты думаешь только ты один понимаешь, что шансов мало? — тихо сказал командир, чтобы это слышал только я. — Нас обнаружат примерно с 45–50 километров, поскольку нам нужно будет заходить в переднюю полусферу. Тем самым не дадим им уйти за ленточку. Отсечём их от границы. Пока мы с Иваном Гавриловичем отведём на себя иранцев, Гаврюк и ты — шкет, сопровождаете «Антей», — объяснил Томин.
План, конечно, «гениальный»! Каким образом мы собираемся догонять Ан-22, который взяли на сопровождение Ф-14, если они уже в районе Герата? Есть ведь возможность вступить в бой и выйти победителями. Видимо, не хочет рисковать Валерий Алексеевич сохранностью транспортного гиганта.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Командир, им до границы лететь не больше получаса, — сказал Буянов.
— Значит за ленточкой догонять будем. Главное — нужно показать присутствие, а там разберёмся, — сказал Томин и отвёл меня в сторону, пока остальные направлялись к своим самолётам.
— Товарищ полковник, выслушайте меня, а потом хоть под суд, — сказал я.
— Ребя, ты парень грамотный и, возможно, прав. Способ борьбы есть всегда, но сегодня это не главное. Этот Ан-22 должен сесть здесь целым. Неважно, удастся ли нам всем сесть вместе с ним, — взъерошил он мне волосы и направился к своему МиГу.
— Серый, командир решение принял, — сказал Валера, параллельно со мной вскарабкавшийся по лестнице в кабину.
— Валер, странно это всё, тебе не кажется? — спросил я. — Иранцы никогда так не залетали далеко в Афганистан, пока мы здесь.
— Хорош заговоры везде видеть, Серый, — отмахнулся Валера. — Шлем застегни и запускайся.
Двигатели загудели практически одновременно, а техники в спешке убирали тормозные колодки, чтобы можно было стронуться с места. Вертолёты, которые должны были обеспечивать наш взлёт, уже пролетели над нами и стали кружить над полосой. С магистральной рулёжки в спешке убирали все зарулившие самолёты. Автомобильная техника выехала на грунт, чтобы не создавать помех нашему движению.
— Выруливаем, — быстро сказал в эфир Томин и его самолёт резво сорвался с места. — 103й, взлёт без задержки. Высота сбора 6000, как принял?
— Понял, принял, — ответил командиру Буянов, выруливающий следом.
— 201й, взлетаете самостоятельно. Интервал 30 секунд, — передал Гаврюку команду Томин, проезжая мимо нас.
— Понял. Выруливаем следом 202й, — сказал в эфир Валера.
По магистральной рулили очень быстро. Не успел я занять первую рулёжку, как Томин уже оторвался от полосы и резво ушёл вверх почти под прямым углом. Буянов тоже не стал задерживаться и следом за командиром вошёл в плотную пелену облаков.
— 201й, взлёт, форсаж, — доложил Валера, начав разгоняться практически с рулёжки.
Я не стал смотреть за его взлётом и начал выводить обороты двигателя при выруливании на полосу. А наблюдать за Валерой стоило бы.
— Прекратил взлёт! Парашют! — крикнул в эфир Гаврюк.
Форсаж не включился, и Гаврюк взлёт прекратил. Дальше происходило всё очень быстро. Его самолёт резко ушёл с полосы. Из-под колёс пошёл белый дым, а затем МиГ стало бросать из стороны в сторону. Купол парашюта наполнился, тут же оторвался и улетел в сторону.
— Двигатель выключил, — доложил Валера и я заметил, как фонарь кабины открылся, когда самолёт ещё не остановился.
В очередной раз что-то у Гаврюка не ладится с полётами. Чёрная полоса пошла у моего командира звена.
— 202й, долго ещё? — громко сказал Томин, который уже набрал нужную высоту и был в паре десятков километров от аэродрома.
— У 201го отказ. Взлёт прекратил, — доложил я, ожидая в торце полосы.
— Взлетай. Тройкой пойдём, — сказал Томин и я тут же вывел обороты на максимал.
Самолёт Валеры мне совершенно не мешал. Другое дело, что меня прикрыть будет некому. Если сейчас что случится и меня потянет влево, есть вариант столкнуться с этим «припаркованным» на обочине МиГ-21.
Отпустил тормоза и по инерции меня прижало к креслу во время включения форсажного режима. Температура воздуха ещё не настолько большая, чтобы повлиять на разбег. Достаточно километра, чтобы оторваться от полосы. Скорость подходит к расчётной, медленно отклоняю ручку управления на себя.
Задираю нос выше горных хребтов и чувствую, как самолёт отрывается от полосы. Быстро убрал шасси и продолжил набор высоты на форсаже. Проскакивают первый слой белых облаков. Тут же попадаю ещё в один. В кабине немного стемнело от такой пелены. Стрелка высотомера подходит к отметке 5500 и я плавно выравниваю самолёт по линии горизонта. Облака заканчиваются, открывая мне вид на палящее солнце.