Ничего не ответив и не оглянувшись, Франческа направилась к подъезду. Уилл последовал за ней, не сводя глаз с ее длинных стройных ног.
Франческа довольно долго возилась с замком. Вряд ли она нервничает из-за него, подумал Уилл. Хоть он и напугал ее во дворе, она, похоже, прекрасно владеет собой. А некоторую напряженность можно объяснить тем, что она не поверила предлогу, под которым он к ней явился.
На полу у самого порога лежала одна из бесплатных газет, и Франческа нагнулась за ней, еще не войдя в прихожую. Глядя на ее обтянутую узкой юбкой попку, Уилл испытывал адские муки; ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не схватить ее за бедра и не притянуть к себе. Это было бы так легко сделать — и забыть, зачем он сюда приехал.
Из почтового ящика торчал клочок бумаги. Вначале Уилл принял его за обрывок газеты, но шрифт не походил на газетный, и он перевернул клочок. На обороте было три слова; когда Уилл их прочел, его захлестнула волна слепой ярости. На секунду он закрыл глаза, чтобы утихомирить вскипевший в крови адреналин. Затем сунул листок в карман и вошел в квартиру.
— Что случилось?
Привыкшая постоянно держаться настороже, Франческа заметила, как изменилось лицо Уилла, но он постарался безмятежно улыбнуться.
— А что могло случиться? — Он огляделся вокруг. — Ты что-то говорила насчет бокала вина. Надеюсь, не из той же бутылки, которую вы с Редли распивали в пятницу.
— Все, что осталось, я вылила сразу после твоего ухода, — многозначительно сказала Франческа и, бросив сумочку и портфель на стул, прошла на кухню. Открыв холодильник, где стояли две бутылки, она сказала: — Немецкое белое или немецкое красное. Ты бы, конечно, предпочел французское красное, но у меня его нет.
— Какая разница, лишь бы холодное, — ответил успевший немного прийти в себя Уилл, следя за тем, как Франческа достает из шкафчика бокалы и штопор. — Ты хорошо провела выходные? — И, немного помолчав, добавил: — Разумеется, после того, как я ушел.
Франческа заколебалась. Ей не хотелось лгать — Уилл это ясно видел, — но вместе с тем и задачу ему облегчать она не желала. И вдруг Уилла будто озарило. Никогда раньше Франческа ему не лгала!
И не лгала, когда потеряла ребенка?
— Да… я неплохо провела время, — сказала она, вытаскивая из бутылки издавшую характерное чмоканье пробку.
— Обошлось… ммм… без неприятностей? Я имею в виду твоего преследователя. С тех пор как его посадили, звонки совсем прекратились?
— Да. — Франческа разлила вино; рука ее чуть заметно дрожала. — Пей, — сказала она и сунула бутылку обратно в холодильник. — Я не намерена убивать на это целый вечер.
— Я тоже, — сухо бросил Уилл, стараясь не думать о записке, которую он перехватил. В конце концов, этот клочок бумаги мог засунуть в почтовый ящик кто угодно. Мальчишка-разносчик, какой-нибудь хулиган. Если преследователь Франчески в тюрьме, ей нечего беспокоиться. Слава Богу, что не она нашла записку, а он.
— Да что ты? — насмешливо сказала Франческа, поставила стакан и скрестила руки на груди. — Зачем ты приехал, Уилл? Что ты хочешь мне сказать? Извиняться не стоит. У меня нет никакого желания выслушивать твою ложь.
— Я не собираюсь извиняться, — сказал Уилл, тоже поставив свой стакан на стойку бара, и, прислонившись к ней боком, возмутился: — И никогда тебе не лгал.
— Не лгал? Ты же сказал, что больше не увидишься с Эммой Меррит.
— Так оно и есть.
Франческа насмешливо подняла брови.
— Тогда зачем ты сюда приехал? Мне казалось, Мерриты живут в Лондоне.
— Я приехал, чтобы увидеться с тобой. — Уилл помолчал и посмотрел, какое впечатление произвели его слова. — Я понимаю, тебе трудно в это поверить, но я хочу, чтобы мы начали все сначала.
У Франчески перехватило дыхание.
— Все сначала? Уилл, я еще внизу сказала…
— Я говорю не о том, что случилось в пятницу вечером, — мягко произнес он.
Франческа дрожащей рукой переставила бокал.
— Вот и хорошо, — бросила она, и в глазах ее зажглись гневные огоньки. — Я не намерена заниматься с тобой сексом.
— Секс тут ни при чем, Фран, — вздохнул Уилл.
— Неужели?
— Да. В пятницу вечером… мы любили друг друга, Фран. Это разные вещи.
Франческа отступила на шаг.
— Значит, в пятницу вечером мы любили друг друга, не так ли? — Она изо всех сил старалась все обратить в шутку. — Но только не в субботу утром. Это уже совсем другая история.
— Я вовсе не это имел в виду, — покачал головой Уилл.
— Ишь ты! — Она явно считала, что побеждает в этой словесной дуэли.
— Поверь мне. — Уилл скрестил руки, чтобы не протянуть их к Франческе. — Я тебя люблю, Фран. И время на это не повлияло. Я хочу, чтобы ты ко мне вернулась.
Франческа оцепенела. Уилла это могло бы рассмешить, если бы отразившиеся на ее лице чувства не растрогали его до глубины души. Чтобы не выдать себя, он отвернулся и, взяв свой бокал, сделал большой глоток. Вино было превосходное, но не могло заменить виски.
— Ч-чего ты хочешь? — наконец, еле ворочая языком, выговорила Франческа.
Уилл набрал полную грудь воздуха.
— Я хочу, чтобы ты вернулась в Лингард. Я хочу, чтобы мы были вместе. Я хочу, чтобы мы попробовали начать все сначала.
Франческа судорожно сглотнула.
— Ты… ты шутишь.
— Боюсь, что нет.
По шее у нее расползлись красные пятна.
— Но… еще две недели назад ты и не предполагал, что снова меня увидишь.
— Конечно, я не заслужил, чтобы ты тут же согласилась. А вдруг наша встреча — перст судьбы? Как знать!..
— Я не могу тебе поверить.
— Почему? — Лицо Уилла было очень серьезным. — Иногда случаются и более странные вещи. — Он помолчал. — Я хочу добиться тебя — любой ценой. И неважно, веришь ты мне или нет. Дай мне возможность доказать, что я говорю чистую правду. И ты, — протянув руку, он провел пальцами по ее рукаву, — об этом не пожалеешь. Франческа попятилась.
— Это безумие!
— Почему?
— Потому что… если б ты действительно меня любил, то не позволил бы мне уйти.
— Все не так просто, Фран. Ведь ты ушла сама. Да, я не попытался тебя удержать, но, если бы ты осталась, мы вместе нашли бы какой-нибудь выход.
— Я потеряла ребенка, Уилл!
— Я тоже.
— Верно. Но тебя не обвинили в том, что ты… что ты от него избавился. Так ведь? — Ее голос невольно дрогнул. — А ты даже выслушать меня не захотел. Вбил себе в голову, что я лгу.
— Да… — глухо простонал Уидл. — Но ты должна была постараться понять, какие я испытывал чувства. Мне сказали… ты знаешь, что мне сказали… и это было безумно больно, черт возьми! Теперь-то я понимаю, что старик, вероятно, ошибся.