резвее. Самое сложное было держать единорогов под контролем. Скандар насчитал минимум четверых ребят, свалившихся на землю, когда их единороги внезапно встали на дыбы, взбрыкнули или сорвались с места. Лоуренс кувыркнулся головой вперёд, когда его единорог Ядовитый Вождь резко припал на передние ноги, а Скандар и сам едва удержался, когда Негодяй взвился на дыбы, чтобы поймать себе на ранний обед пролетающую мимо птичку.
Несмотря на весь этот хаос, инструктор Андерсон сохранял полнейшее спокойствие и водил Жар-Птицу туда-сюда вдоль шеренги, раздавая советы. Напоследок он велел им бросить огнём в землю – как первый шаг в освоении огненных шаров.
Скандар был так поглощён упражнением, что лишь вопль Фло привёл его в чувство.
В нескольких метрах от него Серебряный Клинок встал на дыбы и застыл в этой позе, бешено махая крыльями. Фло каким-то чудом усидела у него на спине, держась за серебряную гриву, пока вокруг них трещала стена огня. Глаза Клинка светились красным, из ноздрей валил чёрный дым и закручивался вокруг рога.
Инструктор Андерсон что-то кричал Фло, но её едва было видно за ревущим пламенем. Все наездники, позабыв об упражнении, в ужасе смотрели на Клинка. От огня веяло таким жаром, что у Скандара защипало щёки, а глаза заслезились от раскалённого воздуха и дыма. Он быстро заморгал, боясь потерять Фло из виду.
Клинок заревел на Жар-Птицу, но та не отступила и заревела в ответ, и спустя несколько напряжённых секунд стена пламени исчезла и серебряный единорог с тяжёлым стуком опустился на передние копыта.
Инструктор Андерсон, встревоженно хмурясь, помог Фло спешиться.
– Всем вернуться к упражнению! – скомандовал он впервые по-настоящему суровым тоном. Даже языки пламени на его ушах угрожающе вытянулись вверх. Он одной рукой приобнял Фло за дрожащие плечи и отправил их с Клинком назад в Гнездо.
Остаток тренировки Скандар едва мог сосредоточиться. К тому моменту, когда инструктор наконец отпустил слепышей, они представляли собой жалкое зрелище. Почти все успели поваляться на земле, лица большинства были в грязи или пепле, а некоторые подпалили волосы или брови. Скандар был твёрдо намерен, вернувшись в Гнездо, немедленно отправиться на поиски Фло, чтобы узнать, как она, но, к его удивлению, перед стойлом Клинка толпились люди.
Скандар узнал голос островитянки Мейбел:
– Везёт тебе! Сарика, только посмотри!
Фло стояла, прижавшись спиной к дверце.
– Невероятно! Хотя ты же земной маг, металл – это вроде как тоже твоя стихия. Но как это случилось? – спросил Зак, закрывавший Скандару обзор.
Он едва услышал тихий ответ Фло:
– Я не знаю. Просто так… получилось.
Скандар решительно протолкался сквозь толпу, чтобы спасти Фло от всеобщего внимания, чем бы оно ни было вызвано. Но, увидев её, остановился как вкопанный.
Несколько прядей в чёрном облаке её волос стали серебряными.
* * *
Вечером Скандар возвращался в их дом на дереве в одиночестве. Он услышал, как инструктор Андерсон объяснял Заку, что купола будут использовать ещё пару месяцев, вплоть до Фестиваля Земли, и эта новость не на шутку его взволновала. Для него купола были подобны боковым колёсам велосипеда, и без них жёсткое падение представлялось неминуемым.
К этому прибавился страх из-за мутации Фло: не заметить её было невозможно – но как себя в этом плане проявлял элемент духа? В поисках ответа, как ему скрыть свою стихию, Скандар, удостоверившись, что Негодяй после тренировки со всеми удобствами расположился в стойле, отправился в поход по всем четырём библиотекам стихий.
Библиотеки Гнезда тоже располагались на деревьях и поражали красотой: крыша каждой была сделана в виде открытой книги, положенной страницами вниз так, что корешок играл роль конька. Это были огромные многоэтажные здания, украшенные изображениями их стихии. В библиотеке воды, например, железные стулья и полки были выкованы в форме волн, а стены снаружи и внутри украшали картины водных магов, творящих магию.
Там Скандар нашёл писания четырёх стихий: «Книгу Огня», «Книгу Воды», «Книгу Воздуха» и «Книгу Земли». Но нигде не было ни слова о запрещённом элементе, и теперь он не мог отделаться от пугающей мысли, что Агата, привезя на Остров духовного мага, возможно, сыграла на руку Ткачу.
Скандар повесил свою жёлтую куртку на крючок с внутренней стороны входной двери. В его комнате дожидались своего часа ещё три куртки – зелёная, красная и синяя, символизирующие каждый из сезонов четырёх стихий, начало которых отмечалось соответствующим фестивалем. Куртки слепышей выглядели очень скромно по сравнению с куртками старших ребят, успевших привнести в них неповторимый стиль за счёт узорчатых заплаток на разрывах, цветных металлических заклёпок на рукавах и вышитых символов элементов на месте подпалин. А куртку Скандара украшала лишь одинокая стилизованная пара крыльев на правом рукаве, обозначающая его первый год обучения в Гнезде.
В доме было непривычно тихо, если бы не треск поленьев в камине, дымовая труба которого выходила за пределы Гнезда. Скандар надеялся поговорить с Фло, ведь он так и не сумел спросить, как она, не говоря уж о мутации. Но, несмотря на тревогу за неё, страхи из-за мутаций и из-за того, что Эмбер видела белое сияние его ладони, Скандар, глядя вокруг себя, почувствовал, что его распирает от счастья.
Он обожал их четыре кресла-мешка в цветах стихий, обожал книжный шкаф, полки которого заставлены книгами о единорогах, и обожал этот тяжёлый каменный ящик, служащий вместо холодильника. Но больше всего он обожал ствол, проходящий по самому центру дома. Вбитые в его кору металлические ступени спиралью поднимались до верхнего этажа, откуда из круглого окошка открывался вид на Гнездо и простирающийся позади него Остров. Здесь Скандар чувствовал себя в безопасности. Совсем как дома.
Кстати говоря… Он взял с полки книжного шкафа альбом и карандаш и сел писать письмо Кенне. Боясь, что отдел связей с наездниками может проверять всю корреспонденцию, он не стал упоминать элемент духа, решив вместо этого нарисовать их дом и рассказать о первой огненной тренировке, мутации Фло и – в животе заворочался комок вины – спросить, как она справляется одна с папой. Он написал первое, что пришло на ум.
Дорогая Кенн,
Я ужасно по тебе скучаю! И по папе. Но по тебе больше (если ты ему это читаешь, этот момент опусти). Как дела? Как в школе? Как папа? Прости, я понимаю – много вопросов. Но мне так странно не иметь возможности поговорить с тобой. Я не припомню ни одного дня, чтобы мы совсем не разговаривали, – было такое хоть раз? Поверить не могу, что пишу это (из дома на дереве