но в голове у него рождаются вселенные.
– О чем задумалась? – с сомнением вопросил Лисовский, приобняв за плечи.
– Ты меня бросишь, – предрекла уныло. – Я не такая, как ты. Не мечтаю открыть бар или завоевать мир.
– Оставь захват мира для мужчины, – щелкнул меня ногтем по носу. – Ирэн, ну что с тобой? Нормально всё будет. Поверь.
Он склонился ко мне для поцелуя. Почти дотронулся, но в миллиметре от моих губ отдернулся, взглянув на взвывший телефон:
– Илона… Чего это она звонит? – удивился и добавил в трубку: – Что-то случилось?
Кажется, дракон почувствовал, что добычу – в данном случае Егора – уносит из-под носа нахальная курица.
* * *
Девушка тараторила без остановки. Пулеметная очередь из слов. Ежесекундое тра-та-та-та. Гарантирую: ничего важного она не рассказывала. Ибо Егор всё сильнее отключался от разговора, и ответы его слились в единое: «угу». Он так и повторял с редкими паузами:
– Угу… угу… угу… угу?.. Угу.
А Илона не унималась, замолкая только для того, чтобы набрать побольше воздуха. Со стороны казалось, что у них семейная идиллия: жена жалуется мужу, а тот её терпеливо слушает. Даже не перебивает.
Я незаметно для себя ощерилась, заняв оборонительную позицию. Кулаки сжала. Брови сдвинула. Пять минут назад у меня появился парень, и на него уже покушается другая девушка. Это вообще в какие-нибудь рамки укладывается?!
Так, Дроздова, ты ревнуешь, причем в самой отвратительной форме. Тебе человек ещё ничего не сделал, а ты уже клеймила его позором и собираешься сжечь на костре. Да, Илона – соперница, в чем она честно призналась. Ну и что? Если Егор с ней дружит, то какое право я имею покушаться на их отношения? Почему должна запрещать ему что-то?
Наконец, Лисовский убрал телефон в карман.
– Что-то произошло? – поинтересовалась я будто между делом.
– Не-а. Просит из магазина забрать вечером, хочет приготовить какую-то лазанью по новому рецепту, а для этого ей нужна индейка, брокколи и почему-то литр пива, – задумчиво почесал макушку. – Не знаю, что на нее нашло. Никогда с такими мелочами не звонила, а тут рецепт целиком описала.
Ха, неспроста.
Я уверена: Илона как истинная захватчица почуяла, что Егор прибирает к загребущим ручонкам кто-то другой. Кто-то, кто не умеет готовить, не убирается, да ещё и выглядит как потрепанная жизнью девочка, а не супермодель.
Несправедливо, согласитесь?
Кажется, Егора не смущало оставить всё как есть: вот его новоявленная девушка-Ира, а вот его постоянная экономка-Илона. С одной он целуется, а вторая готовит на завтрак блинчики.
Что-то в этой схеме меня напрягало.
Что именно?
Наверное, всё.
– Лисовский, а, Лисовский, – позвала его ласково. – Тебя ничего не коробит? Нет, мне будет приятно, если Илона начнет завозить завтраки ещё и мне. Но она же у тебя дома… постоянно…
– Между нами ничего нет, – дернул подбородком. – Мы с пеленок вместе, матери дружили долгие годы. Год назад родители развелись, мама уехала в Европу с новым мужчиной, а Илона стала меня подкармливать. Она хорошая, не думай плохого.
Угу, помню, как эта «хорошая» девочка шипела на меня и корчила страшные морды, изгоняя из дома Егора.
Я ведь не злобная карга. Дружите, общайтесь. Но без возможности остаться наедине в квартире. Без совместной готовки и мытья раковины. Без шортиков коротких, которые – уверена – она носит в жаркие дни.
Или я всё-таки ревнивица и вообще плохой человек?..
– Охотно верю, – легкий кивок. – Между мною с Гришей тоже ничего нет. Мы просто живем втроем в одной квартире.
Аргумент оказался решающим. Он подумал-подумал – видимо, до сих пор наличие в его жизни Илоны никого не пугало – и сказал:
– Я обещаю поговорить с ней.
Знаете, мне понравились эти слова. Я почувствовала, как за спиной распускаются крылья. Лисовский меня услышал. Он не пообещал изгнать Илону – да и не должен он никого изгонять, – но и не отмахнулся, типа: девушек много, а подруга одна.
Это казалось мне важнее громких признаний. Возможность договориться. Обсудить.
Улицы наполнялись дневным шумом. Ветер трепал волосы, и солнце настырно лезло в глаза. Погода была чудесная, но мы погуляли совсем немного. Побродили по дворам и разошлись возле подъезда "моего" дома. Егор начал зевать и так сильно клевать носом, что грозился рухнуть на землю. Выпитый кофе не спасал.
Мы долго целовались напоследок. Тянулись друг к другу. Пробовали. Осматривали. Боялись сделать лишний вдох. Что-то новое опутывало ребра, стискивая сердце. Невесомое, но цепкое. Что-то, одновременно отрезвляющее и дурманящее.
Я возвращалась в квартиру – надеюсь, мама Гриши не сожгла ту дотла – и думала о том, как причудливо всё складывается. Как уезжать, если в твоей жизни появился человек, близость к которому лишает тебя разума?
Как же все-таки внезапно. Один поцелуй, одна совместная ночь. И всё. Словно новая жизнь. Вдруг он разочаруется во мне? Вдруг я не смогу смириться с особенностями его характера? Мы слишком разные.
Даже в поступках.
Лисовский запросто предлагает встречаться едва знакомой девушке. Я терзаю себя сомнениями.
Что же делать? Почему так неспокойно на душе, будто бы сказки не кончаются на признании в чувствах?
* * *
Тишина. Загробная такая, катастрофическая, близкая к состоянию апокалипсиса. Волосы встали дыбом по всему телу, стоило мне переступить порог квартиры. Шмыгнувшая ко мне Маська потерлась о ноги, мяукнула что-то непонятное, будто бы пожаловалась. Я погладила её по короткой шерсти и зашла в комнату.
Заплаканная Галя сидела, обернувшись в одеяло, размазывая сопли по лицу. Она обложила себя носовыми платочками, раскидала вокруг как бутоны белоснежных роз. Девушка плакала беззвучно, глотая слезы, захлебываясь ими. Поблизости не было ни Гриши, ни его матушки.
Ни вещей блудного сына.
Подозрительно.
– Ты чего? – Я присела на краешек кровати.
– Он ушел…
– Надолго? – спросила с мнимым сочувствием, а сама подумала: да и пускай.
Какой смысл от человека, которого поманят пальчиком, и он несется как угорелый? Никто не говорит, что Гриша должен был отказаться от семьи и податься в бега с Галей, но вся эта ситуация попросту нелепа.
Позавчера клялся мне в любви, вчера целовался с Галей, а сегодня собрал шмотки. Нормальный вообще?
– Навс-сег… – Всхлип поглотил половину слова, но я и так поняла.
– Ну и забей. Нужен тебе такой тюфяк?
– Ну-у-ужен.
– Зачем?
Галя задумалась. Вообще иногда полезно задавать себе неприятные вопросы и пытаться ответить на них честно, без лукавства.
"Почему я, такая великолепная, страдаю из-за какого-то недоразумения?"
"Зачем мне это надо?"
"Не пойти ли ему лесом?"
"А если пойти, то в какой конкретно лес?"
– Просто нужен, – повторила менее уверенно. – Мы ведь целовались.
– И?..