Вокруг выжженная земля, пропитанная пролившимися жидкостями из пробитых баков и ёмкостей авиационной техники. Пробежавший передо мной скорпион, кажется, сам обходит это место стороной. Часть техники ещё можно использовать в качестве «доноров» для комплектующих и запчастей, а большая часть — металлолом, с которого всё полезное уже снято.
Мендель уже был рядом с капонирами, отделявших стоянку от свалки. Я спрятался за разбитый четырёхосный БТР-60 со снятым пулемётом и пробитым корпусом. Выглянув из-за него, я обнаружил, с кем шёл навстречу Мендель.
Высокого роста афганец с густыми усами и в очках «авиаторах». Одетый, в болотного цвета комбинезон и фуражку, он стоял рядом с разбитым Су-7 и покуривал трубку. Чем-то напоминает какого-нибудь американского генерала. На самом деле, я видел его в афганской эскадрилье. Один из местных лётчиков.
Времени у меня немного. Надо за телеграммой бежать, а эти двое пока только здороваются. Вот афганец потянулся в нагрудный карман и достал небольшой свёрток. Вручив его Паше, он продолжил что-то рассказывать ему. Интересная передачка получается. Вряд ли конфеты афганец отдал Менделю.
Их разговор продолжился. Однако, слишком далеко они от меня, чтобы я мог разобрать слова. Ещё и вертолёты полетели один за другим. Гул стоял невероятный.
Стоять и наблюдать за офицерами, смысла не было. Всё равно ничего не слышно. Да и за телеграммой мне пора, я продолжил свой поход на командный пункт. Странные встречи у Менделя.
Телеграмма на командном пункте оказалась, прямо скажем, секретнее некуда. Всё как и всегда — усилить бдительность, не допустить провокаций, в наряд только самых ответственных, «залётчикам» по пачке выговоров объявить.
Когда я вернулся в класс, сразу же доложил об этой телеграмме. Командир только махнул рукой.
— Очередная записка «ни о чём», — сказал Томин и продолжил делать разбор сегодняшнего вылета с Буяновым.
В класс подтянулись и штурмовики, мирно пытавшиеся уснуть за столами. На своём месте уже сидел Паша Мендель, беседовавший с Гнётовым. Валера же продолжал быть чернее тучи, а Марик рядом с ним строчил какие-то записи.
Странные вещи творятся в нашем полку среди лётного состава. У Валеры чёрная полоса, причины которой пока не определены. Гнётов его задирает, пытаясь вывести из себя. К слову, это у него получилось. Мендель шепчется с афганцем, который передал ему какую-то штуку.
Инженеры притащили какую-то ерунду. Может, и не ерунду, конечно, но работы это нам прибавит. Лётчиков среди прибывшей бригады я не увидел, как и новых самолётов. Наверняка какие-то новые ракеты или бомбы будут пытаться испытывать.
Марик? А этому всё до лампочки. Никаких у него проблем. Только шкурные интересы с девушками.
— Серый, — шепнул мне Марик, когда я сел на своё место. — Как у тебя с Киселем дела?
Вот же сарафанное радио! Сейчас ещё слухи распустит про мои отношения с девушкой, которых нет.
— Нет у меня дел ни с какой Кисель, — ответил я.
— Ты чего? — удивлённо посмотрел Марк, будто услышал от меня, что Земля квадратная. — Половина базы уже шепчется. Зойка-кадровичка говорит, что ты Аську обидел. Плачет она по тебе.
Что за ерунда опять? Чего эта красотка напридумывала себе?
— Бред. Нет у меня с ней отношений, — твёрдо сказал я.
— Смотри Серый, а то, может запал на эту брюнеточку? — ухмыльнулся Марк. — Мне, если честно, она тоже нравится. Но она меня пробородила пару раз и я на других переключился — мечтательно взглянул в потолок Марк.
Мда, и попался же мне такой сослуживец! Слухи к нему прилипают очень быстро.
— А ты мне не расскажешь, как тебе Зойка это всё рассказала? — спросил я, памятуя о её связи с Бажаняном.
— Эээ… так это даже не мне рассказала, а… — запереживал Марик.
— Фросе рассказала? Так она же тебя цветами отлупила вроде? — улыбнулся я, стараясь говорить тише.
