других членов Орденов, каждый из которых носил знаки отличия Ордена Полуночи или Рассвета.
Я увидела лишь малейший намек на удивление на лице Нуры.
Королева улыбнулась Максу.
— Я помню вас. Знаете, у меня очень хорошая память.
Боги, она была таким ребенком.
Макс ничего не ответил. Я смотрела на напряженную линию его спины, расправленные плечи и сцепленные перед собой руки.
— Вы знаете, кто это, лорд Савой? — спросила Королева.
— Я… нет, моя королева. — Мужчина оглянулся через плечо. — Мне знакомо имя Фарлионе, но…
— Максантариус Фарлионе практически единолично несет ответственность за окончание Великой Ривенайской войны. В частности, нашу победу под городом Сарлазай.
Никто не издал ни звука, но эмоциональная реакция, пронзившая воздух, была настолько взрывной, что на мгновение я забыла дышать — словно меня разрывало надвое, разрывая между ошеломленным восхищением и ядовитым отвращением. Я напрягла каждый мускул, чтобы удержаться в вертикальном положении.
Я могла бы поклясться, что видела, как вздрогнули плечи Макса.
Королева какое-то время смотрела на него с восхищением, и я узнала выражение ее лица, ту обожающую улыбку ланьих глаз, которую я много раз практиковал перед зеркалом в ее возрасте. Потом закисло.
— Вас пригласили во дворец, чтобы отдать дань уважения после окончания войны. Но вы не пришли.
— Вам тогда было всего шесть лет, моя королева. Я думал, что, скорее всего, вам уже пора спать.
Коллективный вздох. Я присоединилась к нему.
Глупый. Глупый. В Трелл такое вопиющее неуважение могло стоить человеку жизни.
Остатки улыбки померкли в уголках рта королевы.
— Ты будешь обращаться к нашей Королеве с уважением, — рявкнула одна из безглазых стражниц, сжимая копье в пальцах.
Я живо вспомнила звук клинка Серела, пронзающего грудь Эсмариса, и моя кровь превратилась в лед, представляя тот же влажный хруст, когда копье пронзит Макса…
Я отчаянно, так отчаянно хотела схватить его и втянуть обратно в толпу.
Лицо Макса слегка повернулось, ровно настолько, чтобы я могла видеть край его профиля через плечо.
— Я просто дал объяснение, — сказал он Королеве, которая нахмурилась. Она посмотрела на Вальтейна, который, в свою очередь, уставился на Макса, нахмурив брови.
— Даже не думай об этом, Таре, — прошипел Макс. Но морщина на лбу Вальтейна только углубилась, а пальцы Макса сжались у виска.
Когда Вальтейн взглянул на Королеву и кивнул, она заметно вздохнула.
— К вам проявляется снисходительность только из-за того, что вы пожертвовали всем ради моего отца, — сказала она дрожащим голосом. Затем, обращаясь к лорду Савою, который все еще стоял на коленях на ступеньках: — Хотите ли вы посмотреть в глаза такой жертве и тоже солгать ему, лорд Савой? Уверена, вы слышали о судьбе семьи Фарлионе. После всего, что он сделал для этой страны, он, как и я, потерял своих родственников из-за таких предателей, как ты.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы полностью перевести слова. Когда я это сделала, мое сердце сжалось.
Лорд Савой посмотрел на Макса.
— Я не лгу, — сказал он умоляюще.
Королева Сесри снова повернулась к Вальтейну, который покачал головой с каменным выражением лица.
Ее тонкая рука сжалась в кулак.
— Вы лжете. Почему? После всего, что такое враньё отняло у меня? У таких героев, как Капитан Фарлионе…
— Во-первых, я больше не Капитан. — Разъяренный голос Макса прервал ее. — Я больше не военный. А во-вторых…
Лицо девушки стало пустым, ошеломленным.
— Вы не будете…
— Во-вторых, моя Королева, — выплюнул он, — то, что случилось с моей семьей, было трагедией, а не политическим заявлением. И это не то, за что они или ваш отец умерли. Ему было бы стыдно увидеть, как вы используете его смерть для оправдания этого цирка.
На какое-то мгновение я была уверена, что вот-вот стану свидетелем смерти Макса.
То есть до тех пор, пока Нура не рванула с отведенного ей места, скользнула перед Максом и опустилась на колено.
— Пожалуйста, простите его, моя королева. Вещи, свидетелем которых он был и которые он потерял во время войны, все еще остаются в памяти, и его разум никогда не будет прежним. Он не знает, что говорит.
Я могла только вообразить лицо, которое он скорчил при этом намеке.
— Я точно знаю, что говорю, — прорычал Макс.
— Сумасшедшие всегда так думают, — сказала Нура Королеве, не обращая на него внимания.
— Я точно знаю, что говорю, и при необходимости столкнусь с последствиями.
Никому не понадобился мой особый дар, чтобы услышать смелость в этом заявлении.
Нура смотрела на Макса так, как будто он действительно был сумасшедшим, и, честно говоря, я тоже начинала так думать.
Изящные тела охранников в капюшонах двигались крошечными, смертоносными движениями, словно сворачивающиеся кольцами кошки.
Губы королевы были плотно сжаты, ее кукольные глаза блестели, кулаки дрожали по бокам. Впервые ее компаньон Вальтейн двинулся. Он шагнул вперед, положив руку ей на плечо.
Как бы молча говоря: Не надо.
Но она смотрела только на Макса.
— Вы не можете так со мной разговаривать. Я Королева. Мой отец гордился бы тем, что я сделала, чтобы отомстить за него.
— Твой отец бы…
— Довольно! Вы
Рука Вальтейна сжалась на ее плече. Он наклонился вперед, чтобы прошептать ей на ухо. Затем отступил назад, оставив Королеву Сесри стоять там с тяжело вздымающейся грудью, яростная внутренняя борьба отражалась на ее лице.
— Я знаю, что вы спасли жизнь моему отцу, — сказала она наконец. — Поэтому, в его память я дарую вам милость, один раз.
Я судорожно выдохнула.
Но Королева не закончила.
Она обернулась, губы скривились в яростной усмешке.
— Но вы. — Она указала на лорда Савоя, стоявшего на коленях на ступеньках. — Вы лжец. Вы предатель. И я не повторю ошибок моего отца.
— Пожалуйста, моя Королева… — Лорд Савой коснулся лбом каменной земли. Все его тело тряслось. Когда я посмотрела на него, ужас, который не принадлежал мне, наполнил