Но вскоре моя работа привлекал внимание Джеймса Эль-версона— старшего, издателя газеты «Субботние ночи и золотые дни», который только что приобрел «Филадельфия Инкуайрер». Мне предложили руководство отделом рекламы этой газеты, и я принял предложение.
Это значало большое увеличение дохода. А очень скоро счастливо выросло и мое семейство — родилась дочь. И тут я оказался способен сделать то, к чему стремился с рождения сына. Я собрал под одной крышей всю семью: жену, двух детей, мать и сестру. Наконец я смог освободить мать от всех забот и обязанностей, и до конца жизни она была от них свободна. Она умерла восьмидесяти одного года, через двадцать пять лет после смерти отца. Никогда не забуду ее последних обращенных ко мне слов: «Ты с самого рождения никогда не причинял мне неприятностей, и будь я английской королевой, ты не смог бы дать мне больше, чем дал».
В это время я зарабатывал вчетверо больше отца, который был инспектором школ в моем родном городе Филлис-бурге, штат Нью-Джерси.
Однако все деньги исчезали у меня из кармана, как уходит вода в сток. С каждым увеличением заработка увеличивались и расходы: я полагаю, что такова же привычка большинства. Не было причин расходовать больше, чем зарабатываю, однако я именно так и поступал. Постепенно появились долги, и с этого времени я никогда не был свободен от них. Впрочем, долги меня не тревожили: я считал, что в любое время могу их вернуть. Мне и в голову не приходило — пришло только двадцать пять лет спустя, — что долги не только принесут мне тревоги и несчастья, но из-за них я потеряю друзей и доверие.
Но должен себя за одно качество похвалить: я до конца насладился своим большим пороком — тратил деньги так же быстро, как зарабатывал, и иногда даже быстрее, но никогда не избегал работы. Всегда старался находить новые занятия и всегда находил их. Очень мало времени проводил с семьей, но каждый вечер обедал дома и играл с детьми, пока они не ложились спать. А потом возвращался в кабинет и снова работал.
Так проходили годы. Родилась еще одна дочь. Вскоре мне захотелось, чтобы у дочерей были пони и коляска, а у сына верховая лошадь. Потом я решил, что нужна упряжка, чтобы выезжать с семьей в открытой коляске. Все это я купил. Вместо одной лошади и линейки, ну, еще, может быть тройки, чего нам вполне хватило бы, я завел целую конюшню со всем, что к ней полагается. Это обошлось мне почти в четверть годового дохода.
Затем я увлекся гольфом. Мне шел сорок первый год. Игрой я занялся так же, как работой: вложил в нее всю душу. И научился играть очень хорошо. Со мной играли сын и старшая дочь и тоже научились хорошо играть.
Младшей дочери необходимо было проводить зиму на юге, а лето в Адирондаке; вместо того чтобы отправить с ней только мать, я решил, что сын и другая дочь поедут с ними. Все было организовано. Каждую зиму они уезжали в Пайнхерст, Северная Каролина, а лето проводили на дорогих курортах в Адирондаке или в Нью-Гэмпшире.
Все это требовало больших денег. Сын и старшая дочь тоже увлеклись гольфом и тратили на него много денег. Мы вносили плату и участвовали в соревнованиях в Нью-Йорке. Втроем мы выиграли около восьмидесяти призов, которые сейчас сданы на хранение. Однажды я сел и подсчитал, во что мне обошлись эти призы. И обнаружил, что каждый трофей стоил 250 долларов, а в целом сорок пять тысяч долларов за пятнадцать лет, или около трех тысяч ежегодно. Нелепо, верно?
Дома я устраивал роскошные приемы. Жители города считали меня миллионером. Часто я приглашал группу бизнесменов днем поиграть в клубе в гольф, а потом пообедать у меня. Их устроил бы простой обед, но нет, я должен был подавать деликатесы, изготовленные знаменитым поваром. Такие обеды никогда не обходились меньше десяти долларов за блюдо, без учета оплаты музыкантов, которые играли во время обеда. Ко мне домой приходил негритянский квартет. В нашей столовой помещалось двадцать человек, и она всегда была заполнена.
Все шло хорошо, я рад был гостям. Можно даже сказать, что я был счастлив. И никогда не задумывался, как быстро у меня растут долги. Но настал день, когда долги начали меня тревожить. Я так много гостей развлекал в гольф-клубе, платил за еду, за сигары, платил служителям, что счет составил четыреста пятьдесят долларов. Это привлекло внимание директоров клуба; они все были мои добрые друзья и беспокоились о моем благополучии. Они сказали мне, что я слишком много трачу, и посоветовали проверить свои расходы.
Это на меня подействовало. Я призадумался и расстался с лошадьми и коляской — большая жертва, конечно. Отказался от загородного дома и снова переехал в город; но в Монтклере ни один счет я не оставил неоплаченным. Мне пришлось занимать деньги, чтобы оплатить эти счета. И хотя всем было известно о моих затруднениях, мне легко было найти деньги.
Вот еще две подробности о моих «бурных сороковых».
Я не только поспешно и безрассудно тратил деньги, но и легко давал их взаймы. Расчищая дома письменный стол перед переездом в город, я обнаружил пакет с расписками на общую сумму свыше сорока тысяч долларов. Я давал деньги всем, кто ко мне обращался. Все расписки я порвал; но понимал, что если бы у меня были эти деньги, то я не был бы должен ни доллара.
Один из процветающих бизнесменов, которого я не раз принимал и который в свою очередь принимал меня, сказал мне: «Билли, мне придется перестать развлекаться с вами. Вы слишком много тратите, я не могу себе этого позволить».
И это сказал человек, зарабатывавший больше меня! Его слова должны были подействовать на меня, но не подействовали. Я продолжал тратить по-прежнему, считая, что просто хорошо провожу время, и не думая о будущем. Этот человек сейчас вице-президент одного из крупнейших нью-йоркских банков; говорят, он владеет многими миллионами долларов.
Мне следовало прислушаться к его совету.
После ухода от Херста я шесть месяцев неудачно пытался заняться другим бизнесом и вернулся к газетной работе в качестве руководителя отдела рекламы в «Нью-Йорк Ив-нинг Мейл». В Филадельфии я был знаком с Генри Л. Стод-дардом, владельцем и издателем этой газеты, когда он писал политические комментарии в различные издания.
Хотя долги меня беспокоили, в «Ивнинг Мейл» я работал лучше, чем когда-либо в жизни, и за пять лет заработал много денег. Больше того, мистер Стоддард позволил мне размещать рекламу во многих других связанных с ним изданиях, и это принесло мне больше пятидесяти пяти тысяч долларов.
Мистер Стоддард был очень щедр и во многих других отношениях и часто платил мне дополнительно за то, что считал необычным в нашем бизнесе. В это время я настолько глубоко залез в долги, что мне приходилось занимать у Петра, чтобы отдать Павлу, и занимать у Павла, чтобы отдать Петру. Пятидесяти пяти тысяч, полученных за размещение рекламы в других изданиях, вполне хватило бы, чтобы расплатиться с долгами, и еще кое-что осталось бы. Но все было истрачено с легкостью, словно у меня нет никаких забот.