– Нужно отыскать, где она живёт? – со вздохом объявила ЗУ Таюли.
Довольно покачивающаяся сдувшаяся змейка кивнула. А затем подхватила девочку, подняла её и вытащила обеих обратно во двор. Проигнорировав шипение Трёхликой, ЗУ перекинул свою поклажу через примыкающую к сараю ограду. Чуть ли не на голову какому-то пацану, что-то ковырявшему в пыли кривой палкой. Тот, к счастью, не увидел, как с неба свалилась чужачка, быстро отнявшая бесчувственную девочку у ставшего прозрачным щупальца. И обернувшись, не заорал от неожиданности, лупая любопытными глазёнками. Девочку он опознал и довольно толково объяснил, где та проживает. После чего ускакал счастливым, зажав в кулаке аж целую серебрушку.
Идти пришлось на самую окраину городка почти у кромки леса. По дороге довольный обедом ЗУ скрылся в недрах приютившего его тела. Зато вылез второй сожитель, подсаженный в Трёхликую её сердечным дружком. Сотканный из ледяного тумана ДЭГ разволновался, взвился над головой и попытался свернуть в сторону, но Таюли не поддалась.
В небольшом хлипком домишке она осторожно уложила бесчувственную девчушку на узкую кровать с аккуратно заштопанным тюфяком. Собралась, было, вернуться к охоте, как в дом вошла молодая женщин с невесёлым изможденным лицом. При виде дочери и незнакомой девушки хозяйка дома остановилась, как вкопанная, но крика не подняла. Потому что не испугалась, а очень сильно удивилась.
Девочка должна быть на работе у этого мерзавца – поняла Таюли, кивнув женщине. Шагнула к ней, открыла, было, рот и… та сползла по косяку на пол. Правда, сознания – очень кстати – не потеряла. Зато таращилась на гостью так, словно у той восемь рук, а вместо носа шикарный хобот. Ещё бы ей не таращиться – озлилась на ледяного демона Трёхликая. Есть чему дивиться, когда перед тобой в белом огне чуть не по пояс со змеёй на макушке стоит неведомо что.
Таюли мысленно поблагодарила ДЭГ: непередаваемо своевременное явление себя народу. Прямо-таки неописуемое. Потом подумала и вытащила из кармана куртки кошель, набитый серебром – а почему бы и нет? Она-то уж точно не обеднеет, а этой женщине деньги нужней. Трёхликая присела на корточки и положила кошель ей на колени:
– Ты знаешь, кто я?
– Демон, – чуть заметно зашевелились побелевшие губы.
– Ты знаешь, почему я здесь? – не стала отнекиваться Таюли, дабы не тратить попусту время.
– Моя дочь?
– Хозяин дома, где она была, пытался её изнасиловать. Я наказала его. Но, не думаю, что тебе стоит об этом рассказывать.
– Мне никто не поверит, – пробормотала женщина, опустив глаза на кошель.
– Это тебе, – пояснила Таюли и…
На глазах так и не пришедшей в себя женщины легендарного демона бесцеремонно выволокли наружу. И потащили дальше охотиться, ибо совесть нужно иметь, а голодный ДЭГ вовсе не обязан заниматься ещё кем-то кроме себя.
По сторонам Таюли не смотрела: в этом обычном далёком от столицы городке любоваться нечем. Хотя здешние люди не казались ей такими уж обычными: было в них что-то скованное, загнанное в какие-то узкие, но весьма жёсткие рамки. Разбираться с этим желания не было, а сближаться с ними тем более. В этаких поверхностных ленивых раздумьях она прямо-таки неслась по улице всполошённой курицей с горящей паклей под хвостом. ДЭГ тащил её вперёд, обуреваемый отнюдь не чувствами Трёхликой, а своим не терпящим отлагательств голодом.
Наконец, Таюли вошла в какой-то дом, не успев его даже разглядеть снаружи. Белая змейка протащила её сквозь комнаты нижнего этажа, где на счастье никого не оказалось. Затем вытолкнула во внутренний двор, где чинили расправу над молодой женщиной, привязав ту меж двух столбов, поддерживающих крышу навеса. Суд – исходя из мстительных высказываний – чинил муж: худощавый сутулый пожилой мужчина в куртке с серебряными нашивками. И в шикарных по местным меркам сапогах.
Он хлестал плёткой по оголённой спине жены, расписывая, что сотворит с её хахалем, который далеко не убежит. Рядом с хозяином, привалившись плечом к одному из столбов, ухмылялся здоровенный лоб в грязной рубахе. И с лихорадочной дурью в остекленевших глазах. Он беспрестанно жевал, и Таюли догадывалась, какую именно травку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Женщина к её приходу уже лишилась чувств, вися на вывернутых руках. Картина была омерзительной, но Таюли не стала бы торопиться с выводами: не всё является тем, чем выглядит. И прежде, чем кого-то в чём-то обвинить, нужно хотя бы…
– Тварища ты сраная, – припомнила Трёхликая один из перлов в коллекции ругательств, подобранных Челией в её скитаниях.
