Добродушный и спокойный Беньямино с искренним восторгом наблюдал за тем, как Санин сидел в трагической задумчивости, как в отчаянии обхватывал голову руками. Еще миг, и из его глаз польются слезы.
– Ну, видишь, как просто. Постарайся, Беньямино, и тебя назовут самым великим оперным актером…
Джильи был потрясен до глубины души. Он с искренним восхищением смотрел на Санина, а потом патетически произнес:
– Гениально, Алессандро! – И, сделав небольшую паузу, добавил: – Но знаешь, что я предлагаю?
– Что же? – спросил заинтригованный режиссер.
– А ты, Алессандро, еще спой, и я с легким сердцем уступлю тебе роль!
Санина восхищали в знаменитом певце неожиданные скромность и трудолюбие. Розыгрыш, который оба еще долго вспоминали со смехом, сдружил их. Александр Акимович потом признал: недостатки актерского мастерства Джильи в «Сомнамбуле» с успехом компенсировал недюжинным певческим талантом.
Как-то Санин позвонил и попросил жену включить радио в 5 часов пополудни: передавали одну из первых оперных радиотрансляций – «Тоску». Пел Беньямино Джильи, и его голос по радио действительно трудно было отличить от грамзаписи Карузо. Как потом сказал Санин, именно Джильи стоял у истоков оперных радиотрансляций, способствовавших популяризации этого аристократического жанра.
Глава 15
Однажды в середине дня, когда Санина не было дома, позвонили снизу, из администрации гостиницы:
– Меня зовут Катя, я переводчица. Лидия Стахиевна, вы говорите по-английски?
– К сожалению, нет, – сказала донельзя удивленная Санина. – А что вам угодно?
– С вами хочет встретиться один джентльмен…
– Простите, а с какой целью?
По тишине в трубке Лидия Стахиевна поняла, что Катя, прикрыв микрофон ладонью, что-то обсуждает с негаданным посетителем.
– Лидия Стахиевна, это содиректор издательства… он просит принять его и обещает все объяснить при встрече. Мы можем поговорить в конференц-зале, здесь сейчас свободно, или подняться к вам. Как вам удобнее?
Саниной вообще не хотелось ни с кем встречаться. Но что-то помешало ей решительно отказаться от встречи – то ли нежелание прослыть невежливой, то ли любопытство. Кто и ради чего разыскал ее в этой самодостаточной Америке, столь далекой, как ей казалось, не только от всего русского, но и европейского? Немного подумав, она попросила гостей подняться в номер через пятнадцать минут – дома, как говорится, и стены помогают. Здесь только что побывала горничная, и царил полный порядок. Впрочем, широкий диван с пестрой обивкой и пианино в углу довольно просторной гостиной иногда позволяли забыть о казенном уюте.
Лидия Стахиевна подошла к трюмо. Как ни странно, уже через сутки морского путешествия она заметила, что спать стала лучше. В Нью-Йорке чудо продолжилось – видимо, сказывалась близость океана. Вот и сегодня она прекрасно выспалась, потом в одиночестве прогулялась по парку и сразу почувствовала себя бодро. Но пудра все же не помешает, подумала она и легко припудрила еле заметную синеву под глазами, поправила волосы, подернутые предательской сединой. Потом переоделась в строгое серое платье, в котором часто появлялась на репетициях у Санина. «Ну что ж, милости просим, господа американцы». Едва она успела об этом подумать, как раздался осторожный стук в дверь.
– Проходите, пожалуйста, – сказала она, уступая дорогу.
– Дорогая мадам Санина, спасибо, что не отказали мне в визите, – прямо с порога затараторил по-французски, широко улыбаясь, долговязый человек в прекрасно сшитом сером костюме и в галстуке-бабочке. – Я вдруг вспомнил, что вы из Парижа, и мы наверняка найдем общий язык! И нашу очаровательную Катю можем даже не затруднять… Я угадал?
Лидия Стахиевна так и не поняла, на что надеется этот господин – на ее французский или на взаимопонимание по той проблеме, с которой пришел.
– Конечно же, вы угадали мистер…
– О, мадам, простите великодушно, я не представился – Брюс Гудмен, управляющий издательства «Саймон энд Шустер» – одного из крупнейших в Нью-Йорке, да и во всей Америке.
– Лидия Санина….
– Вы – Лика Мизинова, сердечный друг и муза Чехова. О, я много о вас знаю: без вас он бы не стал великим русским писателем. Нельзя не писать о любви и стать великим. Он вас любил, и благодаря вам слово «любовь» появилось на его страницах. Уверен, госпожа Санина, вы не пожалеете о нашем знакомстве. У меня есть к вам очень интересное деловое предложение. Но поначалу позвольте сделать вам комплимент. Мадам, увидев вас, я понял, что вы действительно чеховская женщина – вы красивы, умны, но глаза ваши полны скрытой печали. Их не озарило даже любопытство, которое я тщетно пытаюсь в вас разжечь.
Катя тем временем подошла к пианино, раскрыла ноты и стала листать, заинтересовавшись, видимо, музыкальными пристрастиями хозяйки номера. Гостья оказалась симпатичной русоволосой русской женщиной лет тридцати, с короткой стрижкой. Она была явно смущена тем, что осталась не у дел, и Лидия Стахиевна решила выручить ее.
– Мистер Гудмен, вы не откажетесь от чашечки кофе? – И тут же обратилась к Кате по-русски: – А вы, Катенька, не поможете мне его приготовить?
Гости с готовностью закивали головой в знак того, что идея принимается.
– Мы оставим вас на несколько минут. Я покажу Кате кухню, где у нас что лежит, и сразу же вернусь.
На кухне она показала, где сахар и кофе.
– Он ведь хочет заказать мне воспоминания?
– Да, вы угадали. Если вы согласитесь, мы будем работать вместе. Будут еще и стенографистка, и профессиональный редактор. Уверена, получится сенсационная книга. Ой, я даже не могу себе представить, что говорю с Ликой Мизиновой. Соглашайтесь, пожалуйста, Лидия Стахиевна!
– Хорошо. Вы здесь колдуйте, а я продолжу беседу с вашим шефом.
Мистер Гудмен уже успел разложить на столе какие-то бумаги, его поза была сама решительность и натиск. И никакого сомнения в успехе.
– Мистер Гудмен, я хочу, чтобы вы вспомнили, кто поселился в этом номере, – Александр Акимович Санин с женой Лидией Стахиевной Саниной, не так ли?
– Конечно же, мадам, я знаю.
– Тогда вы должны знать и другое: Лики Мизиновой давно нет!
– Я должен понять это как заведомый отказ от сотрудничества?
– Безусловно!
– Но, мадам, почему? Вы ведь даже не знаете наших условий! Почему, мадам? – Мистер Гудмен был явно расстроен и растерян.
– Повторяю, я замужем, мистер Гудмен!
– Простите, мадам, неужели господин Санин до сих пор не знает о ваших отношениях с Чеховым?
– Мне сказали, что меня хочет видеть джентльмен. Меня обманули?
– Тысячу извинений, мадам. Но я бы не хотел, чтобы наша беседа протекала в этом русле. Понимаю, вы щадите чувства господина Санина. Но в издательстве я отвечаю и за перспективные проекты. Я готов вам предложить нечто такое, на что вы попросту не сможете не согласиться. Вы