Но странная это была независимость — совсем не такая, о которой мечтали Махатма Ганди, Джавахарлал Неру, Мухаммад Али Джинна, Лакшми Баи, принц Даккар и другие борцы, революционеры и патриоты.
После войны в стране оставалось слишком много британских колонистов (или колонизаторов), и колонисты эти по-прежнему занимали высокие и важные посты. Вплоть до премьер-министра и вновь провозглашенного Короля-Императора — младшего родственника якобы павшей Виндзорской династии. И, что самое интересное, те самые индийцы, которые имели достаточно власти и влияния, чтобы возразить против такого положения вещей — все эти принцы, князья, магараджи, сипайские военачальники, богатые промышленники и торговцы — нисколько не протестовали против такого нового и одновременно старого порядка. По крайней мере, абсолютное большинство из них. У сильных мира сего Индостанского полуострова были на то особые причины. Ничего личного, обычный трезвый расчет и классовая солидарность.
По итогам проигранной войны Индия пребывала в глубоком социальном и экономическом кризисе (так обычно и бывает), на горизонте маячил призрак пролетарской революции, поэтому индийские аристократы, помещики и капиталисты хладнокровно рассудили, что лучше старые добрые англичане, чем большевики и коммунисты, которые разрушат священную кастовую систему и установят в стране тиранию шудр и прочих неприкасаемых. НЕТ! Уж лучше англичане. Национальная гордость при этом практически не пострадала. Чем заморская Виндзорская династия хуже среднеазиатских Великих Моголов? Вот именно. Система работает, нет смысла ее ломать или менять.
А если все-таки прогнать англичан? Тогда придут белголландцы и придется все начинать с самого начала. В таком случае, какой смысл менять привычное и знакомое зло, одного белого господина на другого? Нет никакого смысла. Не сейчас. Как-нибудь в другой раз. На том и порешили.
Разумеется, не все с этим согласились, но от самых радикальных возмутителей спокойствия удалось избавиться в тот короткий отрезок времени, когда законы старой Британской Империи уже не действовали, а законы новой Индийской Империи еще не были утверждены. И пусть на протяжении всех междувоенных лет на улицах индийских городов гремели выстрелы и взрывались бомбы, но по-настоящему большой крови удалось избежать. Или оттянуть. На какое-то время.
Что не менее интересно, с таким раскладом согласились даже победоносные германцы и белголландцы. В ходе войны они захватили слишком много трофеев, поэтому Индию даже не надеялись переварить. Что же тогда с ней делать? Бросить Индостан на произвол судьбы? Быть может, дать этим черномазым индусам настоящую независимость?! Этого еще не хватало! Очень плохой пример для собственных азиатских подданных, всех этих малайцев, японцев и филиппинцев, которые могут посмотреть на свободную Индию и спросить — «а мы чем хуже?!» Нет-нет, уж лучше старые добрые англичане — получившие хорошую трепку на Западном Фронте, и потому тихие и присмиревшие. Да, так будет лучше для всех.
Пройдет немало лет, прежде чем наивные победители поймут свою ошибку — но это будет потом.
А пока на карте мира появилась независимая Индийская Империя, Empire of India, Samrajya Bharat — как она значилась в официальных документах или Англо-Индийская Империя — имя, под которым она сохранилась в учебниках истории.
Не будет большой ошибкой сказать, что между концом десятых и началом сороковых годов Индия была довольно скучным местом с исторической точки зрения (несмотря на бомбы и выстрелы) — сменились флаги и надписи на карте, но в общем и целом это была все та же самая старая добрая Британская Индия — страна Киплинга и Маугли, Хатхи и Шер-Хана, заклинателей змей, мангустов и сипаев. Пока не началась Вторая Мировая Война.
