Читать интересную книгу Белль и Себастьян - Николя Ванье

Себастьян поставил коробку на место, посмотрел на кусок каменной соли, лежавший на полке пониже, и взял его в руку. Сезар говорил, что для овец соль очень полезна. Мальчик положил соль в карман и уже собирался выйти, когда дверь открылась и в сарай заглянул Сезар. На мгновение, наверное, потому что он обо всем забыл, его загорелое лицо осветила улыбка.

— А, вот ты где!

Мальчик буркнул что-то себе под нос и, оттолкнув деда, выскочил на улицу. Там он наткнулся на козленка, который при виде него радостно заблеял. Себастьян почти улыбнулся, так забавно малыш выглядел, и протянул руку, чтобы его погладить. Козленок очень привязался к Сезару, поэтому следовал за ним как тень, если только не пасся рядом со своей приемной матерью-овцой. Пастух говорил, что козленок, наверное, привык к его запаху в тот день, когда он нес его на пастбище, ведь тогда он был еще слишком маленьким и испуганным, поэтому не мог идти на привязи.

На сей раз козленок, не обращая внимания на старика, подбежал и начал нюхать руки Себастьяна, пахнувшие солью. Чтобы себя не выдать, мальчик оттолкнул малыша ногой и сунул руки в карманы. Кусок соли был выпуклым, и дед мог его заметить, поэтому он стиснул его пальцами. Сезар присел возле козленка и стал почесывать ему подбородок. На лице его играла та самая улыбка, что и раньше, в те времена, когда все было ясно и просто, когда Себастьян не сомневался в его искренности.

— Как видишь, с ним все хорошо. Он вырос, но пока не хочет возвращаться к своему племени. Так для него было бы лучше, но он еще этого не понимает. Завтра можно отвести его туда, где мы его подобрали. Он вернется к своим друзьям, семье… Я не против попробовать. Там, в горах, он будет счастливей.

Себастьяну пришлось стиснуть зубы, чтобы не сказать гадость. Сезар задумчиво продолжал:

— Я не могу его оставить. Такая жизнь была бы для него как тюрьма. У него другое предназначение. Сейчас снег еще не глубокий, малыш успел бы приспособиться до настоящих холодов…

На сей раз Себастьян не смог сдержаться. Зло посмотрев на старика, он выпалил:

— А ты убей и его тоже! Это же намного проще и быстрее!

Мальчик сказал гадость вместо того, чтобы потребовать объяснений, потому что не нуждался в них и ему надоело ощущать себя таким одиноким и беспомощным. Сезар не стал ничего объяснять. Он даже не попросил прощения! Ровным счетом ничего! А Белль, она теперь из-за него умирает!

Когда мальчик уже повернулся уходить, дед проговорил почти просительно:

— Себастьян, ты не должен так со мной разговаривать! Вернись!

Всю дорогу к хижине Себастьян злился. Из-за Сезара он не смог стащить бутылку с водкой. Рану нужно было промыть, от нее пахло все сильнее. Ничего, он согреет воды и промоет ею рану. Может, этого окажется достаточно?

Каждый раз, когда он входил в маленький домик, сложенный из камней, то страшился найти собаку мертвой. Запах он почувствовал сразу — густой, сладковатый. Себастьян заговорил громким голосом в надежде, что Белль очнется:

— Смотри, что я тебе принес! Вкуснятина! Это соль, она придает овцам силы. Ты, конечно, скажешь, что ты не овца. Это правда, но только я не знаю, чем мне тебя лечить. Ничего, кроме соли, у меня нет. И если она хороша для овец… Смотри, я тоже могу ее полизать!

Мальчик поднес кусок соли к губам и быстро лизнул. На вкус простая соль, совсем не похоже на лекарство! Но когда он подсунул ее собаке, она застонала и вздрогнула. И ей совсем не хотелось соли.

— Знаю, она невкусная. Но больше у меня ничего нет. Завтра я попробую найти у Лины масло из тресковой печенки. Только не уверен, что оно есть в доме. Она давно мне уже его не давала. И это, скажу я тебе, самое лучшее в войне! Это масло — оно хуже чем отвратительное! Гадкое, как… как козлиная моча! Даже хуже!

Себастьян хотел было улыбнуться, но собака начала задыхаться, и глаза у нее стали стеклянными. Он осторожно, чтобы не причинить боли, погладил ее по морде. Слезы текли у него по щекам, хотя он этого и не замечал.

— Если ты быстрее поправишься, мы еще сможем поохотиться в ручье, пока он не замерз. В одиночку у меня хуже получается находить форелей. А с тобой я ловлю огромных, которые умеют прятаться! Вместе всегда лучше, вместе мы — команда! Мы с тобой — настоящие друзья. Ты защитила меня от бошей, я за тобой ухаживаю. Мы с тобой спасли друг друга, это еще вернее, чем обменяться кровью…

Вода в железной миске закипела. Себастьян поспешно снял ее с огня, смочил чистую тряпочку и осторожно протер собаке морду и губы. С некоторых пор у Белль даже не было сил в знак благодарности повилять хвостом.

