Читать интересную книгу Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский

Псурцеву напряжение последних суток тоже давалось непросто. Красные глаза, тяжёлый взгляд… Седьмой десяток – не шутка. При этом Салтаханов отметил, что генерал идеально выбрит и рубашка накрахмалена до хруста. Интересно, сколько раз в день он её меняет…

– С чем пожаловал? – спросил Псурцев, усаживаясь за стол для переговоров. – Ребята мои помогают?

– Очень, – признался Салтаханов. – Большое спасибо. Вон сколько уже насобирали.

Он сел напротив генерала и положил перед собой стопку документов.

– Что касается сети автомастерских Вараксы. – Салтаханов двинул через стол несколько страниц под скрепкой. – Здесь регистрационные данные компании, банковские реквизиты, перечень объектов, годовой баланс и так далее. Но интересно не это. Мы думали, что сеть называется цифрами «47», потому что так на автомобильных номерных знаках обозначается Ленинградская область, сорок седьмой регион России.

– А на самом деле? – спросил Псурцев.

– На самом деле это название по древней легенде про сорок семь самураев, которые остались верными погибшему господину и…

Псурцев перебил:

– Если господин погиб, самурай становится ронином – вассалом без хозяина. Легенда не такая уж древняя: она ровесница Петербурга, по-моему, ей лет триста всего.

– Так вы знали? – расстроился Салтаханов. – Хотя вроде кино какое-то было…

– Про автосервис не знал, а про великих воинов нам без всякого кино знать полагается. Сорок семь ронинов – это хрестоматийная история. На все времена пример настоящей доблести и выполнения задачи любой ценой.

Псурцев заглянул в документы, которые передал Салтаханов, и пробежал глазами текст, восстанавливая в памяти детали.

47 ронинов атакуют усадьбу Киры (художник Кацусика Хокусай, Япония).

Каждый год в третьем месяце император Японии направлял из столичного Киото послов к сёгуну – военному правителю в городе Эдо. На этот раз их должен был торжественно встречать местный феодал Наганори…

…которого не любил церемониймейстер Ёсинака. Вместо наставлений по поводу встречи он публично высмеял Наганори. Тот оскорбился и рубанул Ёсинаку мечом. Рана оказалась не смертельной, но за обнажение оружия во дворце полагалось умереть. Уже вечером того же дня гонцы сообщили самураям Наганори, что их господин совершил сэппуку, распоров себе живот, клан расформирован и владения конфискованы.

Самураи без господина стали ронинами. Они разъехались кто куда. Связь поддерживали только через предводителя. Но через год стали перебираться обратно в Эдо и селиться неподалёку от дворца Ёсинаки. Держали лавочки под вымышленными именами, вели жизнь обычных горожан…

…а на самом деле следили за дворцом, который охраняло целое войско, и составляли план штурма. Ещё через год в предрассветной мгле сорок семь ронинов захватили дворец, нашли Ёсинаку, который спрятался в угольной кладовой, и отрубили ему голову, отомстив за своего господина.

О ронинах, которые остались верны кодексу чести самурая, исполнили священный долг и совершили сэппуку, рассказал театр кабуки в спектакле «Атака братьев Сога на исходе ночи». Постановку запретили после двух представлений, но история уже разнеслась по Японии и стала легендой.

– Ишь ты! Глубоко копнул. – Псурцев отложил листы с текстом и улыбнулся воспоминаниям. – Да, нас так учили… Я смотрю, ты тоже стал историей увлекаться? Ладно. Что ещё?

– Названием дело не ограничилось, – сказал Салтаханов. – В автосервисе Варакса собрал бывших сослуживцев. Видимо, не только из КУОС, но многих ещё надо проверить. Вы были правы, после развала Советского Союза и расформирования КУОС многие офицеры хорошо законспирировались. Некоторые открыли своё дело… как ронины. Я вычислил узбекский ресторан, в который возили американку для встречи с Муниным. Его владелец раньше служил в мусульманском батальоне, который штурмовал дворец Амина в Кабуле.

– Мусбат? Верно, было такое. Видишь, стоило начать в правильном направлении… Кому звонил Варакса, выяснил?

– Пока нет. Я составил общий список. Надо разобраться с ближним кругом и с участниками событий в Эфиопии. Думаю, в несколько дней управимся. Опросим тех, кто поблизости, наведём справки по каждому – я уже дал поручения. Вот здесь у меня большинство, – Салтаханов похлопал ладонью по стопке документов. – Несколько человек отпадают, потому что живут за границей или в других городах. Вряд ли Варакса стал бы обсуждать с ними срочную рыбалку. С людьми на станции он мог переговорить лично, а не по телефону. Их я тоже пока исключил. Сотрудников остальных станций проверим. Ну и ещё с бору по сосенке – те, кто не работает у Вараксы. В нашей Академии троих нашли. Плюс несколько пенсионеров.