Змейка… Верней, удав распустил ледяные кольца, и скукожившийся мститель рухнул на пыльную утоптанную землю – плётки он так и не выпустил. Амбал пялился на него с видом младенца, которому под нос подсунули книжку по лекарскому мастерству.
Таюли склонилась над женщиной, пытаясь нащупать на её шее жилку – не желала наблюдать за продолжением расправы. Она вытащила засапожник и перерезала верёвки – ДЭГ подсуетился и, отшвырнув доеденного амбала, удерживал женщину на весу. Её уложили на традиционную тахту в гостиной и ушли – охотников в этом доме более ничего не интересовало. ДЭГ был сыт.
А океан требовал немедленного возвращения к тому, с кем Таюли связало какое-то там дурацкое предназначение. Океан врывался в её голову волной нетерпения, уносившего прочь грустную мысль о том, что волей сидящих в ней демонов она узнает гораздо больше паршивых людей, чем хороших. Хороших придётся искать самой, а это нелегко. К негодяям же её приведут голодные ЗУ или ДЭГ, отыскивая их повсеместно и безошибочно.
Дэгран лежал на спине в полосе прибоя, и волны кокетливо перекатывались через родственничка, пытаясь принарядить его в белое кружево пены. Она ещё не дошла до него, как Раан поднял голову. Засверкал навстречу ледком неудовольствия под нечеловечески неподвижными бровями и несминаемым морщинами лбом.
– Всё это напоминает дурной сон, – поведала Таюли, присаживаясь в нескольких шагах от него на сухой песок. – Ты что, застрял тут на всю мою оставшуюся жизнь?
– Нет, – переворачиваясь на живот, бесстрастно ответил Дэгран, переждал очередную волну и заявил: – Скоро вернусь домой. Подожду тебя там.
– Откуда такая уверенность, будто дождёшься? – раздражённо насупилась Таюли, сбрасывая куртку.
– Так будет, – ответил он, поднялся, шагнул к вредной канительщице и взялся за её сапог.
Таюли попыталась лягнуть наглеца второй ногой – просто так, из вредности, что нудно дребезжала где-то в глубине души. Дэгран поймал её и сдёрнул сапог, едва не оторвав Трёхликую от земли.
– Не трогай штаны! – завопила та. – Ещё ноги мне повыдёргиваешь! Вот же послал Создатель жребий, – ворчала она, выскальзывая из штанин, впрочем, уже растеряв остатки раздражения.
Дэгран стоял перед ней мраморной статуей и следил, чтобы подруга не затягивала с разоблачением и закапыванием костюма в камнях. Едва Таюли разогнулась, стряхнув с ладоней песок, как дремавшая за спиной силища подбросила её вверх. Страшно хотелось уязвить его хотя бы пренебрежительной отстранённостью. Но подлое тело – против задумок головы – прижалось к холодной груди Раана. А руки полезли обнимать его необъятную шею.
Будь у него душа, Дэгран непременно усмехнулся бы такой её непоследовательности. Но он лишь скользнул взглядом по лицу своей Трёхликой и вошёл в полосу прибоя.
Они мчались… Верней, она мчалась навстречу неуловимому горизонту, влекомая силой опутавшего талию щупальца ДЭГ. Дэгран же, казалось, еле шевелится, крутясь вокруг неповоротливой подруги: то уходя на глубину, то отставая, то исчезая в стороне. Ревнивый океан пытался надавать Таюли оплеух, стоило ей подняться за воздухом. И Дэгран тотчас оказывался рядом, вынося подругу наверх на своей широкой спине. Подустав, она и вовсе разлеглась на ней, придерживаясь за несгибаемую шею. И тогда Дэгран смог дать волю своей силе: они помчались втрое быстрей, распугивая волны и дразня ветер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Таюли держалась, сколько хватало сил, а потом её прорвало. В голове помутилось, и она набросилась на своего Рааньяра, едва не захлебнувшись в порыве бесноватой страсти. Дэгран освободил её от проникшей в лёгкие океанской воды, довольно сносно изобразив поцелуй, которому она собиралась учить его до полной и окончательной победы. Ему-то, понятно, без разницы, но Таюли должна была получить и это. Каждая девушка начинает мечтать о счастье именно с фантазий о горячем волшебном и бесконечном поцелуе прекрасного юноши. Хотя…