Дождавшись, пока силуэт Айзека растворится в сумерках, Кирина отправилась в обеденный зал.
Весь вечер она раз за разом прокручивала в голове разговор с Линдой. Ей хотелось ворваться в спальню Реон и потребовать, чтобы та выложила начистоту все, что знает о пришельцах. Но, разумеется, так поступить у Кирины не хватило бы духу. Вместо этого она мерила комнату шагами, снедаемая тревогой. Теперь, когда Пенз, наконец, убрался прочь, она торопилась к единственному существу во всем Посольстве, с кем могла разделить свои опасения.
Кирина обнаружила брата с чашкой кофе за маленьким столиком. Перед ним лежал исчерканный лист, и он сосредоточенно постукивал карандашом по столешнице. Кирина различила нестройный такт.
Увидев сестру, Бруно торопливо сложил листочек и убрал в нагрудный карман ливреи, но она успела прочесть несколько неразборчивых строк:
«В огне твоих волос сияет звездный свет,
Пред ним я трепещу, но как мне не робеть,
Когда пред ним ничто ни ночь, ни сама смерть…»
— В чем дело? Зачем ты пришла? — недовольно осведомился он. Бруно с детства не переносил, когда кто-то читал его неоконченные стихи.
— Ты здесь один? — вместо ответа спросила она. Сейчас ее не интересовало творчество брата. Поняв это, юноша смягчился.
— Да, — кивнул он. — Отправил Трис поспать в кладовку, хотел посидеть в тишине.
Девушка подсела к брату, но не успела вымолвить и слова.
— Кирина, ты здесь? Мне нужно с тобой поговорить.
Брат и сестра быстро обернулись на зов. Селена просунула голову в двери со смущенной улыбкой.
— Простите, — виновато проговорила она, проскользнув в пустой зал. — Не хотела вам мешать. Мне нужно поговорить с Кириной, — Селена посмотрела на Бруно с просьбой во взгляде.
— Конечно, — с готовностью подскочил он. — Я принесу какао.
— Спасибо, — Селена вновь улыбнулась ему, заняв его место. Бруно принес девушкам напитки, неловко потоптался у стола и отошел. Лишь после этого Селена заговорила вновь. — Весь вечер не находила себе места, пока не услышала, как ты выходишь из апартаментов. Я хотела извиниться перед тобой, Кирина.
— Извиниться? — удивленно повторила Ферия. — За что?
— Я должна была рассказать тебе про Бастета, — произнесла Селена с раскаянием. — Алк давно предупредил меня о нем. Баязет в самом деле внук императора Наафета. С ним лучше быть начеку.
— Да уж, — вздохнула Кирина. — Я выставила себя круглой дурой, а заодно подставила Капитана.
Селена вздохнула.
— Пришельцам запрещено раскрывать его подлинную личность людям. О том, что на Земле находится маёльский принц, знает всего несколько десятков человек: Президент, Инга Реон и ее дочь, министры и магнаты, которым она позволила подняться с нами в курительную комнату. Те, кого она отослала прочь после званного обеда, не посвящены в тайну. Бастет сам решает, кому раскрыть свое происхождение.
— Но Алконост ведь рассказал тебе.
— Ты же знаешь Алка: он всегда поступает так, как считает нужным. Я держала рот на замке, чтобы не навлечь на него неприятности.
— Но для чего нужна такая секретность? В Посольстве проживает два десятка гарпий, многие из которых, по сути, такие же принцы как Баязет. И никто из них не прячется под чужими именами.
— Лучше зови его Бастетом, — Селена понизила голос, — на всякий случай. Наафет так печется о безопасности своего единственного наследника, что почти не выпускал его за пределы императорского дворца.
— Зачем тогда он отправил его на Землю?
Селена помялась с ответом.
— Алк говорит, что это все из-за гарпий, — наконец, шепнула она так тихо, что Кирине пришлось напрячь слух. — Император в молодости был очень дружен с Мастером Гамаюном. Они познакомились на Бетельгейзе, и их дружба позволила Маёлу и Звездопаду наладить очень тесные торговые связи, которые не может контролировать Сенат. Четыре с половиной года назад Мастер собрал молодых аёрнцев из всех Высоких Домов Аёрны и привез их на Землю. После этого Наафет принял решение отправить в Посольство внука. Похоже, тот хочет сблизиться с кем-то из будущих Патронов, чтобы укрепить связь Маёла с Аёрной. Бастет уже подбирался к Фину и Руху, к Браво из Сияния и Хонору из Зенита. А теперь вьется рядом с Алком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кирина навострила уши.
