кость. Не страх, но что-то сродни тому. Понимание, что сейчас состоится разговор. Важный. Возможно, решающий.
А дальше – чернеющая дыра неизвестности.
– Привет. – Шаркнула к нему как бабка, на дрожащих ногах-палках.
– Привет, – в ответ – задумчивый взгляд. – Ты как? Выспалась?
Я неоднозначно покрутила ладонью. Всё нормально. Могло бы быть хуже. Машинально прислушалась, не доносится ли из окна вопли любящей мамани, не летит ли посуда.
Удивительно, но всё спокойно.
– Сам как?
– Живой. С отцом всё обсудили, потом я три часа проспал лицом в стол, а теперь полон сил и энергии. – Ага, особенно полны сил синяки под глазами насыщенного черного цвета. – Дико хочется кофе. Зайдем куда-нибудь?
– Давай.
Бестолковый какой-то разговор, пустой. Бывают такие моменты, когда слова становятся воздухом. Вы что-то обсуждаете, но это вода. Песок, за которым скрыты другие вещи: важные, нужные. Вещи, которые страшно произнести вслух.
Вот и Егор улыбается, рассказывает мне что-то, жестикулирует, а я понимаю: оттягивает момент.
Мы завалились в кофейню, сделали заказ. Пока Лисовский захлебывался кофе, я колупала пакетик с сахаром.
Ну же. Начни.
Скажи что-нибудь.
– Как прошло с папой?
И тут же, в один голос со мной Егор торжественно произнес:
– Я сказал отцу, что мы с тобой вроде как встречаемся.
Чего?..
Быть такого не может. Скорее всего, послышалось, потому что нет ни единого намека на то, что мы могли бы встречаться. Встречаться – это же что-то серьезное. Когда отношения есть, а не один-единственный поцелуй. Когда время вместе проводите. Делитесь чем-то. Кино смотрите вместе, не знаю.
Чем ещё занимаются приличные люди наедине?
А мы?..
Я так вылупилась на Лисовского – еще чуть-чуть, и высижу яйцо от натуги, – что тот даже кофе поперхнулся.
– Я неверно уловил какой-то твой сигнал? Мы не встречаемся?
– Э-э. Нет… то есть да… то есть понятия не имею.
– Значит, встречаемся, – констатировал факт Егор. – Тем более отец в курсе, обратной дороги нет.
Не понимаю, зачем ему это? Лисовский не выглядит человеком, который готов осчастливить первую попавшуюся девицу. Наоборот, судя по ворованным котам, он любитель сбежать, едва кто-то покусится на его свободу.
А я…
Ну, я же обычная. Такая девочка, каких миллионы. Внешность не запоминающаяся, характер в меру вредный, из положительного только резус-фактор.
Смысл держаться за такое сокровище, когда дома поджидает элитная дракониха по имени Илона?
Меня одолели сомнения.
Наверное, нужно как-то отреагировать? Ну, как в сериалах. После признания пара целуется взасос, обнимается, визжит от счастья.
А я сижу, расковыряла стик с сахаром. Тот просыпался на стол, поэтому собираю подушечкой пальца крупинки.
Не умею начинать отношений. Мой эмоциональный уровень ниже, чем у робота-пылесоса.
– Зачем ты хочешь со мной встречаться? – вопрос в лоб.
– Почему нет? – Он покрутил высокий стакан с третьей порцией кофе, сдул пенку с краев. – Ты мне нравишься, я тебе нравлюсь. Всё совпало.
– Я скоро уеду…
– Думаю, найдем способ общаться на расстоянии. – Сцапнул моё запястье, провел пальцами по выступающей вене. – Ты же не против? Или у тебя в родном городе парень есть?
От касания по коже поползли разряды тока, змеились, клубились, сплетались внизу живота узлами. Близость Егора рождало непонятные, а оттого пугающие ощущения. Слабость по всему телу, будто от затяжной простуды. Дрожь в коленках. Нестерпимое желание коснуться его губ своими и забить на вопросы.
