такое творилось. В Болгарии там, в Чехословакии – это ладно, но чтобы у нас!
– Так! Андрей, говори ты, – поняв, что Кульпа еще долго будет переваривать новую информацию, потребовал Богданов.
– Сегодня футбольный матч чемпионата СССР между ташкентским «Пахтакором» и минским «Динамо», – начал Солодовников.
– Это мы знаем, ближе к делу, – поторопил Богданов.
– Это и есть дело! – с нажимом произнес Солодовников. – Игра началась, мы решили посмотреть. Из окон не слишком хорошо видно, но звук отличный, так что мы включили телевизор и открыли балконную дверь, получилось почти полное ощущение присутствия. Игра началась, как всегда. Потом пахтакоровцы забили гол, судья не засчитал. Но там действительно нарушение было, стопроцентное нарушение.
– Андрей, не отвлекайся, – Богданов нахмурил брови.
– Ладно. Судья гол не засчитал. Узбеки, понятное дело, бузить начали. Крики, свист, даже оскорбления. Все это привычное, на многих матчах такое бывает. Футбольные болельщики не всегда адекватно реагируют, что с того? Но тут что-то другое началось. Смотрю, лозунг на экране промелькнул. Глазам своим не поверил: русский Иван, уходи домой! Вроде можно подумать, что к футболу относится, типа: не умеешь играть – поезжай домой. Но мы-то знаем, что что-то должно произойти, вот и смотрим другими глазами. Потом смотрим, узбеки наших задирать начали, прям под камерами, не дожидаясь конца матча. Грубо так, нарочито. То один кадр на экране промелькнет, то другой. И за окном крики как-то изменились. Все больше таких, как на лозунге. И все про русских. А почему про русских, если играют белорусы?
– Понятно. Еще что? – снова поторопил Богданов, чувствуя, что это еще не конец повествования.
– Дальше – хуже! Матч закончился победой «Динамо» со счетом один – ноль, и тут началось! Русских буквально на кулаках выносили со стадиона, крики даже автомобильные сигналы заглушали. Потом узбеки на улицу высыпали, начали по дорогам гоняться, русских ловить. Перекрыли проспект Навои, движение парализовали, и все с лозунгами, с плакатами. Скажи, Слава, откуда бы они их в таком количестве сразу после футбольного матча взяли, если акция не планировалась заранее?
– Реакция властей? – Богданов начал задавать практические вопросы.
– Милиционеры, конечно, приехали, но действуют они как-то вяло. Узбеков от русских оттаскивают, и это, пожалуй, все. А русским дают «рекомендации» – бегите домой, заприте двери. С толпой, мол, спорить бесполезно.
– Понятно. Как до нас добрались?
– Окольными путями. Сам понимаешь, наша с Кульпой внешность не слишком на узбекскую похожа, а ввязываться в драку с толпой малолеток особого желания нет.
– Они вооружены?
– Ты про огнестрельное? Пока оружия не видел. Ножи, колья, палки. И злоба! Боже, Слава, какая же в них злоба! – впервые с начала рассказа Солодовников не сдержал эмоций. – Откуда все это берется? Два года назад плакались: нас трясло, дома разрушены, школы разрушены, помогите. А теперь носятся по проспекту и орут: «Ур урус!», «Бей русских!»
– Спокойнее, Андрей, спокойнее! Мы знали, что так будет, так что нечего паниковать.
– Тебе легко говорить, ты этого не видел, Слава, а я как вспомню, так мурашки по телу. Женщин, девчонок сопливых совсем на землю валят, подолы им задирают, одежду рвут, а я ничего поделать не могу. Я, боевой офицер, как последний трус по кустам пробираюсь, пока мою сестру эти мерзавцы своими грязными пальцами щупают!
– Так! Всем слушать меня! – Богданов встал во весь рост. – Эмоции убрать! Никаких эмоций, вам ясно, бойцы? Никаких! Иначе мы завалим операцию. А если мы завалим операцию, такая жизнь для наших девушек станет нормой. Это всем ясно?
– Ясно, командир, – первым ответил Дубко.
– Так точно, товарищ командир, – протянул следом Кульпа.
– Ясно, – проговорил и Солодовников, но с большой неохотой.
– Теперь второе: сегодня никуда не пойдем. Смысла не вижу. Убедиться воочию, как бесчинствуют националисты, мы сможем и в другой раз. Пусть власти проявят себя, наведут порядок, а утром посмотрим, что у них получилось. Это тоже ясно?
На этот раз ответ прозвучал дружнее, но также неохотно.
– Третье, – продолжал Богданов. – С утра Федор пойдет к вашему знакомому милиционеру и договорится с ним, чтобы он выдал нам пару арестованных узбеков. Мы с ними побеседуем и попытаемся выйти на вашего координатора.
– Как же он нам их выдаст? Они же не фантики? – Кульпа в недоумении смотрел на Богданова.
– Это твоя забота, Федор. Убеди, придумай вместе с ним план, как нам до националистов добраться, но без положительного результата не приходи. Понял?
– Понял, товарищ майор.
– Андрей, ты со своей записывающей аппаратурой в любимый парк партийцев. Они не смогут игнорировать такую громкую тему. Будешь слушать до посинения, пока не услышишь то, что поможет нам выйти на вовлеченных в погромы партийцев.
– Сделаю.
– Что касается тебя, Саша. Ты поедешь к дому младшего помощника председателя Верховного Совета Мансура Байтагова, выяснишь все, что сможешь. Хоть какая-то зацепка появится – сразу сюда. Ну, а я навещу нашу помощницу из аппарата Курбанова, попрошу ее еще немного поработать на благо Родины. Федор, с тебя ее координаты, имя, приметы и твои рекомендации.
– Думаешь, она станет тебе помогать? Я ее тогда неделю обхаживал, прежде чем она согласилась.
– Тут ситуация другая. Она же русская? Значит, тем, с кем сегодня так жестоко обошлись, однозначно захочет помочь. И потом, Федор, не забывай, у меня по части взаимоотношений с женщинами опыта побольше. Знал бы ты мою Лену до того, как она мне женой стала! Не женщина – Брестская крепость, но и она не устояла, – пошутил Богданов, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
Солодовников и Кульпа пришли ближе к полуночи, а обсуждение затянулось почти до четырех часов утра. Делились информацией, обсуждали детали предстоящих мероприятий, вспомнив пропущенный нюанс, начинали все с начала. В итоге поспать удалось всего пару часов. Утром встали уставшие, но полные решимости добиться перелома в ситуации.
– Андрей, оружие при вас? – перед выходом спросил Богданов.
– Нет, оружие в тайнике. Пока необходимости в нем не было.
– Хорошо. Думаю, на улицу пока с оружием лучше не соваться, – посоветовал Богданов. – И вообще, лучше не привлекать к себе внимания. Ни узбеков, ни русских, ни милиции. Погнали, парни. Сроков никаких не ставим, каждый работает по своему временному графику. Беспокоиться за успех операции начинаем только тогда, когда кто-то из нас не вернется сюда после полуночи. Всем все ясно?
Бойцы кивнули, после чего друг за другом покинули дом и разошлись каждый в своем направлении. Федор Кульпа первым добрался до места. Человек, помогающий ему в милиции, работал как раз в Центральном отделе милиции Ташкента и занимал должность заместителя начальника отдела. Кульпа вышел на него благодаря прослушке, узнав, что многоуважаемый