Что было дальше, вспоминалось с трудом. Главное, я остался живым, а значит, инстинкт самосохранения не подвел и в этот раз. Руководствуясь подсознанием, я избегал ошибок. В нужный момент оттолкнулся от скалы и вовремя отпустил веревку.
Пруд оказался совсем мелким: воды по пояс, илистое вязкое дно. Но этого оказалось достаточно, чтобы смягчить удар от падения.
Мокрым и ужасно грязным, зато целым и невредимым, я выбрался на узкую полоску берега, где меня дожидались друзья. И, как оказалось, вовремя. Едва я успел спрятаться под невысоким гранитным карнизом, сверху обрушились каменные глыбы. Графский дом не выдержал и таки рухнул.
Громадные глыбы разбивались рядом с нами, с плеском сваливались в пруд, горящие головешки, соприкасаясь с водой, издавали злобное шипение.
— Повезло… — выдавил я и, лишившись последних сил, опустился на мокрый камень.
— Что это? — взвизгнула Светлана, уставившись на мою ногу.
Ошеломленный последними событиями, я не мог сообразить, чем она так потрясена. Нога, как нога… Присмотревшись, я увидел, что на штанине болтается деревяшка.
— Наверное, от рамы отломилась, — вспомнив инцидент во время спуска, предположил я.
Светлану мой ответ почему-то не удовлетворил. Несмотря на яркую луну, она попросила Влада посветить зажигалкой. А когда он исполнил ее просьбу, мурашки поползли по моему телу. Меня едва не стошнило от отвращения. В мою штанину мертвой хваткой вцепилась человеческая рука. И это не была рука живого человека. Нечто подобное я видел в катакомбах Киево-Печерской лавры: сухая потрескавшаяся темно-коричневая кожа, сквозь которую просвечивалась желтоватая кость.
— Фу, ну и гадость! — совершенно спокойно отреагировал Влад и стал отдирать руку от штанины.
Даже с его недюжинной силой занятие оказалось не из легких. Рука мертвеца как будто приклеилась, и оторвать ее удалось лишь, разломав все пальцы. При каждом новом треске мой желудок сводило спазмой, и я едва сдерживался, чтобы его содержимое не выплеснулось наружу.
Когда Влад отбросил деформированную руку в сторону, она еще некоторое время судорожно подергивалась…
Глава сорок третья
Что делать дальше, никто из нас не знал. Небольшой военный совет, который мы организовали тут же, под скалой, ни к чему не привел. Мнения разделились.
Мы со Светланой считали, что необходимо поскорее уносить ноги, Влад с Игорем, в общем-то, не возражали, но лишь при условии, что сначала возвратим отобранные у нас вещи.
Влад очень дорожил своим ружьем, Игорь плакал за чемоданчиком с ценной аппаратурой. Эти два идиота напрочь забыли об опасности, которая подстерегает в графском поместье. Недавняя расправа над ее обитателями, невольными свидетелями которой нам пришлось стать, похоже, напрочь выветрилась из их мозгов. Или же примитивный вещизм настолько затмил разум, что они готовы были рисковать своими и нашими жизнями ради того, что, в моем понимании, этого вовсе не стоило.
Переубедить их было невозможно. Достигнуть согласия удалось лишь в том, что необходимо дождаться рассвета ибо, по народным преданиям, с первыми лучами солнца, вся нечисть должна исчезнуть. Было бы очень неплохо, если бы сама нечисть об этом знала. Ведь в незнакомом и чуждом мире возможно всякое и, кто знает, распространяются ли на него законы, известные нам из легенд и фильмов голливудских мастеров ужаса? Если абсурд достигает критической точки, глупо рассчитывать на здравый смысл и элементарную логику…
Хотя ночь и была относительно теплой, в мокрой одежде мы чувствовали себя неуютно. Костер поначалу разжигать не решались. Боялись привлечь к себе нежелательное внимание. Но позже рассудили: коль нападавшие столь уязвимы для огня, он скорее их отпугнет.
В дровах недостатка не было. Деревянные конструкции графского дома вода прибила к берегу и, нам оставалось лишь собирать их и подбрасывать в огонь.
Ночь миновала без происшествий, а, едва начало светать, Влад с Игорем, вооружившись внушительного вида деревяшками, отправились вдоль скалы в поисках удобного для подъема места. Долго искать им не пришлось. Сразу за изгибом скалы начинался пологий земляной скат, наверху которого виднелся знакомый нам частокол. Теперь он выглядел не столь грозно, как раньше. Некоторые колья оказались вывернуты и повалены на землю, сквозь широкие бреши было нетрудно проникнуть внутрь поверженной крепости.
Дабы не прослыть трусом, я хотел отправиться вместе с ребятами, но от моей помощи отказались. Мол, негоже оставлять девушку одну. Без охраны. Я согласился и не настаивал.
Отсутствовали Влад с Игорем не долго. Вернулись злые, хмурые и с пустыми руками.
— Там — сплошные руины. Эти монстры камня на камне не оставили… — негодовал Влад.
— Месяца на раскопки не хватит… — добавил Игорь.
Снова возник вопрос: что делать?
— Я точно знаю, что окно в наш мир находится в гробнице графа. — сказал Влад. — Беда в том, что искать мы ее будем очень долга. В развалинах трудно ориентироваться, а показать гробницу граф мне не успел.
— Нужно же как-то отсюда выбираться…
Я думаю, — мудро заметила Светлана, — что там, где находится вход, нужно искать и выход. Мы должны возвратиться к исходному…
Ничего более умного нам в голову не пришло.
Глава сорок четвертая
Дорога обратно оказалась более утомительной. Сказывалось наше никудышнее настроение. Каждый понимал, что экспедиция, которую еще вчера мы воспринимали как увлекательную прогулку, завершилась полным фиаско. Мы ничего не достигли, и хотя приобрели малость знаний. Они вряд ли помогут решить возникшую накануне проблему. К тому же, не было уверенности, что удастся вернуться обратно. Предположение Светланы поначалу казалось логичным, однако, если вспомнить, с какой силой нас зашвырнуло в этот мир, сразу возникало сомнение: удастся ли протолкнуться назад?
К обеду, когда солнце застыло высоко над головой, жажда сделалась нестерпимой. Также хотелось кушать.
Холмистая пустошь, устеленная ковром из пожелтевшей травы, без малейших проблесков цивилизации, лишь усугубляла возраставшее по прогрессирующей уныние и ощущение обреченности. Не возникало больше споров и дискуссий. Идея о коммерческом предприятии, еще недавно столь сильно будоражившая головы моих друзей, похоже, была похоронена до лучших времен. Со стороны мы, наверное, представляли печальное зрелище. Если отбросить условности, связанные со временем года, мы не многим отличались от наполеоновских солдат, бегущих из пылающей Москвы.