Читать интересную книгу Всё и ничто - Юрий Низовцев

Однако это высшее существо в силу своей вечности (бесконечности) должно быть неподвижным и единым, то есть находиться вне времени, но, в противоположность этому, живость, разумность, материальность, множественность, которые тоже должны принадлежать ему, обретаются только во времени.

Как же в высшем существе все эти свойства могут сочетаться?

Парадоксально, но если принять за истину существование бесконечного Единого, включающего в себя потенциально всё, в том числе и пассивное (вещи), и всё активное (сознание), в том числе и понимающее себя сознание, то все противоречия снимаются; но снимаются они только при одном условии – выходе активного и пассивного во время; однако вечное Единое не способно выйти в существование, поскольку оно находится вне времени – значит, о нем никто ведать не может и такое Единое так и осталось бы небытием, если бы в нем не содержалось нечто активное, которое в силу своей активности, естественно, не может всего лишь «растворяться» в Едином в бездействии. Если это активное есть в Едином – а оно должно быть там, так как в Едином есть всё, – то это активное должно иметь для себя еще и своего рода проекцию, где оно уже способно проявлять свою активность.

Активное, понимая чего оно хочет, а также имея проекцию, в которой оно может действовать, является и отделенным от Единого, и остается в нем, имея тем самым возможность использовать всё бесконечное содержимое (потенциально) Единого в «своей» проекции. Этим самым бесконечное Единое, оставаясь в вечности, проявляется во времени, то есть избегает небытия. Хотя, конечно, в этом процессе проявления не было начала, не будет и конца.

Если бы активного (сознания) в Едином не было, то проявляться бесконечное пассивное из Единого не могло бы – некому было бы его ощущать, проявлять и им пользоваться. Значит, в этом случае, есть Единое или нет, значения не имеет.

То есть без активного в Едином не могло бы быть и проекции Единого, в которой дискретно, но бесконечно «действует» сознание, как актуальная, разумная, активная бесконечность, единая во множестве, что составляет сущность голографической проекции Единого. Это, отчасти, не противоречит определению актуальной бесконечности, данному Кантором: «Под актуальной бесконечностью следует понимать такое количество, которое, с одной стороны, неизменчиво, а, скорее, фиксировано и определено во всех своих частях, является подлинной константой, с другой – в то же время превосходит по величине всякую конечную величину того же рода» [25, с. 289].

Но, тем не менее, как может бесконечность не в математике, а в вечном иметь живость и разум?

Ответ состоит в том, что активное (сознание) – не математическая, не абстрактная бесконечность, она также – не пассивная бесконечность.

В отличие от пассивного, сознание, оставаясь слитым с Единым в его глубинной, неподвижной, безвременной бесконечности, является, как активное, множественным в виде собственных частиц, которые в своем единстве формируют дискретной бесконечной серией конечные, каждый «момент» обновляющиеся образования, копируя их на основе Единого.

В ходе этого процесса без начала и без конца глубинное всё и ничто, оставаясь Единым, оказывается способным благодаря своей бесконечно обновляющейся голографической проекции существовать через активное (сознание) во времени, производной которого для каждого индивидуального сознания является движущееся и меняющееся бытие: Единое здесь теряет ничто и становится всем.

В бытии, которое формируется сознанием в своем множестве, сознательные существа получают вещный мир, на который они могут опереться именно потому, что он оказывает им сопротивление. Точно так же – без трения, или сопротивления грунта – невозможна обычная ходьба.

Кроме того, каждое индивидуальное сознание в рамках уже имеющегося и развивающегося конечного внешнего в виде тех или иных измерений формирует с помощью единого сознания собственное настоящее время имеющимися средствами, в частности, с помощью органов чувств.

Тем самым каждое живое существо получает ощущения и образы, а человек – еще и смыслы, сочетающиеся с чувствами. В результате кооперации людей в соответствующих природных рамках, возникает цивилизации, в которых разумные существа, а значит, и сознание, могут развиваться. Примером этого является наш собственный конечный мир и наша цивилизация в нем.

Таким образом, сознание – это вечное, неизмеримое и целостное, или актуальная бесконечность, как мы видим, проявляется в каждом из нас как индивидуальное сознание, которое, в свою очередь, обретаясь во внешнем общем мире, формирует свой собственный мир, свое «настоящее».

