— А что, вы пробовали?
— Конечно пробовал. Но я был там, где растет мак, поэтому начинал с гашиша и тому подобных вещей. Это не то. Но кокаин, нет, скажем, лист коки… Если правильно с ним обращаться, то от него много пользы. В начале века был человек, который сделал из него эликсир и разослал всем коронованным особам в Европе, папе римскому тоже. Им всем понравилось. Ничего лучше, по их мнению, они никогда не пили.
Мы переехали через разлившуюся реку Римак, очень быстро несущую свои бурые воды. Тогда я узнал дорогу, по которой мы ехали из аэропорта, а теперь двигались в противоположном направлении.
— Он следил за нами, да? — спросил я.
— Да.
— Зачем? Он сказал вам?
— Чтобы немного подзаработать.
— Да, конечно. Но кто ему за это заплатил?
— Другой человек, был с ним. Он не знает, от кого тот получил приказ.
Появились указатели выездов на магистраль, пролегающую по побережью материка с севера на юг, и мы оказались на автостраде с разделенными полосами движения, которая прорезала остатки гигантского песчаного оползня. Я ехал на скорости свыше ста километров в час. В угасающем свете дня слева от нас сквозь туманную дымку тускло мерцал Тихий океан.
— Остановите где-нибудь в удобном местечке, и мы распрощаемся с нашим приятелем.
Я съехал на обочину, и Уорд вместе с индейцем вышли из машины. Дул горячий ветер, но пыли не поднимал. Было очень влажно.
— El Niño? — спросил Уорд, и индеец закивал.
— Si, si. El Niño.
— Его зовут Палька.
Уорд сунул ему десятидолларовую бумажку.
— Buen viaje!
Рассмеявшись, он похлопал парня по спине. Индеец посмотрел на банкноту, затем на Уорда. Его лицо не выражало ничего, ни удивления, ни радости.
— Momento[84].
Задрав пончо, он порылся в кармане своих грязных джинсов и достал оттуда скомканный клочок бумаги, который отдал Уорду, что-то пробормотав. Затем, отвернувшись и чуть махнув рукой на прощание, он пересек дорогу и пошел назад в Лиму — низенький человечек с шаркающей походкой, то и дело оглядывающийся в ожидании грузовика, который подбросил бы его до города.
Развернув бумажку, Уорд обнаружил две соединенные крохотные глиняные фигурки: женщина склонила голову над огромным эрегированным фаллосом мужчины.
— Что это? — спросил я его.
— Что-то вроде ритуальных даров, преподносимых богам по обету. Я видел подобные вещи в Средиземноморье, но не столь эротические.
Он протянул вещицу мне.
— Обратите внимание на самодовольную ухмылку на лице мужчины. Мило, не правда ли? Он сказал, что это Моче, из захоронения на юге Лимы. Типичное произведение керамики культуры Моче, большая часть ее чрезвычайно эротична. Я видел рисунки сосудов для питья, из которых жидкость можно выпить только через пенис, но мне не доводилось встречать изображений фелляции или миниатюр, подобных этой… Возможно, это лишь копия. Но если и так, то выполнена она исключительно хорошо.
Он смотрел на нее чуть ли не с умилением. Потом отвернулся и постоял так, глядя на океан.
— Чувствую себя как Кортес, который с высоты Дарьенских гор в бескрайний океан безмолвно вперил взор[85].
— Это далеко на север, и, кроме того, то был Бальбоа[86].
— Я знаю.
Он вернулся на переднее сиденье, и мы двинулись на север.
— Не нравится мне это, — заговорил он наконец.
Последовало длительное молчание, быстро темнело. Я включил фары.
— Что вам не нравится? — спросил я.
— Он только водитель. Мне нужно было захватить второго. Вы его и не заметили, так ведь? Он поджидал нас в аэропорту, невысокий метис с неприятным лицом, в голубом костюме. Сначала я его не увидел. Он стоял, затесавшись с толпу американских туристов.
— Где это было?
— В зоне выдачи багажа. Он наблюдал за нами, пока мы проходили таможню, потом шел за нами к камерам хранения, затем вышел к парковке. Помните, я попросил вас сначала ехать медленно? Он тогда побежал к тому старому рыдвану, который потом вел индеец. Они ехали за нами всю дорогу до отеля.
— Если он нас преследовал, — спросил я, — почему он не остался в машине?
Уорд пожал плечами.
— Хотел удостовериться, что мы не остаемся там на ночь, я думаю, пытался выяснить наши дальнейшие планы. Он крутился возле выхода, когда я схватил водителя.
— Но что все это значит? Вы мне что-то недоговариваете?
— То есть?
Я замолчал в нерешительности. Впрочем, какого черта, пора уже вытянуть из него правду.
— Вы как-то связаны со спецслужбами?
Хотелось бы мне тогда, задав вопрос настолько прямо, видеть выражение его лица, но как раз в ту секунду мне пришлось вдавить педаль тормоза из-за двух ярко раскрашенных грузовиков, один из них с замысловатой надписью «La Resurrección» красным цветом. Они ехали впереди на скорости восемьдесят километров в час или чуть больше, бок о бок, полностью загораживая трассу. Я мигнул фарами, и один из них, тот, что ехал слева, медленно пошел вперед второго.
Я услышал смех Уорда.
— С чего вы взяли?
Он ушел от ответа на мой вопрос, и я понял, что глупо было вообще его задавать. Если он сотрудник разведслужб, он мне этого все равно не сказал бы.
— У вас слишком богатое воображение, — заметил он.
К этому времени первый грузовик, «La Resurrección», стал в правый ряд, освобождая мне дорогу, и я, проезжая мимо него, мельком увидел блестяще выполненный вифлеемский пейзаж и Деву Марию с младенцем.
— Это, наверное, стоило ему кучу денег.
Уорд уводил разговор в сторону, и я не стал этому препятствовать. Со временем я, вероятно, получу ответ. Пока что был и более важный вопрос: почему нас выслеживали?
— И кто натравил на нас этих двоих? — спросил я.
— Да, кто? Я, как и вы, могу только догадываться, Пит.
— Гомес?
— Думаю, что он.
— И зачем?
— А вот этого я не знаю.
Подавшись вперед, он взял карту с полки на приборной доске и стал в нее смотреть при свете фонарика.
— Первый город на нашем пути — Уачо.
Он произнес мне его название по буквам.
— До него около ста километров. На карте обозначен отель. Там остановимся. Не мешало бы мне выпить.
— Может, нам там и поесть удастся.
Я снизил скорость, когда впереди из тумана мне в глаза ударил слепящий свет фар. Мимо с ревом пронесся огромный американский грузовик, заставляя меня прижаться к обочине.