— Алк подозревает, что Бастет использует Гвен, чтобы через меня подобраться к нему, — призналась Сорса. — А я не хочу в это верить. Гвен не заслуживает такого отношения. Она искренне влюблена в него.
— Кто же не влюбится в принца, — фыркнула Кирина.
Селена вспыхнула, задетая ее словами.
— Статус здесь не причем. Она любит его вовсе не за громкое имя.
Кирина недоверчиво хмыкнула, но спорить не стала.
— Мне следовало сразу предостеречь тебя, — повторила Селена, грустно посмотрев ей в глаза. — Ведь ты мой самый близкий друг.
Признание застало Кирину врасплох. Она почувствовала себя школьницей, получившей валентинку от самого популярного мальчика в классе. Кирина уставилась на Сорсу, не зная, что сказать.
— Не смотри на меня так, я говорю всерьез, — потребовала Селена, неверно истолковав ее взгляд.
Никто никогда не считал Кирину другом, да и сама она никого не могла так назвать. Разве что Ди, единственную солнечную сестру, с которой Кирина изредка виделась вне собраний. Хитрая и изворотливая, точно уж, всегда готовая пустить в ход кулаки и старые сапоги с тяжелыми подошвами. Ее лицо было покрыто шрамами — следами побоев отца, и поговаривали, что на этом его насилие не кончалось. Она в тайне копила деньги, мечтая сбежать из Панграда. Кирина успела трижды выпить с ней пива и поболтать, прежде чем Ди не вернулась с «настоящего дела». После этого Кирина уверилась, что Пенз намеренно истребляет тех, кто сближается с ней или братом. Для чего ему это нужно, девушка не знала, но больше никогда не пыталась завязать даже легкого приятельства.
Все эти воспоминания стремительно пронеслись в голове Кирины.
— Прости, — смущенно буркнула она. — У меня никогда не было друзей.
— У меня тоже, — пожала плечами Селена.
Кирина отнеслась к ее словам со скепсисом.
— Вокруг тебя всегда полно народу.
— И что? — в голосе Селены послышались нотки досады. — Все приятели да знакомые.
— А как же Алк?
Селена закусила губу.
— Он так внимателен и ласков со мной, и порой я не могу понять, чем заслужила это.
— Как это — чем? — воскликнула Кирина. — Как минимум, ты придумала Сказки космоса. Даже Мастер Гамаюн и Инга Реон признали гениальность твоей идеи.
— Без Алка я бы ничего не смогла, — заявила Селена. — Он упорно называет Сказки моими, но на деле это наше общее детище. Я ворвалась к нему в спальню и с порога выложила свою задумку, но чем дольше я говорила, тем большим бредом мне все это казалось. Снять свое собственное шоу! Без съемочной группы, сценария и декораций! Под конец я уже пожалела, что вовсе раскрыла рот. Но Алк не высмеял меня, а лишь спросил, как я собираюсь назвать проект. Словно все уже готово, и дело осталось за малым. Я струхнула и пошла на попятный, а он принес камеру и спросил, одеться ли ему в аёрнские одежды или лучше подойдет земной наряд, — Селена беспомощно развела руками и огорченно подытожила. — Порой на его фоне я чувствую себя никчемной трусихой.
— А дома у тебя были друзья? — спросила Кирина.
Селена невесело усмехнулась.
— На Пятой платформе я слыла чудачкой. Мне всегда было душно там.
Кирина недоуменно моргнула, вспомнив наполненную воздухом и зеленью Пятерку.
— Я говорю не о месте, а о людях, — пояснила Селена. — На Пятерке все твердо знают, как правильно жить. Люди там не ведают сомнений ни в чем, на любой вопрос у них всегда готов единственно верный ответ. Они точно знают, за кого выдавать дочерей и какой косилкой стричь газон у дома.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Какой? — с любопытством спросила Кирина.
— Разумеется, Марсом-3000, и ни в коем случае — Гравиоллой, — Селена закатила глаза. — Мальчишки на Пятерке мечтают продолжить бизнес отца, а девчонки — удачно выскочить замуж и нарожать ораву детей. Других фантазий там попросту ни у кого нет. Наш ярус даже зовут «платформой невест», и этим принято гордиться, — девушка скривилась, точно надкусив лимон. — Вообрази только, девушки на пятом ярусе учатся в университетах, зная наперед, что никогда не применят своих знаний на практике. Они просиживают скамьи в аудиториях лишь потому, что диплом превратит их в более завидных невест.