АВТОР
ЦВЕТЫ РУИН
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
А равнодушная природа
Красою вечною сиять
Пушкин
ПРОЛОГ
Auf die Berge will ich steigen!
H. Heine
Года тяжелы и бесшумны,Я холоден стал и жесток…Все люди на свете безумны,Безумны и чернь, и пророк.
Ни весел, ни зол, ни печален,Уйду я, с мешком на плечах,В страну монастырских развалин,Застывших на горных кряжах,
Построенных так, чтобы ближеК ним были Господь и простор,Ничтожно – лежащее ниже,Понятен долины узор…
И мысли там будут, в капеллах.Венчающих каменный шпиц,Как взмахи медлительных, белых,В лазурь улетающих птиц…
NAPOLI
Узенькие улицы выводятК гулкой набережной, полной грез;Как молчальник, синий вечер бродитИ всё реже шум колес.Донна черноглазая подходитС целою корзиной роз.
Море в синем, будничном хитоне,Как красавица, которой всё равно…Медленно влекут коляску кони,В ней две иностранки в кимоно.На панели в карты режутся давноНесколько крикливых лаццарони.
Моря потухающие краскиВсё еще полны спокойной ласки…Что ты морю скажешь, ты, pele-mele,Ты, чудак, столетий иммортель,Горбоносый, в черной полумаске,Неаполитанец Пульчинелль?
POMPEI
Меня разволновали лицаПод лавой умерших людей.Какая вырвана страницаИз чуждых душ, из давних дней!
Правдиво, холодно и смелоСваял из лавы скульптор-гробПатрицианки стройной тело,Раба бездумно-низкий лоб…
Упав на каменное ложе,Я постигал их в тишинеИ ужас их моим был тоже,И души их — понятны мне!
CASTELLAMARE
Кастелламаре вниз сбегает с высоты.Здесь рыбные, огромнейшие ловли,Отели, фабрики, фруктовые сады…Пристанище туристов и торговли.
Но море вылито из синего стекла;Отчетливы изломы горных линий,И облака, и шапки стройных пиний.Здесь Стабия была.Здесь умер Старший Плиний.
CAPRI
1. «Капри подымается, как крепость…»
Капри подымается, как крепость,Черными отвесами из вод.Как хочу я замолчать на годИ забыть, что жизнь моя нелепость,Сотканная из пустых забот!
Быть простым и чутко-осторожным,Изучать оттенки вечеров,Полюбить веселье кабачков,И процессиям религиознымСледовать средь глупых рыбаков-
2. «О, виноград, цветы и пышность Феба!..»
Canton le tenere sirene amabili Grazie del mar…
О, виноград, цветы и пышность Феба!Прекрасно жить во имя красок дня!Ведь каждый день меня встречает небо,Как женщина, влюбленная в меня!
И чуть проснусь, как тихая гитараО bello Napoli уже поет…Сегодня я со стариком СпадароПоеду в синий и волшебный грот.
3. «Чертоза дряхлая (восьмое чудо света)…»
Чертоза дряхлая (восьмое чудо света)Совсем заброшена. В ней солнце, сон и сор…Какой бассейн, бассейн для солнечного светаОгромный монастырский двор!
И ровно-медленно (как в музыке andante)Я шел и ждал – средь мраморных колоннПокажется монах, высокий капюшон,Лицо Савонароллы или Данте.
И было сладко мне, что вечный мой вопрос –Как жить – был далеко, за монастырской дверью…И спрятал я лицо в букет душистых роз,А душу погрузил в душистые поверья.
4. «Сегодня видел я во дворике чужом…»
Puri sermonis amator...
С. J. Caesar. Versus
Сегодня видел я во дворике чужомСедого падрэ и старуху.Она, иссохшая, с коричневым лицом,Таинственно к его склонившись уху,
Губами тонкими, ужасно торопясь,Шептала что-то… Падрэ рядомСтоял и слушал речь, порой слегка смеясь…Тяжел и толст, но с очень острым взглядом.
Я видел, что они нечисты и умны,Но… солнце, дворик, эта поза!И донеслись слова, едва-едва слышны:«Да, padre, он… И булочница Роза»…
5. «Прямой и мертвый срез надменно туп и страшен…»
О Maria del buon Consiglio,
Doice Maria, to le saluto
Laudi spirituali
Прямой и мертвый срез надменно туп и страшен.Кустарник кое-где в его морщинах вьется.Тяжелый пласт навис, как выступы у башен,И кажется, сейчас он на меня сорвется.
А в гроте, под скалой – наивная Мадонна,Лампада зажжена, висит для бедных кружка;И к ним, рассыпавшись, ползет по камням склонаРучное стадо коз и дикая пастушка.
6. «Белый дом на сером и высоком…»
Et toi, la derniere venue,
Je t'aime moins, que l'inconnue,
Que demain me fera mourir.
S. Prudome
Белый дом на сером и высоком,На громадном и квадратном камне.Я ходил туда, взволнованный пороком,И она глядела там в глаза мне.
Там была беседка виноградаИ лучи сквозь зелень проникали…А у девушки была наивность взгляда…Мне хотелось, чтоб меня ласкали.
По тропинке каменистой пробиралисьМы под древнюю разрушенную арку.Далеко зеленые сады спускались…Как хотел я девушку-дикарку!
Там вдвоем рождали мы сказаньяПро зверей, про гномов, про руину…Я любил отдаться шепоту сознанья,Что сомну я чистоту и кину.
7. «В кафэ Hiddigeigei всегда ужасно много…»
В кафэ Hiddigeigei всегда ужасно многоМаэстро маленьких всех толков, наций, рас…Там хвалят футуризм и Гёте судят строго,Играют в шахматы и пьют абсент, как квас.
Потом я стал скучать на этих шумных сходках…Искусство! Истина! Как эти фразы злят!А наши, русские в своих косоворотках,О революции всё время говорят…
Но подружился я с одним испанцем старым.Он фокусником был. Я раз ему сказал:«Ваш хлеб, дон-Мигуэль, дается вам не даром»…«Зато свободен я», – старик мне отвечал.
8. «Нини Карачьоло и Бьянка поутру…»
Нини [6] Карачьоло и Бьянка поутруЗашли, чтоб посмотреть, как я живу, «artista»…Друзьями были мы. Я прозван был Mephisto,Нини – морским коньком, а Бьянка – кенгуру.
Я кофэ им сварил и дал им папиросы.Им нравился мой дом: «в нем мудро и темно».Врывалася листва в старинное окно,Вдали виднелись пик и замок Барбароссы.
– «Ах, черт бы Капри взял! Mephisto, мы поэты!Поедем в Индию! Там пагоды, гашиш…»– «Морской конек не прав; уж ехать, так в Париж!»– «Но кенгуру, зачем?» – «Чтоб сделать туалеты!»
IL MARE
Но ради Джэн, о ради Джэн
Бальмонт
На пароходе их двоеНе расставалось весь путь.В Джэн было что-то простое,Джон был подвижен, как ртуть.
Галстук на белой рубашкеДжэн оправляла ему.– «Правда, что чайки – ромашки,Только на синем лугу?»
– «Чайки крикливые этиНапоминают всегдаСамых красивых на светеЖенщин на рынке…» – «Ах, да!..»
POSITANO