Он передал генералу листки с таблицей и пояснил:

– Здесь общая сводка. Я ещё не разбирался с каждым, просто попросил разнести по отдельности – кто где. Сколько на каждой станции, сколько в других местах…

– Знай и люби свой город. – Псурцев поднял воспалённые глаза от таблицы. – Знай и люби, Салтаханов! Ты же такие вещи на раз должен сечь! Вот же написано – Русский музей!

Листки полетели обратно. Салтаханов стушевался.

– Ну да… Там кто-то работает в охране Русского музея…

– Не кто-то, а тот, кто нам нужен! – гаркнул генерал. – Ты сколько лет в Петербурге живёшь, чудо с гор? Михайловский замок – давным-давно часть Русского музея. И там работает Мунин. Ты мгновенно должен был стойку сделать! Где данные на этого охранника? Быстро!

Пунцовый Салтаханов уже перебирал документы.

– Сейчас, сейчас… Вот! – Он отыскал нужный листок. – Одинцов… Ё-моё…

Псурцев выхватил у Салтаханова справку и скомандовал:

– По всем остальным работаете в обычном режиме, а про этого Одинцова срочно всё мне на стол… Погоди, он замначальника службы безопасности?!

– Да, – убито признался Салтаханов. – Это я у него про Мунина выяснял. Он мне потом ещё данные в бюро привёз.

– Салтаханов, а Салтаханов, – после долгого выразительного взгляда вкрадчиво сказал Псурцев, – ты вообще за кого? За нас или за них? Я-то думаю: как эти ребята ухитряются нас обставлять снова и снова? А ты, оказывается, пáлишься на каждом шагу. Инсайд противнику сливаешь.

– Товарищ генерал, откуда я мог знать?..

– Устроим разбор полётов и выясним – откуда, – мрачно пообещал Псурцев. – Сейчас время дорого. Значит так. Все силы на разработку Одинцова. Установить адрес и номер машины. В адрес вышлешь людей. Задача – просто наблюдать, ничего не предпринимать. «Двухсотые» нам больше не нужны. Он мог взять чужую тачку, проверь на станциях Вараксы. И угоны тоже проверь, это вариант.

Генерал поднялся, Салтаханов тоже поспешил вскочить.

– Искать по городу и за городом, после звонка он должен был тут же куда-то сорваться, – продолжал генерал. – Вокзалы, аэропорт – само собой. Нева подо льдом, но в заливе суда с ледоколами ходят время от времени – тоже не пропусти. Грузовые, пассажирские, любые. Одинцов наверняка таскает за собой Мунина – его бросать нельзя. Поэтому ищите двоих. Усиленная группа захвата будет наготове… Ты же Одинцова хорошо разглядел? Опиши в подробностях, сделай фоторобот и раздай, чтобы у каждого был на руках. Докладывать мне постоянно, понял? Постоянно! О каждом движении!

– И последнее, – добавил Псурцев, когда Салтаханов уже сгрёб документы со стола и направился к двери. – Если с головы Одинцова, или Мунина, или кто ещё с ними будет упадёт хоть один волосок… В общем, я тебе не завидую. А ты очень позавидуешь Вараксе. Свободен!

28. Код Вараксы

Мунин спал.

Одинцов заглянул в спальню-склад, поправил на историке сползшее одеяло и вернулся в кабинет.

Мунин аккуратным почерком переписал авторов и названия книг, отложенных Вараксой. Таблицы он тоже систематизировал. Вдвоём с Одинцовым они упаковали книги в стопки, перевязав крест-накрест подысканной на складе бечёвкой, и сложили возле дверей. Одинцову картина напомнила переезды школьных времён, у детдомовского Мунина таких ассоциаций не было.

– Теперь будут, – пообещал Одинцов.

Он укрепился в намерении опекать парня и дальше. Правильно сказал Мунин: когда-то ведь это закончится. Когда и чем – Одинцов не знал, но рано или поздно… И тогда они с Муниным обязательно съездят на рыбалку, как предлагал Варакса. Наверное, на зимнюю уже не успеть, да и ладно. Впереди весна, лето, осень, и следующая зима, и вообще целая жизнь. Так что рыбалка – это только начало.

Дело за немногим. Если Варакса так уверенно говорил про торг с Псурцевым и про что-то такое, на что можно выменять у академиков свою свободу, значит, он твёрдо это знал. Теперь надо самостоятельно найти предмет торговли или хотя бы догадаться, о чём была речь…

…потому что абракадабра из цифр, которую Одинцов обнаружил на обороте открытки с совой, развеяла последние сомнения в гибели Вараксы.