Как ни странно, Англо-Индия неплохо к ней подготовилась — особенно если сравнить с другими державами. Как казалось, все межвоенные годы индийские промышленники и полководцы не сидели сложа руки. На военных заводах клепались винтовки и самолеты, а по улочкам далеких пыльных гарнизонов маршировали солдаты. Страна была слишком велика, белголландские и германские шпионы не смогли за всем уследить — пока не стало слишком поздно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Белголландский блицкриг удалось задержать на бенгало-бирманской границе, а турецких янычар и вовсе на дальних подступах, в самом сердце Персии. А когда бирманская мясорубка оставила от Белголландской Императорской Армии лишь тень былого величия, и морские флоты Нового Альбиона ударили с юга, а воздушные флоты американских держав — с востока; и ниппонские патриоты подняли красно-белое знамя мятежа, англо-индийские сипаи сами перешли в наступление — от Цейлона и Мальдив вплоть до самого Сингапура и Гонконга. В последние годы войны Империя шла через джунгли и города Восточной Азии от одного триумфа к другому. Казалось, до мирового — или хотя бы пан-азиатского — господства было рукой подать.
Но странное дело, исторический парадокс — Англо-Индия, пережившая разгром Первой Мировой Войны и самые тяжелые годы Второй, не выдержала испытания победой — и все-таки рухнула.
Индийские патриоты многому научились за последние годы и решили, что теперь смогут управлять страной самостоятельно. Особенно теперь, когда над ними больше не висел дамоклов меч Белголландии. Англичанам и теперь позволили остаться в Индии, но далеко не всем; а тех, что остались, попросили освободить высокие посты и кабинеты. Индийские мусульмане западных провинций провозгласили собственную империю — Пакистан — и пригласили на трон одного из наследников последнего Великого Могола. Некоторое время пакистанцы претендовали и на мусульманскую Бенгалию, пока восставшие в лагерях японские военнопленные и местные коммунисты не позвали на помощь Красную Сферу. Пришлось пакистанцам забыть про Бангладеш, но некоторое число бенгальских беженцев они у себя все-таки приняли.
И стали они жить, поживать и добра наживать — не все, конечно; а некоторые и вовсе — только до первого выстрела новой войны. Которая обещала быть и не заставила себя ждать.
— продолжение следует —
_________
Глава 23. Никто ничего не понимает
— Я не понимаю, — спросила надпоручик Туяра Иванова, — неужели никто не хочет обсудить глубину задницы, из которой мы только что чудом выбрались?! Ну, помните, атомная бомбардировка…
— Нет! — хором ответили Кассандра и Матильда.
— Привыкай, солдат, — добавила Тильда-Смерть. — Есть вещи, о которых, как правило, не говорят.
— Бедняжка Меган, — вздохнула сибирская амазонка, обычно не склонная к сентиментальности. — Она потеряла свой дом!
— Мы кое-что в этом понимаем, — скромно напомнила Кассандра, поэтому Туяра поспешила в очередной раз сменить тему разговора:
— Почему мы здесь? Разве мы не должны были вернуться на Диего-Гарсиа?
— Следующего корабля или самолета с Килинга на Диего-Гарсиа пришлось бы ждать долго, — пояснила капитан Барриентос. — Поэтому начальство решило, что капитан Гриффин подбросит нас на родную базу… как только задание будет выполнено. Прежние приказы никто ее отменял. — И она покосилась на «Красный Февраль» — отсюда его было прекрасно видно.
«Отсюда» — с прогулочной набережной Порт-Малума, где три подруги только что купили по стаканчику мороженого. В том же самом киоске. С Джеральдиной Вонг и ее товарищами они разминулись буквально на несколько минут.
— Отличная мишень — неподвижная, — хихикнула надпоручик Иванова — над чувством юмора ей определенно следовало поработать. — Жаль, что мы в нейтральном порту.
— Жаль, — охотно согласились Кассандра и Матильда.
* * * * *
— Жаль, что мы в нейтральном порту, — заметил лейтенант Роберт Герцог. Он сам, а также старпом Иола Протеро и аспирант Тоширо Смит стояли у парапета на том же самом променаде, в какой-то сотне метров слева от Кассандры и ее друзей. Каждый держал в руке по стаканчику мороженого. Местный мороженщик не успевал подсчитывать прибыль и подумывал о расширении бизнеса и захвате новых территорий. Бравые альбионские моряки делали вид, что любуются пейзажем, но на самом-то деле любовались только одной его (пейзажа) деталью; той самой деталью, в которой скрывался дьявол — «Красным Февралем», пришвартованным в дальнем конце одного из причалов.