и пустынностью мест, поведал им поучительную историю про Иону, три дня проведшего в чреве кита.
– «И помолился Иона Господу Богу своему из чрева кита и сказал: к Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня; из чрева преисподней я возопил, и Ты услышал голос мой»[16].
– Аминь.
– Аминь.
«Из чрева преисподней я возопил…» Вот это верно, подумал Нед. При всей своей красоте именно такой казалась ему эта холодная, безлюдная страна.
Они завернули рыбу в листья, запекли на горячих углях и согласились, что в жизни не пробовали ничего вкуснее. Затем настал черед трубки табаку, потом Гукин показал, как устроить постель на индейский манер. Он сгреб сухую листву и мох, расстелил слой на земле, остальное набил в сеть – вышло толстое одеяло, под которым они улеглись вместе, чтобы согревать друг друга. Получилось на удивление тепло и сухо. Красные искры поднимались от костра к небу. Где-то кричали звери, невидимые в темноте. Слышался волчий вой, а иногда между деревьями проходил кто-то большой, и Гукин сказал, что это, должно быть, медведь. Оружие путники держали под рукой.
Таким выдался первый день.
Утро дня второго ушло в основном на дорогу в обход озера. Они взобрались на вершину холма, спустились с другой его стороны, ближе к вечеру вышли из леса и оказались перед еще одной похожей на парк равниной. Нед снова ехал верхом, двое других пригибались под ношей. Пелена облаков не разрывалась с рассвета – небо было серым и пустым, дул пронзительный и холодный северо-западный ветер, плоская равнина выглядела ровной, как спокойное белое море. Она тянулась на мили вдаль, расчерченная линиями звериных следов.
Гукин опустил вещи, вынул компас, махнул рукой налево, показывая курс прямо на запад. Ветер стал задувать сильнее. Примерно через час в нескольких милях впереди на заснеженной равнине показалось размытое темное пятно. Путники остановились. Нед достал из внутреннего кармана подзорную трубу, и смутные очертания превратились в три похожих на длинные амбары строения, крытые тростником. Из крыши каждого из них поднимался дымок. Уолли сошел с коня и предложил трубу Гукину.
– Индейцы, – сказал Гукин, припав к окуляру. – Живут лагерем в вигвамах у реки, чтобы ловить рыбу, которая поднимается к поверхности в конце зимы.
– Стоит нам сменить курс?
– Напротив – я намеренно искал их. – Гукин вернул подзорную трубу. – Мы попросим у них приюта на ночь. – Заметив выражение лица Неда, он рассмеялся. – Не пугайтесь так! Они такие же создания Божьи, как вы или я, которым мы обязаны помочь выбраться из теперешнего их состояния варварства и указать путь к спасению.
Тем не менее Нед настоял, что пойдет пешком, чтобы удобнее было пустить в ход шпагу и пистолеты, если понадобится.
– Как могла столь дикая раса попасть в Америку? – размышлял вслух Гукин, пока все трое шагали в ряд по направлению к стоянке. – Вот загадка, в поисках ответа на которую я перерыл все Писание. Согласно туземным легендам, тысячу лет назад на берег вышли две женщины. Морская пена коснулась их тел, отчего они понесли. Одна родила мальчика, другая девочку. Потом две женщины умерли и оставили землю, а сын и дочь стали прародителями их расы.
– Какое языческое суеверие, – заметил Уилл.
– Верно. Но отсюда возникает вопрос: от какого именно из сыновей Ноя происходят индейцы? По моему разумению, они потомки одного из десяти колен Израилевых, о которых мы читаем в Книге Царей, – изгнанного ассирийским тираном Салманасаром в качестве пленников из Самарии и переселенного в Азию. Истину мы узнаем в Судный день, когда все тайное станет явным во славу Божию. А пока мы обратили уже в добрых христиан множество индейцев и обратим еще больше. Мой друг Джон Элиот, проповедник из Роксбери, переводит сейчас Библию на вампаноаг – язык племени, населяющего Массачусетс.
– Великую вы поставили перед собой задачу.
– И тем не менее наша обязанность – привести их ко Христу, как побуждает нас псалом: «Проси у Меня, и Я дам народы в наследие тебе и пределы земли во владение тебе»[17].
С этими словами он прибавил шагу, и больше они не обменялись ни словом, пока не дошли почти до самого индейского становища.
Вигвамы оказались на удивление большими: футов тридцать в длину и пятнадцать в высоту – и имели округлую продолговатую форму, похожую на корпус опрокинутого вверх килем корабля. Но вид у них убогий, подумал Нед: унылые лачуги без окон, сделанные из серых полос потемневшей от времени коры, снег вокруг превратился в вонючую жижу. Учуяв приближение англичан, в лагере залаяли собаки. Несколько тощих псов скачками пробрались через снег и присели, рыча, на тропе. Лошадь попятилась, вынудив путников остановиться.
Шкура, закрывающая вход в одну из хижин, поднялась, и на улицу высыпало с полдюжины одетых в меха мужчин с луками и стрелами. Они построились в линию, натянув тетивы и нацелив стрелы на трех путешественников.
– Господи, помоги, – проговорил Нед. – Поглядите на них.
– Ждите здесь, – сказал Гукин. – Я пойду и поговорю с ними.
Он снял с лошади один из мешков и направился к становищу, вскинув в знак приветствия руку. Нед нашарил под плащом пистолет.
– Не надо, – возразил Уилл. – Всех нам не одолеть. Их слишком много.
Гукин подошел к индейцам, поставил на землю мешок и воздел обе руки. Он обращался к самому рослому из туземцев. Луки опустились. Дэниел поднял мешок и последовал за индейцем в хижину.
Нед снял руку с пистолета. Он обернулся, оглядывая местность. По контрасту с пасмурным небом снег казался сверкающим, неестественно белым. Слышно было, как где-то за рощицей, росшей сразу за лагерем, шумит река – судя по всему, полноводная и слишком быстрая, чтобы замерзнуть. Бежать было некуда.
– Милый Уилл, – проговорил Нед. – В какую же страну я нас завел?
Они долго ждали на пронизывающем ветру, и, когда полог поднялся снова, стало уже слишком темно, чтобы рассмотреть Гукина. Обрисовываясь силуэтом на фоне красного огня костра за спиной, он помахал им и крикнул, что здесь безопасно. Полковники подошли к нему.
– Я все устроил. Купил зерна для лошади и провизии на два дня пути. У нас есть ночлег и ужин. Заходите, обогрейтесь.
Дэниел поднял полог. Нед и Уилл переглянулись, потом пригнулись и осторожно пролезли в теплое нутро хижины. Гукин опустил шкуру у них за спиной.
Эффект воздействия на их окоченевшие тела и привыкшие к темноте глаза был неожиданным и сокрушительным: жар от огня, пылающего в центре вигвама, мягкий желтый свет на лицах двух десятков