— Ты вся горишь! Тебе жарко? А если я затушу огонь, как думаешь, ты поправишься?

Она лежала, не двигаясь, но Себастьян продолжал так, словно получил от нее ответ.

— Да, я тоже думаю, что лучше не надо. Видишь ту кучу поленьев? Хватит на целую неделю! Все будет хорошо, честное слово! Сезар, он, может, и предатель, но прошел через большую войну и не умер. Вот и ты тоже не умрешь.

Мальчик подумал, что еще сказать, чтобы отдалить момент, которого боялся больше всего. Но в голове не осталось ничего, кроме пустоты и страха.

Склонившись над раной, мальчик попытался приподнять бинт, но он приклеился так сильно, что пришлось дернуть. Как только рана открылась, запах гноя ударил в нос, а Белль застонала. Края раны вспухли сильнее прежнего, и цвета они были отвратительного — ни черного, ни красного, ни зеленого, а все это вместе. Себастьян, хоть и испугался, все-таки понял, что выбора у него нет. Если он ничего не предпримет или же будет действовать наугад, Белль умрет. Она была на шаг от смерти, ему пришлось это признать. Себастьян прислонился к стене, чтобы не упасть. Даже если он поторопится, уверенности, что ее успеют спасти, у него не было. Слишком долго он тянул время, думая, будто справится своими силами. В этом была его ошибка. И все только потому, что он боялся! Боялся Сезара, боялся, что кто-то найдет его укрытие и откроются все его враки… Внезапно в голову пришла идея. Себастьян даже удивился, почему не подумал об этом раньше. Это был его последний шанс.

Он вскочил на ноги, натянул курточку и быстрым шагом вышел из хижины.

5

— Ты что тут, вонючка, делаешь? Проваливай обратно в свою пещеру!

Себастьян так глубоко задумался, что почти натолкнулся на другого мальчика. Куанар-младший смотрел на него с презрительной усмешкой. У него были пухлые круглые щеки, такие же, как у овец, когда они жуют траву, толстые брови и лоб настолько узкий, что со стороны казалось, будто волосы растут едва ли не от надбровных дуг, и это усиливало его схожесть с бараном. Ну и плевать, что не красавец! Зато он, Жан-Жан Куанар, здесь главный! За спиной некоторые звали его Куан-Куан,[20] но попробовал бы кто-то сказать это вслух!

Рядом с ним стоял Гаспар Шапюи, его вечный спутник и подручный. Худой, черноволосый и, как любила пошутить Лина, «уважительный, словно таракан». Он был сыном мясника Этьена. За спиной у двух товарищей хихикали близнецы Тиссо. У каждого спереди не доставало по зубу, причем самое забавное, что у одного — с правой стороны, а у другого — с левой.

— Ты что, вонючка, даже разговаривать не умеешь?

— Дайте пройти!

— «Дайте пройти…» А где «пажа-а-алуста»?

И Гаспар сложил руки в молитвенном жесте.

— Что-то тут козлятиной запахло, вам не кажется, парни? — потянул носом Куанар.

— Козлятиной? Я бы сказал, коровой…

— Не коровой, а коровьим навозом!

Близнецы расхохотались над шуткой своего предводителя Куанара, он был самый сильный из всех и быстро ставил на место любого!

— Ты что, упал в кучу коровьего дерьма? — подхватил Гаспар. — Или наелся овечьих какашек?

— Зато от меня не воняет дурью, как от тебя!

Гаспар от удивления не нашел, что ответить. Это уже был чистейшей воды вызов. Даже больше — мятеж! Презрительный выпад! Кто бы мог подумать, что он на такое способен? Обычно эта маленькая вонючка убегает, едва их завидит. Хотя нет, бывает, улыбается им как девчонка. Мечтает, наверное, слабак несчастный, чтобы они взяли его в компанию! Наверное, совсем спятил там, у себя в горах. Но даже дураку такое оскорбление не сойдет с рук! Куанар не мог этого допустить, хотя бранные слова были обращены не к нему, а к Гаспару. Гаспар ведь его правая рука! И Куанар двинулся вперед, раскачиваясь на ходу для пущего устрашения и чувствуя себя непоколебимым словно дуб. Лба его почти не было видно под волосами.

— Ты сказал что-то про дурь? Можешь повторить?

— Если ты не глухой как пень и не тупой как осел, ты и так слышал.

Себастьяну пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отступить. На этот раз война была объявлена. Изумление сменилось злостью, и вся банда стеной двинулась ему навстречу, сжимая кулаки. Пусть бьют, он не боится! Отступать не собирается. Это должно было когда-то кончиться. Или взорваться…