— Ну хорошо, а нос тут при чём? В прицел ударился? — спросил Ефремов, намекая на то, что прицел на Ми-8 прямо перед командиром экипажа.
— Если бы я к прицелу приложился, то сломал бы нос. Я в носу ковырялся, пока он там свои речи толкал, а тут душманы как давай из миномётов лупить. Я от неожиданности и дёрнул пальцем слишком сильно. Кровил нос ужасно, а палец вывихнул, — показал он свой перебинтованный указательный палец.
По классу прокатилась небольшая волна смеха. Мда, о таких травмах я давно не слышал!
В разгар споров и смеха над трагедией носа и пальца вертолётчика, вернулся Томин. Без настроения, но не в гневе. Вид сосредоточенный, а в руках большая стопка бумаг.
— Присаживаемся и начинаем работать, — сказал командир, положив бумаги и сел за стол. — Штурман, давай к доске.
Со своего места поднялся невысокого роста старший штурман эскадрильи штурмовиков и застыл. Этого парня сегодня я увидел в первый раз, но штурмовики сказали, что его прислали на днях к ним с назначением на должность. Кто он и откуда, знал только их комэска Афанасьев.
И именно сегодня у него первый день, как он будет исполнять обязанности штурмана нашей базы. Предыдущий штурман с нашего полка, который имел и знания, и опыт, слёг в госпиталь.
— Чего случилось, ребя? — переспросил Томин.
— Зачем к доске, товарищ командир? — спросил штурман.
— Стихотворение рассказывать. Давай, пиши, что у нас сегодня по воздушной обстановке, расчётные данные по целям, как бомбить, с какой высоты. Первый раз, что ли? — пристально посмотрел на него командир.
— Ну… да, — неуверенно ответил он.
— Я тебя убью, — вслух сказал командир эскадрильи штурмовиков Афанасьев, который вернулся с сегодняшнего дня к своим обязанностям после кучи разбирательств, связанных с гибелью Орлова.
— Тшш, Палыч! — хлопнул по столу Томин. — Сколько нужно времени, сынок?
— Полчаса, товарищ полковник.
— У тебя есть 25 минут. Время пошло. Командный пункт знаешь где, — кивнул Томин и встал со стула, чтобы подойти к карте.
— Эм… не знаю, — снова неуверенно сказал штурман.
— Я тебя точно убью, — громко сказал Афанасьев, оскалив зубы.
— Тихо, Арсений Павлович, — сказал Томин и почесал задумчиво затылок. — Ладно, ребя. Я тебе даю в помощь капитана Гаврюка. Он грамотный и со всеми нюансами работы истребителей тебя познакомит. А уже со штурмовиками и вертолётами ты разберёшься, — подмигнул Валерий Алексеевич и указал на дверь.
Валера не стал засиживаться и быстро вышел из-за стола. Вот только штурману, похоже, якорь от линкора примотали к ногам. Даже не дёрнулся!
— Тов… товарищ командир, — тяжело сглотнув произнёс горе-штурман.
Тут Томин уже напрягся, класс молчал в ожидании озвучивания новой проблемы. Афанасьев уже трясся, чтобы не подскочить со своего места.
— Да, сынок, — произнёс Валерий Алексеевич, медленно подходя к штурману.
— Я… в общем, я до этого только на Ан-2 летал, — сказал штурман, и по классу прокатилась волна разочарования.
— Теперь я тебя точно прибью, — стукнул по столу Афанасьев.
— Палыч! — громко сказал Томин и повернулся к Валере. — Бери инициативу в свои руки, а он пускай считает, линейкой работает, координаты снимает и так далее.
— Есть, товарищ командир, — сказал Валера и пошёл к двери.
— Считать-то можешь по линейке НЛ-10? — спросил Томин у штурмана.
И снова парень впал в ступор.
— Ребя, если сейчас не пойдёшь с капитаном Гаврюком, я больше твоего командира эскадрильи останавливать не буду, — спокойно сказал Валерий Алексеевич и штурман ретировался очень быстро.
Пока командиры переговорили об этом новом персонаже, нам раздали фотопланшеты с новыми объектами для работы. Это был гористый массив в районе населённого пункта Шаршари. Основная точка — высота 830 и русло реки Герируд. Та самая база или укрепрайон Кокари-Шаршари.