Отсюда понятно, что, оставаясь неподвижным и единым, бесконечное сознание в качестве голограммы проявляется в формируемом им бытии в различных меняющихся формах; по крайней мере, некоторые из них мы знаем: это – живые существа, которые ощущают и координируют свои действия сообразно с окружающей средой (живут), а также самосознающие живые существа, которые и ощущают, и живут, и мыслят, сознательно проектируя свои действия в меняющихся вещных мирах с движением.

Следовательно, дуальность мироздания в виде вневременного Единого и его голографической проекции, посредством которой сознанием в виде живых существ «производится» движущееся и меняющееся бытие, не приводит к противоречию (которое не разрешено до сих пор: материализм и идеализм), если опираться на известную голографическую модель [15, с. 23-31].

Неподвижное, вечное Единое находится вместе с тем в своей проекции во множественном существовании, или «заглядывает» в мир благодаря сознанию, разумная и деятельная натура которого проявляется посредством голографической проекции, через которую сознание «доставляет» в формирующееся бытие всё в соответствии со своими формообразующими способностями в виде копий из потенциально бесконечно разнообразного Единого.

Активное (сознание), оставаясь нераздельным с Единым, на уровне собственных множественных частиц-копий в голографической проекции Единого имеет возможность уже как бы со стороны кинуть разумный «взгляд» на пассивное из Единого и на себя последовательно с различных ракурсов: Единое тут как бы оживает благодаря тому, что сознание объединенными усилиями своих частиц-копий формирует из пассивного дискретно всё что хочет и может, но только на основе предшествующих копий вещей в проекции, в виде информационных копий объектов из Единого, на которые сознание как бы смотрит с разных ракурсов, «выделяя» вещи из «растворенного» состояния.

«Вещи» тем самым приобретают соответственно от позиции к позиции различные положения, в последовательности которых каждая голографическая копия вещи каждую позицию обновляется со сверхвысокой частотой.

Это означает формирование времени сознанием при отсутствии движения копий вещей в голографической картине.

Однако, в частности, в человеческом сознании, поскольку пауза между мгновеньями распознавания, считывания и копирования чисто физиологически не фиксируется человеческим сознанием, данный процесс отражается движением вещей во времени.

Тем самым формируются в том или ином изменении вполне материальные миры, являющиеся в своей основе голограммами, сменяющиеся другими. Эти миры для любого сознания движутся, меняются, но на самом деле каждое «мгновенье» обновляются информационным копированием; в этих мирах сознание уже может действовать в виде собственных бесчисленных частиц-копий, которые в своей бесконечной множественности есть вместе с тем единое целое.

Поскольку двойственность мироздания проявляется наподобие эффекта яйца и курицы, постольку не может быть никакого вселенского начала из ничего, но глубинное, бесконечное Единое и множественные конечные образования, являющееся дискретно, но бесконечно в виде проекции Единого, «всегда» совместны и «всегда» поддерживают друг друга.

Конечно, любому человеку, как конечному существу, выдавать за истину собственные суждения о бесконечном, как кажется, невозможно. В этом, в частности, Гоббс не сомневался: «Всё, что мы себе представляем, конечно. В соответствии с этим мы не имеем никакой идеи, никакого понятия о какой-либо вещи, называемой нами бесконечной… Когда мы говорим, что какая-либо вещь бесконечна, мы этим обозначаем лишь, что не способны представить себе конец и пределы названной вещи, так как мы имеем представление не о самой бесконечной вещи, а лишь о нашей собственной неспособности» [7, с. 50-83].

Беркли, как мы указывали выше, полагал существование вещей только при их восприятии собственным умом человека, поскольку не существует никаких доказательств отдельного существования вещей вне человеческих ощущений. [8, с. 76-79].

Юм тоже считал недоказуемым существования предметов вне их восприятий: «…Почти все рассуждения сводятся к опыту, и вера, которая сопровождает опыт, объясняется лишь посредством специфического чувства или яркого представления, порождаемого привычкой… Когда мы верим во внешнее существование какой-либо вещи или предполагаем, что объект существует после того, как он больше не воспринимается, эта вера есть не что иное, как чувство того же самого рода» [10, с. 789-810].