Поднялся мистер Каменс.
— Если мой глубокоуважаемый коллега полностью закончил свое выступление, я с позволения суда замечу, что последними словами он практически подытожил суть выступления и обнажил его смысл. Финансовые интересы будущих наследников и правопреемников! Совершенно очевидно, что заявители убеждены, будто мой клиент должен вести свои финансовые дела таким образом, чтобы гарантировать своим племянницам, племянникам и их потомкам ничем не заслуженное безбедное существование до конца их жизни. Жена моего клиента умерла, и своих детей у него не было. Известно, что мистер Хорримэн всегда был щедр к своим сестрам и их детям в прошлом, и, кроме того, он позаботился о ежегодных выплатах для ближайших родственников, не имеющих достаточных средств к существованию. Теперь же ближайшие родственники моего клиента, как стервятники — хуже, чем стервятники, потому что они даже не позволяют ему умереть спокойно, — решили воспрепятствовать его праву распоряжаться своим состоянием так, как ему заблагорассудится. Верно, он распродал все свои владения, но что же тут странного, когда пожилой человек решает отойти от дел? Верно, в результате этой финансовой операции он потерял какую-то часть своих средств, однако, как говорится, вещь стоит ровно столько, сколько за нее дадут. Мой клиент решил уйти на покой и потребовал наличные — что же тут необычного? Я согласен, он отказался обсуждать свои действия с нежно любящими его родственниками. Но с каких это пор человек должен обсуждать со своими племянницами вообще что бы то ни было? Следовательно, мы просим глубокоуважаемый суд подтвердить право моего клиента поступать со своей собственностью таким образом, как ему заблагорассудится, отклонить исковое заявление родственников клиента и указать им на то, чтобы они не лезли в дела, которые их не касаются.
Судья снял очки и в задумчивости протер стекла.
— Мистер Каменс, суд относится к свободе личности с не меньшим уважением, чем вы. Можете быть уверены, любое принятое решение будет полностью в интересах вашего клиента. Тем не менее люди действительно стареют, действительно порой впадают в старческие заблуждения, и в таких случаях они нуждаются в защите от самих себя. Я откладываю вынесение решения до завтра. Заседание суда закрывается.
Из «Канзас-Сити Стар»:
«ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЭКСЦЕНТРИЧНОГО МИЛЛИОНЕРА
…не появился на последнем заседании суда. Судебные исполнители, направленные по адресам, где обычно бывает Хорримэн, вернулись с сообщением о том, что его никто не видел с предыдущего вечера. Вынесено постановление о неуважении к суду и…»
Закат в пустыне возбуждает аппетит не хуже, чем варьете в ресторане. Чарли убедительно доказал это, старательно подобрав куском хлеба последние остатки мясной подливы в тарелке, после чего Хорримэн протянул молодым людям по сигаре и одну взял сам.
— Мой врач утверждает, что это вредно для сердца, — заметил он, раскуривая сигару, но, с тех пор как я прибыл сюда к вам на ранчо, его рекомендации вызывают у меня серьезные сомнения. — Хорримэн выпустил облако серо-голубого дыма и продолжил: — Похоже, здоровье человека зависит не от того, что он делает, а от того, хочется ли ему это делать. Я вот сейчас делаю то, что мне хочется.
— Чего же еще желать от жизни? — согласился Макинтайр.
— Как продвигается работа, парни?
— У меня — почти полный порядок, — ответил Чарли.
— Сегодня мы закончили повторные испытания новых баков и теплопровода. Все наземные проверки проведены, осталось только откалибровать датчики. Это быстро — всего часа на четыре, если ничего не случится. А как ты, Мак?
Макинтайр принялся загибать пальцы.
— Продукты и вода уже на борту. Три скафандра плюс один запасной и аварийные наборы. Медицинские припасы. Все, что необходимо для стратосферного полета, входило в комплектацию с самого начала. Пока не прибыло только космонавигационное оборудование.
Когда ты его ожидаешь?
— В любую минуту: его должны доставить сегодня. Хотя, в принципе, мы можем обойтись и без него. Все эти разговоры о том, как трудно проложить трассу отсюда до Луны, просто болтовня, чтобы произвести впечатление на публику. Здесь, в конце концов, цель путешествия видна — не то что в океане. С хорошим секстантом и радаром я посажу вас в любой точке Луны, даже не раскрывая звездного атласа, — мне достаточно только знать относительные скорости.
— Будет тебе хвастаться, Колумб! — сказал Чарли. — Так уж и быть, поверим, что шляпой в стену ты не промахнешься. Надо понимать, ты готов отправиться прямо сейчас, так?
— Точно.
— Ну раз так, то я вполне могу провести калибровку и сегодня. Что-то я немного нервничаю — уж слишком гладко все шло до сих пор. Если ты мне поможешь, мы управимся еще до полуночи.
— Ладно, только сигару докурю.
Некоторое время они курили в молчании. Каждый думал о приближающемся полете и о том, что с ним связано. Хорримэн старался унять возбуждение, охватившее его при мысли о том, что мечта его жизни вот-вот осуществится.
— Мистер Хорримэн?
— А? Что такое, Чарли?
— Как люди становятся богатыми — вот как вы хотя бы?
— Богатыми? Я никогда не стремился разбогатеть. Никогда не хотел ни богатства, ни известности, ни чего-нибудь еще в таком же духе.
— Как это?
— Просто я хотел жить долго и все увидеть своими глазами. Впрочем, парней вроде меня было тогда много: мы сами мастерили радиоприемники, делали телескопы и строили аэропланы. У нас были научные клубы, подвальные лаборатории, научно-фантастические лиги — для таких парней в одном номере «Электрического экспериментатора» больше романтики, чем во всех книгах Дюма. Нам не хотелось разбогатеть, нет, — мы просто мечтали строить космические корабли. И некоторым из нас мечта покорилась.
— Да, папаша, судя по твоим словам, вы нескучно жили.
— Так оно и было, Чарли. Двадцатый век — век романтики и надежд, несмотря на все его трагедии. И с каждым годом жить становилось интереснее. Нет, я не хотел быть богатым, мне просто хотелось дожить до тех пор, когда человек отправится к звездам, и, даст бог, полететь на Луну самому. — Хорримэн осторожно стряхнул пепел в блюдце. — Я прожил хорошую жизнь. Мне не на что жаловаться.
Макинтайр оттолкнул кресло назад.
— Ладно, Чарли, если ты готов, пошли займемся делом.
— О'кей.
Хорримэн тоже поднялся. Он хотел что-то сказать, но вдруг схватился за грудь, и лицо его стало смертельно бледным.
— Держи его, Мак!
— Где у него лекарство?
— В нагрудном кармане.
Они уложили его на диван. Макинтайр отломил головку ампулы, обмотав ее платком, и сунул ампулу под нос Хорримэну. Летучее лекарство, похоже, помогло, и щеки старика немного порозовели. Теперь они ждали, когда Хорримэн придет в себя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});