— Итак, ребя! — продолжил Томин, вернувшись к карте. — Вкратце обрисую ситуацию. Нам нужно разнести к чёртовой сволочи эти горы, — указал он на карте район Шаршари. — Бомб не жалеть. Вылетов будет много. Работы и наград хватит на всех.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мы уже заметили, командир, как нам хватило наград, — сказал Буянов, отклонившись назад.
— Гаврилыч, ты хоть не ной. Я сказал, что будут, — громко сказал Томин, взял афганскую грамоту и порвал на несколько частей. — Плотная слишком. Даже в туалет с ней не сходишь.
После этого командир выкинул куски грамоты в урну и вернулся к карте.
— Всем перекур. Остаться командирам эскадрилий и Бажаняну, — сказал Томин и весь народ хлынул из класса.
У самой двери меня тронул за плечо Буянов и сказал остаться. Вот каким боком я затесался в среде командиров? Как только дверь закрылась, Томин попросил всех подойти к карте.
— Замысел операции пока неясен. Численность противника тоже ориентировочна, как и количество средств ПВО. Так что готов выслушать ваши предложения по поводу нанесения ударов, — сказал командир и отошёл к правой стороне карты.
После небольшой паузы, первым слово взял командир вертолётчиков.
— Валерий Алексеевич, вряд ли армейская авиация будет действовать без наставлений Виталия Егоровича, — сказал он, намекая на авторитет командира смешанного полка в Кабуле полковника Павлова, с которым мы уже работали во время операций в Панджшере, Джаваре, провинциях Кунар и Хост.
— Само собой. Вы нам здесь сейчас нужны в качестве эксперта по вертолётам. Чего молчим, товарищи? — обратился ко всем Томин и остановил взгляд на мне. — Родин, я тебя зря оставил?
— Не могу знать, товарищ командир. Чем могу быть вам полезен в вопросе планирования? — спросил я.
— Вот, товарищи. Именно этот человек и предложил идею порядка нанесения удара по Джаваре. Спрятались под брюхом у Ан-12х, — улыбнулся Томин, и я был удостоен нескольких слов похвалы от других офицеров. — Думай Родин. Как нам всё здесь разбомбить?
Нашёл чего спросить, Валерий Алексеевич! Операция в Шаршари должна была проводиться только в 1986 году, и я её совершенно не знаю. Да, это будет один из самых успешных рейдов Советской Армии в Афганистане, если не самый успешный.
— Может, сбросим просто кучу бомб и сравняем их укрепления? С большой высоты и всё. И ПВО мешать не будет, — предложил Бажанян, но это было бы слишком просто.
В таких местах нужна точность, а с нашими прицелами с таких высот много не разбомбишь. Разнос будет огромный.
— Араратович, ты ищешь лёгкий путь там, где его нет, — сказал Томин. — Арсений Павлович, что скажете?
— Скажу, что данных мало. Если мы пойдём по ущельям и равнинной местности, то переносные зенитно-ракетные комплексы и крупнокалиберные пулемёты нас просто сомнут, — ответил Афанасьев. — Авианаводчика в районе цели у нас нет.
— И мест расположения мы их особо не знаем, — подхватил эту мысль Буянов. — Граница ещё рядом.
— А там и Ф-14 Ирана. Спят и видят, как бы мы нарушили границу, — продолжил Афанасьев.
Я продолжал размышлять и вспоминал опыт этой войны. Надо однозначно перекрывать границу, чтобы не допустить ухода духов из Шаршари. Нужны минимальные интервалы между бомбардировкой и высадкой десанта, чтобы не дать противнику уйти в пещеры. А для этого, их нужно обрушить.
— Валерий Алексеевич, а если предложить отработать сначала «дальникам» под нашим прикрытием? Дальше уже будем добивать точечными ударами, — сказал я, и Томин задумчиво посмотрел на меня.
— Они уже бомбили Луркох. Бомбили и Панджшер. Без толку. Крупный калибр в горах не сильно помогает, — ответил мне Буянов.
— Вы не поняли, Иван Гаврилович. Вся суть в самом рельефе. Шаршари — это не Луркох и не высоченный Панджшер. Тут проще, — сказал я и выдал всю полностью возможную номенклатуру вооружений на данный момент, что могла быть у «дальников».
Пришлось даже рисовать схемы нанесения ударов, рассказывать характеристики полуторатонных бомб со специальным тротилгексогеном ТГАС-5.
— И что нам это даёт? — спросил Афанасьев, когда я закончил рисовать схему удара и прикрытия бомбардировщиков. — Что за химию ты рассказываешь.