Ещё недавно я собиралась расчертить наши «отношения» на до и после, отсечь одним махом, чтобы не рубить по частям.
А теперь наслаждаюсь теплом ладони и тем, с каким лукавством щурится Лисовский, как чуть закусывает губу.
– Конечно, можно общаться на расстоянии, – хриплым от смущения голосом. – Но всё-таки зачем ты признался отцу?
– Сколько можно дониматься меня вопросами, женщина? Зачем встречаться, зачем признался? Ты романтик или где?
Я дернула щекой.
– Ладно, так и быть, отвечу. Он спросил, почему я пекусь о какой-то официантке, – Лисовский пожал плечами. – Мне не хотелось врать.
– Спасибо. Что будет с Сиверским и… баром?
– Да ничего. Видеозапись прикроет нас со всех сторон. Игнат не станет никуда обращаться. Гарантирую. Ему важнее целостность образа. Ещё бы, хороший мальчик, гордость семьи, а замешен в скандале с наркотиками?
– Но как же адвокат? – спросила, не вырывая руки, позволяя грубым пальцам исследовать запястье.
– Припугнул, надеясь на дурачка. Не парься, всё под контролем. Мой отец тоже это понимает, иначе давно сослал бы меня в Сибирь валить лес. – Егор отставил стакан и сыто выдохнул. – У тебя есть мечта? – спросил вдруг.
Серьезно так, будто обсуждаем проблемы мироздания. Я смутилась глубиной вопроса и не придумала ничего лучше, чем ответить:
– Да, туфли хочу. Из ЦУМа.
Спросите меня, почему именно это пришло в голову, – не отвечу. Выпалила, не подумав. Первое попавшееся. Вспыхнуло красным цветом, вот и сказала.
– А, ну, разумеется. Истинная девочка хочет туфельки за миллион рублей? – прыснул Лисовский,
– Всего-то за двадцать тысяч, – смутилась я и рассказала, как мы с Галей бродили по центру, увидели обувь моей мечты, как я поклялась купить их на деньги, полученные от жениха Марины Наумовой.
В итоге деньги бездарно потратила, разумеется. Никаких туфлей не купила, да и не куплю уже. Не нужны они мне. Куда их носить?
Но нормальных – больших – мечтаний у меня не имеется, потому ограничимся малым.
– Всё равно туфельки, просто чуть дешевле, чем за миллион, – хмыкнул Лисовский. – Нет, чтоб что-то настоящее хотеть. Возвышенное.
– Ну а ты о чем мечтаешь, эстет? – закатила я глаза.
– Чтобы «Тот свет» перерос в сеть баров по всей стране, – скромно признался Егор, расплатившись. – Представь, – развел вокруг себя руками, – приезжаешь ты в условный Батайск, а там «Тот свет».
– Есть вероятность, что в условном Батайске постоянно «тот свет». – Я встала и пошла за воодушевленным парнем, который выполз на улицу и направился в направлении, известном ему одному. – Получается, папа дал тебе деньги на бар? Ну, он же хозяин.
Блин, плохой вопрос получился.
– Почти. Мне тогда исполнилось восемнадцать. Однажды рисовал что-то, ну… портил стены, как обычно. И вдруг осенило. Увидел атмосферу «Того света», его внутренности. Почему бары всегда такие чопорные? Кучка взрослых людей сидят и скучно пьют. Где веселье? Эмоции? – Лисовский задорно ухмыльнулся, и мне передался его энтузиазм. – Я пришел к отцу и рассказал свою идею. Думал, засмеет. А он говорит: потянешь – развлекайся. Не потянешь – шкуру спущу. Отец меня всегда контролировал, но вообще я был предоставлен самому себе.
Невозможно. Восемнадцатилетний пацан потянул целое заведение. Понятно, что не самостоятельно. Но всё равно. Пока я мечтаю о глупых туфлях, он хочет чего-то настоящего.
Егор особенный. Он может скакать голышом в огороде очередной бывшей девушки,