В этот вечер даже прогулка с Ингой после тренировки не могла поднять мне настроения. В итоге она заметила, что со мной что-то не то, и так насела, что я не выдержал и всё ей рассказал. И как только излил душу — мне сразу же стало легче.
— Господи, какая чушь, — прошептала Инга. — Это прост суд Линча какой-то! И это в то время, как благодаря тебе одному училище гремит на весь Союз!
— Ну ты преувеличиваешь…
— Да ничего не преувеличиваю! Так и есть. Кто слышал о твоём, как его там… ТУ-9 до того, как ты появился в его стенах? То-то же… Нет, я этого так просто не оставлю!
— И что же ты сделаешь? — грустно улыбнулся я.
— Узнаешь, — прищурилась Инга, и я понял, что она и впрямь этого так просто не оставит.
Уже в понедельник ближе к концу занятий Фролова с видом оскорблённой невинности вручила мне обратно мой комсомольский билет и значок. Я малость офигел, поинтересовавшись, чем вызвана такая щедрость.
— Нашлись у тебя… защитнички, — процедила она, удостоив меня гневно-презрительным взглядом.
Как я уже узнал позже, Инга тем же вечером передала мой рассказ своему отцу, а Михаил Борисович вызвонил секретаря райкома ВЛКСМ и устроил ему головомойку. Тот, в свою очередь, позвонил Фроловой и тоже морально поимел на тему: «Думать надо, дура, на кого бочку катишь. И вообще, кто тебе дал право принимать такие решения самостоятельно?!». М-да, вот теперь я далеко не уверен, что девица в скором времени перейдёт на работу в райком комсомола, как это случилось в прежней реальности.
А между делом на фоне осеннего пейзажа у меня сочинилась вещица, как мне показалось, с более-менее приятно ложащимся на слух мотивом, такой облегчённый вариант ранних «Чайфа» или ДДТ. Над «intro», то бишь инструментальным вступлением, которое в итоге стало ещё и «outro», немного побился, в конце концов, не мудрствуя лукаво, решил позаимствовать табы у Басты из его «Сансары» — единственной вещи, которая мне нравится у будущего ростовского рэпера. Назвал получившееся произведение «Старый дом».
На ближайшей репетиции только этой песней и занимались. Народ поначалу офигел от такого, по их мнению, «взрослого» текста. Я предложил вокальную партию Валентину, и у него вполне неплохо получилось. Уже на следующую репетицию я принёс свой магнитофон (не всё же Вальке таскать из-под бдительного ока родителя), и мы записали композицию на плёнку[4]. До кучи и «Потому что нельзя» записали, я уже обречённо относился к тому, что её все считали моей.
И вроде бы всё вкатывалось в привычную колею, пока в один из первых дней октября Инга взволнованным голосом по телефону не назначила мне встречу. Я сразу понял, что случилось что-то серьёзное. Мы встретились в «Снежке». Я заказал какао и бутерброды, но моя девушка к ним даже не притронулась, лишь сделав маленький глоток из гранёного стакана. Она всё больше смотрела в стол и кусала губы.
— Инга, не томи уже, что случилось? — не выдержал я.
Она подняла взгляд, и в её глазах блестели слёзы. Наконец с трудом из себя выдавила:
— Максим, я не знаю, что делать… У меня задержка месячных.
[1] С июня 1978 по апрель 1983 года в посольстве жили семь советских пятидесятников, которые добивались разрешения эмигрировать из СССР.
[2] Пригород Вашингтона
[3] О старшем наследнике Андрее и в XXI веке практически ничего не было известно. Возможно, потому, что он много лет проработал в оборонной сфере. Дочь Елена Борисовна стала врачом, доктором наук, профессором, в СССР работала специалистом по хирургии рака молочной железы. А младший сын писателя Алексей Кампов-Полевой значится в списке самых влиятельных выходцев из СССР как профессор университета Северной Каролины, психиатр-нарколог.
[4]https://www.youtube.com/watch?v=Myx1ChLPo3g&t=40s
Наконец-то студийная запись))
Глава 6
Сказать, что её слова стали для меня шоком — значит, не сказать ничего. Наверное, от удара битой по голове потрясение было бы меньше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— В смысле задержка? — кое-как выдавил я из своего в миг пересохшего горла.
