— Господи… — тихо произнесла Берг.
— Ну-ну, сударыня! — бодро заметил Семирадский. — Поверьте, все обойдется. Господин Лебедев просто пленник долга. На самом деле здесь не опаснее, чем когда вы будете находиться в рубке.
— Да, конечно, — спокойно ответила Наталья. — Тем более, у меня нет никакого желания попадать к господам пролетариям. Но, — тут она грустно улыбнулась, — если что-то начнется, я выпущу кошку. Она не проговорится…
Шер, не ведая, что решается ее кошачья судьба, оживленно бегала по комнате и даже пыталась играть концами пулеметных лент.
— В соседней комнате, той, что выходит во двор, мы установили еще один пулемет, — заметил полковник. — Господин Арцеулов, вы у нас здесь главный военный специалист, ждем ваших распоряжений…
— А какие тут распоряжения? — удивился Ростислав. — Если начнется, я и господин Казим-бек займемся пулеметами. Вы, господин полковник и господин профессор — в резерве, госпожа Берг и господин Богораз — в подвал.
— Я умею стрелять, — заметила девушка. — Семен Аскольдович, между прочим, тоже…
— Кто, я? — в комнате появился заспанный Богораз, удивленно оглядывая грозные приготовления. — Вы же знаете, Наталья Федоровна, мои нервы не выдерживают этих звуков… Мы что, господа, собираемся воевать?
— В некотором роде, — Арцеулов поглядел на нескладного интеллигента без особой приязни.
— Но, господа, вы же говорили, что все в порядке? — заволновался тот. — Мы же собирались уйти с темнотой…
— Нас могут найти раньше, — также лаконично пояснил Ростислав.
— Но ведь это ужасно! — воскликнул Богораз. — Господин полковник, вы же отвечаете за нашу безопасность!
— Я сделаю все, что возможно, Семен Аскольдович, — мягко ответил Лебедев.
— Нет, господа, это чудовищно! — Богораз всплеснул руками и рухнул на стул. — Ведь если мы погибнем, все сорвется!
Арцеулов удивился. Оказывается, студент Петербургского университета боится вовсе не за свою шкуру.
— Нет-нет, господа, — продолжал тот, — надо что-то придумать… Мы не можем погибать!
Ему никто не ответил. Семен вскочил со стула и забегал по комнате, натыкаясь на стулья.
— Если так, — наконец заявил он, — мы должны немедленно отпустить господина Арцеулова. Он не в нашей группе и не обязан рисковать жизнью.
Ростислав поразился еще больше.
— Действительно, Ростислав Александрович, — заметила Берг. — Вы и так сделали для нас все, что только могли. Вы переоденетесь, в конце концов, вас можно даже загримировать…
Арцеулов лишь пожал плечами. Обсуждать это предложение он не собирался. Капитан подошел к окну и бросил взгляд на привычную уже картину — двор, высокий забор, за которым видна такая же пустая улица. Внезапно он заметил серую тень, промелькнувшую по заснеженной мостовой. Ростислав всмотрелся — вторая тень пронеслась возле самого забора.
— Собаки, — наконец понял он, — возле самого дома…
— Ясное дело, батенька, — ничуть не удивился Семирадский. — Этих горемык бездомных сейчас в Иркутске полно. Одичали за войну.
В Иркутске, наверно, и в самом деле было полно бродячих собак, но Арцеулов почему-то встревожился. Он вспомнил других собак — таких же серых, с глазами, горящими красным огнем.
— Господа, — в конце концов решился он. — Я вам сейчас расскажу одну историю. Только очень прошу мне поверить…
— А что случилось, Ростислав Александрович? — встревожилась Берг.
— Я сейчас увидел собак. Конечно, собак здесь много, но…
Арцеулов старался рассказывать без лишних эмоций. Дойдя до эпизода с перстнем — о том, как и где он его нашел, капитан предпочел умолчать, — он вдруг подумал, что со стороны это может показаться бредом. Тем более, его собеседники, люди науки, к подобным историям — Арцеулов был в этом уверен — относились с очевидным скепсисом. Его, впрочем, никто не перебивал, и Ростислав завершил рассказ при полном молчании.
— Вот… — он развел руками. — Дико это все, конечно, господа. Впрочем, вчерашняя история, которой многие из вас свидетели, пожалуй, еще нелепей. Вы, наверно, сейчас будете говорить о нервах и о воспаленном воображении…
— Да отчего же? — пожал плечами Казим-бек. — По-моему, все логично — псы дрессированные, а вы их разогнали. Бог весть, может, ваш перстень их отчего-то напугал…
— Считается, что серебро отгоняет нечистую силу, — вскользь заметила Берг.
— Вот-с! — поднял палец Семирадский, — прошу полюбоваться, господа! Наталья Федоровна Берг, блестящий физик-экспериментатор, начинает преподносить нам концепции господина Стокера! Замечательно! Упыри, господа! Лешие! Домовые! Стыдитесь, сударыня!
— Я согласна сгореть со стыда, — спокойно ответила девушка, — но только после того, Глеб Иннокентьевич, как вы сами объясните эту историю. А заодно и то, что случилось с вами ночью.
— Охотно-с! — кивнул профессор. — Итак, относительно собак я полностью согласен с мнением господина Казим-бека и Арцеулова. Собаки-ищейки, смею напомнить, применялись еще в допотопные времена. Что касаемо вашего перстня, молодой человек, то вы, вероятно, допустили типичную ошибку людей, не имеющих научного склада ума — рассудили по принципу «после того — вследствие того». Собак могло напугать вовсе не ваше кольцо, а что-то иное. Совпадение-с! Ну, а насчет вчерашнего смею предположить, что мы имели дело с какой-то очень ловкой — и новой! — научной выдумкой. Я лично считаю, что это было использование высокочастотных полей! Да-с!
— Господин Арцеулов, — внезапно подал голос молчавший все это время Богораз. — Можно на минуту ваш перстень?
Ростислав, сняв перстень, передал его студенту. Тот осторожно покрутил его, взвесил на ладони, затем отдал обратно:
— Благодарю вас… Господин профессор, прежде всего хочу напомнить вам один постулат Секста Эмпирика…
Тут он закашлялся. Семирадский несколько иронически поглядел на Семена, бормоча нечто вроде: «Нуте-с, нуте-с…»
— Секст Эмпирик писал, что в случае недостатка данных следует воздержаться от суждения. Я не присутствовал при случае, описанном только что господином Арцеуловым, но я был сегодня ночью при эпизоде, нам всем памятном. Конечно, я плохо помню детали. Глотнул газа, к тому же мой бронхит… Но я заметил следующее. Во-первых перстень господина Арцеулова привлек внимание того странного господина, который пытался нас задержать…
— Ерунда! — не выдержал профессор. — Этот, как вы его назвали, господин, тоже начитался Стокера…
— Во-вторых, когда господин Арцеулов пытался разорвать это препятствие, мне показалось, что перстень светился…
— Обман зрения, — фыркнул профессор. — Или отсвет фонарей.