Барсов решил вернуться к своим записям. Не поздоровится ему, если о его связи с пышечкой Зоей узнает Араратович. Но, в отличие от Марика, я слухами стараюсь общественность не кормить. Само собой получается, что от меня они рождаются.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
За окном послышался гул двигателей вертолётов. Прямиком на магистральную рулёжку приземлилась пара Ми-24 и один Ми-8. Такие посадки практически на входе в штаб делал только Хреков. Поняв, кто прилетел, Томин надел фуражку и вышел из класса.
После выключения двигателей ждать генерала долго не пришлось. За окном уже слышались его замечания на внутренний порядок и расхлябанность техников на стоянке.
— Алексеевич, я понимаю, что много работы. Но порядок должен быть! — громко сказал Хреков, скрывшись под крышей штаба.
Через пару минут он уже стоял перед картой, рассказывая обстановку, которая сейчас сложилась в районе Герата.
— Отсюда и отсюда выдавили душманов, — показал Хреков на карте направления отступления душманов. — Основная часть схоронилась в районе гор Тарака и вот этого небольшого хребта, название которого я и не запомнил. Тут вообще язык можно сломать, пока все названия выговоришь, — выругался генерал.
Хреков объяснил, что заняв два этих горных массива, душманы могут перекрыть дорогу от Герата в сторону Гуриана, а также позиции по берегам Герируда, единственной реки в этих краях.
— У нас какая задача? — спросил Томин.
— Очень простая. Отряды «Каскада» наводят вас, а вы бьёте по остаткам духов, — сказал Хреков, надев фуражку. — С завтрашнего дня начинаем. И запомните, сынки. Это всё прелюдия. Основная цель сидит тут, — ткнул он в большой горный район Шаршари.
— Товарищ генерал, мы готовы работать. Но… — начал Томин и его перебил Хреков.
— Давай без «но». Тут и так должен Кутахов прилететь, чтобы посмотреть на уничтожение этой Шарва… Кокар… Вар… твою мать, как она называется? — спросил у всех Хреков.
— Кокари-Шаршари, — хором ответили мы все.
— О! Запомнили. Что у тебя там за проблемы? — ворчливым тоном спросил генерал.
— У нас сегодня ещё два самолёта сломались. Один восстановят не скоро, второй — чуть быстрее, но не завтра, — ответил ему Томин.
— Ой, да знаю я! — махнул рукой Хреков. — Что предлагаешь?
— Мы потеряли уже за неполный год шесть машин. Тут либо с нашего полка вызывать, либо откуда-то ещё. Если задачу по ударам в районе Тарака сделать можно, то вот с Шаршари это будет труднее.
Хреков как-то странно улыбнулся после этого объяснения Томина.
— Я вам уже организовал подмогу. Прикрытием от ударов иранских истребителей теперь занимаются ребята с аэродрома Калаи-Мор. Новые МиГ-29 теперь решено использовать в Афганистане. Их пока немного, но теперь настало время им поработать.
Ух ты! Как будто после того раза, когда нас с Менделем прикрыли от иранцев, мы не догадывались, что 29х подключат к войне. Да и чем нам это поможет? Бомбить всё равно нужно.
— Это хорошо, Андрей Константинович. Нашим товарищам вряд ли разрешат летать на бомбоштурмовые удары, — заметил Томин.
— Естественно. Этим продолжите заниматься вы. Дадим вам пару-тройку новых самолётов. Точнее, у какого-нибудь полка заберём, а вам дадим, — снова улыбнулся Хреков. — Завтра постановка и тогда со всем определимся.
Задачу нам поставили, нанесение ударов наметили, а вот погоду забыли предусмотреть. Дождь, низкая облачность, сильный боковой ветер — все признаки любимой поры Пушкина.
Три самолёта нам, всё же, пригнали.
И тут же началась череда облётов этой авиационной техники. Как раз сейчас я и ждал, пока для меня подготовят самолёт. Никто мне облётывать самолёт, конечно, не разрешит. Этим обычно занимаются более подготовленные лётчики. В данном случае, мой борт должен был облетать Паша Мендель.
Командир провёл постановку задач. На боевые вылеты сегодня снова никто не полетит. Командование продолжает отодвигать начало операции. На справедливый вопрос «а чего все ждут», Томин, после нескольких эпитетов на «великом и могучем», объяснял следующее:
— Не могут согласовать с афганцами этот вопрос. Нечего нам лезть первыми. Пускай «зелёные» сами разбираются, — сказал командир, упомянув прозвище афганских войск. — Однако можем дождаться, что духи уйдут в горы или вообще в Иран. Попробуй их потом вылови.