одержимой иногда опасными навязчивыми идеями, но одаренной необыкновенной энергией.
67
В Европе, ослабевшей после войны, к сожалению, стремятся укорениться те же нравственные черты; хуже всего то, что эта умственная трусость сопровождается лживым бахвальством, которое кичится реализмом и мужественностью.
68
Во время его первого пребывания в Соединенных штатах Metaphysical College Массачусетса, открытый мс-с Эдди в Бостоне, где она за семь лет обучила более четырех тысяч учеников, был временно закрыт (в октябре 1889 года), чтобы дать возможность его основательнице, Pastor Emeritus первой церкви Христа "Scientit'ов", написать свою новую Science and Health, изданную в 1891 г. Школа открылась под ее руководством в 1899 году.
Mind Cure было в полном расцвете и породило New Thought, которое относится к Christian Science примерно так же, как рационалистический протестантизм к ортодоксальному католицизму.
Теософское общество, одним из основателей которого (1875 год) был полковник Олькотт, энергично действовало как в Индии, так и вне ее. Его деятельность, как я уже упоминал от времени до времени, сталкивалась с деятельностью Вивекананды.
Я говорю здесь лишь о трех главнейших течениях, волновавших в то время религиозное подсознание Америки, с ревивализмом (религией "пробуждений"), который восхвалял отдание себя во власть подсознательным силам, пока Майерс не создал (между 1886-м и 1905 годом) своей научно-спиритической теории совести и сублиминальной жизни.
Кратер во время извержения. Грязь и пламя.
69
Рядом с умершим Уитменом был еще другой, столь же великий, имевший не меньше черт сходства с духом Индии: Эдгар По. Его "Eureka", изданная в 1848 году, обнаруживает мысль, близкую к мысли Упанишад. Некоторые, как, например, Уолдо Франк, полагают, что в своих путешествиях (почти несомненно, что в ранней молодости он посетил Россию) Эдгар По познакомился с индийской мистикой. Но "Eureka" не имела никакого влияния на современную мысль. И хотя Уитмен одно время сотрудничал с По (в "Broadway Journal" и в "Democratic Review"), он, несомненно, никогда не был близок с По, никогда не проникался его мыслью, даже чувствовал к нему инстинктивную антипатию, и должен был сделать усилие, чтобы во имя справедливости, уже впоследствии, признать его значение (в 1875 году, 56 лет от роду, он отправился в Балтимору на открытие памятника По). При жизни По был совершенно одинок.
70
После каждой речи там читали слова из великой Библии человечества: "Вот слова Конфуция, Гаутамы Будды, Иисуса Христа, Корана, Исаии, Иоанна, Зенд-Авесты, Платона…"
71
В этой похоронной речи Ингерсоль прославляет поэта, который пел великолепный "Псалом жизни" и песни благодарности "Матери за ее поцелуй и ее объятие" — для Ингерсоля.
"Мать" здесь — Природа. В поэмах Уитмена, где она присутствует постоянно, это иногда Природа, "великая, безмолвная, дикая, все приемлющая Мать", иногда Америка, "страшная Мать, великая Мать, Мать, дети которой все равны". Но какова бы ни была мощная сущность, к которой применяется это слово, оно всегда обозначает представление о верховном Существе, глубокие созвучия которого приводят на память индийские учения: это видимый бог, от которого зависят все живые.
72
В большой "Жизни Вивекананды", изданной его учениками, весьма недостаточно отмечены некоторые из этих разговоров с Ингерсолем, причем просто говорится, что Вивекананда вращался в кругах наиболее свободомыслящих и передовых американцев. Ингерсоль во время одного спора дружески предупредил Вивекананду, что ему необходимо быть осторожным. "Сорок лет тому назад, — сказал он, — вы рисковали быть сожженным, а еще совсем недавно — побитым камнями".
73
Леон Базальгетт, Уот Уитмен, человек и его дело. 1908.
74
"Paumanok" не фигурирует в трех первых изданиях (1855, 1856, 1860–1861), оно появляется лишь в четвертом, где оказывается во главе тома.
Зато в первом издании "Листьев травы", как на это обратил мое внимание Люсьен Прайс, "Песнь о самом себе" открывала первую страницу, в своей первоначальной форме, более краткой, более обнаженной, более мужественной, она производила захватывающее впечатление, все существенное, все героическое в великой миссии было в ней сосредоточено и сверкало как молния (ср. William Sloane Kennedy, The Fight of a Book in the World).
75
William Sleane Kennedy, The Fight of a Book in the World, стр. 140–171. Он думал об этом до и после напечатания поэм.
76
"Отправление из Пауманока", "Песнь о самом себе", "Calamus", "На Бруклинском пароме", "Песнь Радостей", "Обломки на берегу моря", "Удары барабана", "Мысль о времени" и др.
Слово принимает два значения, не совсем одинаковых: первое — наиболее постоянное: непосредственное восприятие Единства; второе — неизменность я в течение вечного путешествия с его превращениями. Мне кажется, что это второе значение начинает преобладать в годы болезни и старости.
Если бы здесь имелось в виду дать полное исследование об Уитмене, было бы необходимо отметить эволюцию, происшедшую в его мысли, — причем не изменилось ее единство по существу, — под влиянием жизненных испытаний, от которых он страдал гораздо больше, чем хотел признать его показной оптимизм (ср. в сборнике "Шепчет Божественная Смерть" — "Часы подавленности"). Тогда непобедимая надежда, недостаточно питаемая жизнью, переносится на смерть. Тогда жизнь "ведомая" дополняется жизнью "неведомой". Тогда "день" должен заимствовать новый блеск от "не-дня" (ср. "Мысли о времени", "Вечер в прериях"). И слух его открывается другой "музыке", которой его "неведение" не слышало. Наконец, мертвые более живы, чем живущие, "может быть, единственно живые", единственно реальные ("Мечтатель и колеблющийся").
"Я не думаю, чтобы Жизнь позаботилась обо всем… Но я думаю, что Божественная Смерть позаботится обо всем" ("Уверенности").
"Я считал, что нет ничего великолепнее дня, до того мгновения, когда увидел, что таит в себе не-день… О! Сейчас я вижу, что жизнь не может мне дать всего, как и день, — я вижу, что я должен ждать, что даст смерть" ("Вечер в прериях").
Но основа веры: "тождество", единственно существующая вечность, не изменяется.
77
Ср. Bucke, Walt Whitman.
78
Раз или два он упоминает майю ("Calamus", "Основание всякой метафизики"), аватар ("Прощальные песни"), нирвану ("Часы моих семидесяти лет: Сумерки"), но так, как это сделал бы человек необразованный: "мгла, нирвана, покой и ночь, забвенье".
"Дорога в Индию", заглавие которой имеет символический смысл, весьма далекий от того, чего можно было