— Господи, Макс, ну неужели непонятно? Задержка месячных, по-твоему, что это может значить?
В её глазах стояли слёзы и, наверное, я должен был как-то её успокоить. Вот только кто бы меня самого, мужика в теле подростка, успокоил? Тем не менее, я сделал неуклюжую попытку — легонько сжал пальцами запястье Инги и выдавил из себя:
— Может быть, это всего-навсего задержка, мало ли…
— Макс, у меня такого никогда не было! Ладно бы на день-два, но уже неделя прошла… Давай будем смотреть правде в глаза.
— Но как такое могло произойти? Мы же… хм… предохраняемся.
— Не знаю, во всяком случае, у меня, кроме тебя, никого не было.
Ну хоть это радует… Однако ситуация складывается неприглядная. Беременность Инги может больно ударить не только по её будущему, но и по моему. Хана учёбе, проблемы начнутся везде, где только можно, социалистический образ жизни не предполагает несовершеннолетних родителей, если только у цыган. Опять же, что сказать родителям? Моя-то мама, наверное, это как-то переживёт без истерик, а вот как отреагируют мама и папа Инги?
— Кстати, ты родителям уже сказала?
— Пока нет. Боюсь представить, что тогда начнётся.
— А к этой своей, к гинекологу ещё не ходила?
— Вот думаю… Так она ведь сразу маме позвонит всё равно, если окажется, что я и впрямь беременна. А я в этом уже практически не сомневаюсь… Мамочки, что же делать-то?! Куда я с ребёнком? Я же ещё ничего в жизни не видела!
На нас стали оборачиваться сидевшие за соседними столиками, и я снова сжал её тонкое и хрупкое запястье. На этот раз мой голос звучал более уверенно.
— Послушай, любимая моя девочка! Если ты каким-то чудом забеременела, то и давай считать это чудом. Значит, ребёнок ниспослан нам свыше.
— И что, ты меня не бросишь?
В её глазах читалась такая надежда, что я не выдержал и улыбнулся:
— Конечно же, нет, глупыш. Как я могу бросить мать моего ребёнка?
Вот честно скажу, в этот момент я испытывал ни с чем доселе несравнимые чувства. В прежней жизни побывать отцом мне так и не довелось, и только сейчас, ещё наверняка и не зная, будет у нас с Ингой ребёнок или нет, я впервые испытал так называемый отцовский инстинкт. Есть материнский, а есть, наверное, и отцовский, в чём-то, безусловно, схожий с материнским.
— Сомневаюсь только, что нам позволят жить отдельно, — продолжил я. — ак бы твои родители не взяли опеку над ребёнком, а меня, чего доброго, и на пушечный выстрел к мальчику не подпустят… Или к девочке, — поправился тут же я, увидев, что Инга уже готова что-то возразить. — Я вообще не считаю, что произошло что-то страшное. Просто мы чуть раньше повзрослели. К твоему сведению, в средние века рожали уже с 14 лет, и это считалось нормой. Тут некоторые, кстати, разбирали «Ромео и Джульетту» Шекспира, так вот, они выяснили, что синьора Капулетти родила Джульетту в 12 лет, представляешь? А самой Джульетте на момент смерти было 13 лет, и мамаша уже сватала дочурку за какого-то там графа. А тебе вот-вот 17 исполнится, по меркам средневековья ты должна бы уже тройню принести.
Инга захлопала глазами, видно, полученная информация стала для неё откровением.
— Ничего себе! Ты это серьёзно или только сейчас сочинил?
— Вполне серьёзно. И что касается Шекспира, тоже не вру, там в каком-то из диалогов мелькают эти цифры. По-моему, как раз когда синьора Капулетти уговаривает Джульетту выйти за графа. А у девочки к тому времени уже были, так сказать, совсем не детские отношения с Ромео.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ну вроде как немного отошла. Хотя расслабляться рано, и мне в первую очередь. Кто, как не я, тыкал в её лоно своим отростком? Значит, ответственность за произошедшее в первую очередь лежит на мне. Если Михаил Борисович окажется не в настроении, чего доброго, ещё возьмёт и выхлопочет мне место на зоне. Того же самого я опасался, и когда он узнал, что мы с Ингой успели переспать, в результате чего она лишилась девственности. Но тогда пронесло, а вот как будет на этот раз — можно только догадываться.