Уилл удалялся от Аббатства с ощущением, что сжег за собой все мосты. Что бы теперь ни случилось, он готов был зачеркнуть все происшедшее за последние пять лет, и если ему придется об этом пожалеть, пусть так и будет.
А пожалеть придется — так по крайней мере заявит бабушка, когда обо всем узнает. Ему не составляло труда представить себе ее реакцию. И возможно, она будет права; возможно, он совершает величайшую в своей жизни ошибку. Но почему-то Уилл оставался глух к доводам рассудка.
Наверно, он все-таки полный дурак, безжалостно оценил себя Уилл. Отказывается одним махом решить все финансовые проблемы — и ради чего? Ради женщины, которая никогда не хотела иметь с ним детей и которой ее карьера дороже, чем он.
Однако, если верить Франческе, она хотела, чтобы у них был ребенок. И не ее вина, что он не родился. В чем же тогда дело? Что это было? Несчастный случай? Выкидыш? Такое случается сплошь и рядом. И если б не бабушка, он бы никогда не заподозрил, что она сделала аборт.
Но старина Арчи это подтвердил. Он сказал, что Франческа просила его помочь ей избавиться от плода, однако он отказался. И предположил, что она нашла другого врача.
У Уилла заныло под ложечкой. Даже сейчас, столько времени спустя, он не мог с этим смириться. Тогда, пять лет назад, Франческа поставила его перед выбором: поверить ей или поверить бабушке и Арчи Росситеру, и он сделал выбор. На его решение повлияла подспудная уверенность, что Франческа не хочет иметь детей. Но правильным ли было его решение? Вряд ли он когда-нибудь узнает.
Теперь же, если Франческа по-прежнему ему нужна — а видит Бог, это так, — он должен поставить на прошлом крест, должен поверить ей или… провести остаток жизни в атмосфере лжи. Он любит только одну женщину и, похоже, другую уже не полюбит. А что может быть важнее?
В начале седьмого Уилл добрался до Кенсингтона. Чтобы его приезд остался незамеченным, он припарковал машину на соседней улице, где, не выходя из нее, и просидел в задумчивости несколько минут, прежде чем отправиться в Хармсворт-Гарденс.
Господи, а ведь он думал, что Франческа ему обрадуется. Он столько надежд возлагает на этот визит — не имея, впрочем, никаких оснований считать, что она захочет снова его увидеть. То, что Франческа отдалась ему, вовсе не означает, будто она готова восстановить прежние отношения. Напротив: четыре дня назад она фактически его выгнала, и вряд даст ему еще один шанс.
Уилл вздохнул.
Если же все-таки удастся ее уговорить вернуться в Лингард, без скандала с бабушкой не обойтись. Отношение Франчески к леди Розмари за пять лет не изменилось к лучшему, да и бабушка в свою очередь не простит ей того, что она якобы отказалась иметь детей.
Уилл нахмурился. Может быть, на самом деле во всем виноват Арчи? Возможно, Франческа вначале действительно не хотела рожать и поделилась своими сомнениями со стариком. А тот, узнав, что ребенка не будет, сразу предположил самое худшее.
В том, что случилось, Франческа обвиняла старого доктора, хотя никто не мог поверить в его способность совершить безнравственный поступок, ведь Арчи всю свою долгую жизнь пестовал беременных женщин и принимал у них роды. Конечно, Франческа тогда вела себя не слишком разумно, но ей, естественно, хотелось найти виновника, и этим виновником стал доктор. Просто она уцепилась за последнюю соломинку…
А что, если Арчи и вправду виноват?
Положив обе руки на руль, Уилл уперся в них подбородком. Как бы то ни было, он должен разогнать призраки прошлого и убедить Франческу последовать его примеру. Если бабушка увидит, как им хорошо вместе, она поймет. Но если нет… Уилл тяжело вздохнул. Он любил свою бабушку; можно сказать, он вырос на ее руках. Но если придется выбирать между нею и Франческой…
Решив, что он просидел в машине достаточно долго, Уилл вытащил ключи из замка зажигания и открыл дверцу. Никаких вещей у него с собой не было, если не считать сумки с бритвой и одной сменой одежды — ее он решил оставить в машине. Не нужно испытывать судьбу: Франческа вполне может его выставить.
Подойдя к углу, Уилл увидел ее машину, сворачивающую во двор дома номер 29; а еще он заметил остановившийся возле тротуара неказистый «форд». У него мелькнула мысль, что человек в машине ехал следом за Франческой, и он обрадовался, что сегодня вечером будет с нею.
Или, если точнее: возможно, будет, с надеждой подумал он, подходя к воротам в ту минуту, когда Франческа вылезла из машины. Уилл остановился, уверенный, что она его не заметила, но тут Франческа, подойдя к задней дверце и открыв ее, нагнулась — видимо, чтобы достать портфель — и… увидела его.
А увидев, резко попятилась и стукнулась головой о край крыши автомобиля; Уиллу нетрудно было вообразить, что она в этот момент подумала.
Конечно, она сразу же узнала его, но все же вскрикнула.
— Какого черта! Ты что, шпионишь за мной?!
— Нет. — Уилл понимал, что у нее есть все основания возмущаться, и постарался говорить как можно мягче. — Я просто приехал. — И нахмурился, вспомнив про «форд». — Тебе не показалось, что за тобой следили?
— Нет. Но ты мне не ответил. Если задумал повторить свой номер, не рассчитывай на успех.
— Ничего подобного, — вздохнул Уилл. — Я хочу с тобой поговорить, только и всего. Ты позволишь мне войти?
Франческа заколебалась, а Уилл попытался сообразить, что делать, если она откажет. Он ехал сюда, окрыленный надеждой, а теперь, похоже, сам все испортил. Уж меньше всего ему хотелось ее напугать.
— Не уверена, что нам есть о чем говорить, — сказала она наконец и закусила губу: ответ не означал ни да ни нет. Возможно, он принял желаемое за действительное, но ему показалось, что ей не так уж и неприятно его видеть.
— Здесь разговаривать и мне не хочется, — поспешил воспользоваться ее неуверенностью Уилл. — Ты могла хотя бы предложить мне стаканчик.
— У меня есть только вино, — вырвалось у Франчески, а Уилл постарался не подать виду, как эти слова его обрадовали.
— Я люблю вино, — мягко сказал он. — И ты это знаешь. Означает ли сие, что ты приглашаешь меня войти в дом?
Франческа плотно сжала губы.
— Пожалуй, — небрежно бросила она, закрыла машину и включила сигнализацию. — Но я собиралась вечером поработать, — указала она кивком на портфель. — Клэр заболела, и я ее замещаю.
— Клэр? Ах да, твоя подруга. Та, что одолжила тебе машину. — Коснувшись мимоходом капота маленького «пежо», Уилл заметил: — Должен тебе сказать, твой вкус мне нравится больше, чем ее.
Ничего не ответив и не оглянувшись, Франческа направилась к подъезду. Уилл последовал за ней, не сводя глаз с ее длинных стройных ног.