и просто погибнуть! Как ты потом нам в глаза будешь смотреть, а?! Подумай… крепко подумай. Ты теперь не только за себя отвечаешь.… И прекрати реветь! Сам знаешь – терпеть не могу зарёванных зазывал!
Грошик невольно улыбнулся сквозь слёзы и быстро вскочил на ноги.
–Ты вот что, – выпрямилась Юллин, – бери анопу под уздцы и иди вперёд. А мы с твоей тёткой сзади потихоньку пойдём. Скотинке остыть надо, да и подъём скоро, всё равно бы вылазить пришлось…
Так и поступили. Грошик прекрасно понимал, что Юллин не зря разделила их. Теперь они с тёткой могли спокойно поговорить, не опасаясь Грошиковой способности слышать то, что для него не предназначалось. Но он уже не обижался. Слова эльмы заставили его задуматься и сейчас он крыл последними словами свою несдержанность. Шедшая рядом анопа фыркнула, как показалось Грошику, насмешливо. – Ты ещё! – мальчик несильно ткнул животное кулаком, но тут же опомнился и покосился на идущих за телегой женщин. Те о чём-то оживлённо беседовали, не обращая внимания на то, что творится впереди. Грошик облегчённо вздохнул и устремил свой взгляд на пригорок, из-за которого уже доносились звуки шумного торговища.
Бенору было грустно. Вот уже второй день он оставался без дела, а соответственно и без денег. А всё из-за Рыжеблуда, вернее из-за его дурацкой привычки появляться на торговище в самый неожиданный момент. И если раньше эти его появления носили кратковременный характер, то в последние дни он зачастил на Приовражное как к себе домой. «По три-четыре раза приходит, – лениво подумал Бенор. – Хотя куда ему деваться? Со своего торговища пользы теперь никакой, а здесь всё есть возможность толлями разжиться». Но сейчас момент был подходящий. Приближался вечер, а как мог за эти дни удостовериться Бенор, Рыжеблуд в такое время на торговище уже больше не появлялся. Вот за эти-то пару часов и необходимо было обстряпать одно-два дела, чтобы завтра не просыпаться на голодный желудок. В его кошеле были, конечно, кое-какие средства, но тратить их просто так на два голодных рта он не намеревался: необходимо было что-то предпринять или хотя бы попытаться.
Бенор был «шуршуном». Он со своими друзьями – «шуршунчиками» – облегчал пояса посетителей торговища от висящих на них кошелей. Для этого они создавали давку – задирали потенциальных покупателей, толкали их, подкидывали им под нос монету: в общем, делали всё, чтобы вовлечь намеченную жертву в подготовленный скандал – «шуршали», как называли это в определённых кругах. За то, чтобы спокойно «шуршать» на Приовражном, они раз в две седмицы платили Переплюю с Рыжеблудом, но в последний раз Бенор пожадничал, посчитав, что покровительства Переплюя им будет достаточно. И тут на тебе: хромоногого старшего Дальней пристани, как подменили, а «шуршать» при нём, предварительно не заплатив, было невозможно.
Бенор уныло проследил взглядом за парочкой гномов, ковылявшими вдоль рядов с оружием и доспехами и отрицательно мотнул головой двоим подручным, расположившимся напротив, у лавки старой Паваньи, торговки домашней утварью. Срезать кошель у гномов, конечно, было можно, особенно в той давке, что создали бы его подельники, но в мошне подгорцев вряд ли было больше пары толик. Известные своей скупостью, гномы, скорее всего, оставили свой основной капитал на хранение в кашеварне и сейчас просто прогуливались по торговищу, прицениваясь к разнообразным товарам. Раздался негромкий свист. Один из подручных кивком головы показал на богато одетую дородную тётку, за которой тащился мальчик с дорожным мешком. Бенор кивнул в ответ и приготовился, но вовремя заметил стражей, двигающихся навстречу заезжей гостье, и опять принял прежнюю позу. Возглавлявший патруль седовласый Ральт, старый воин, побывавший на войне с Погибелью, был хорошо знаком с Бенором и никогда не упускал случая поддеть воришку. Вот и теперь, раскланявшись с потенциальной жертвой несостоявшегося грабежа, он что-то сказал сопровождавшим его патрульным. Развернувшись, те пошли вслед за мальчиком, а сам Ральт направился прямиком к Бенору.
–Что, опять день не задался? – старый служака аж светился от мысли, что сорвал намечающееся преступление.
–Заработаешь с тобой, – огрызнулся «шуршун» и отвернулся, чтобы не видеть счастливую рожу стража.
– Работай, кто ж тебе не даёт? – захохотал Ральт. – Хочешь, словечко за тебя замолвлю, вон на Белой тяженоши требуются. Ты ещё в самом соку для такой работёнки, да и ребята твои молодцы хоть куда. Вы ж втроём сможете цельный трюм выгрузить или загрузить. Тут тебе и деньги будут и слава с почётом!
–Паванью забыл, – сквозь зубы процедил Бенор. – Её тоже в тяженоши определишь?
–Так она при деле, – опять рассмеялся страж. – Сидит в своей лавке, правда, зачем, уже и забыла, поди… А что, её тоже на пристань можно. Будет вам команды подавать: «Взяли на горб – сняли с горба». Так ведь, карга старая? – крикнул он Паванье, спокойно дремлющей над своим товаром.
Старушка вздрогнула, открыла глаза и всполошено стала озираться вокруг. Увидев Ральта, она заискивающе заулыбалась и закивала ему, здороваясь, после чего опять смежила веки.
–Вот видишь, она согласна, – продолжал юродствовать страж.
Бенор продолжал тоскливо смотреть в сторону. Время шло, а Ральт будто прилип к этому месту и явно не собирался уходить. «И эти дурни стоят, – думал Бенор о своих подельниках. – Нет бы, отойти подальше, да по морде кому-нибудь заехать. Глядишь, шум бы поднялся и Ральт, может быть, туда свалил. Похоже, придётся других «шуршунчиков» искать, таких, чтоб мозгами шевелить умели».
Его словно кто-то услышал. Где-то за посудными рядами возникли звуки потасовки, раздался звук бьющейся утвари и женский крик и Ральт, не договорив последнюю фразу, бросился бегом в ту сторону. Бенор облегчённо вздохнул и тут же пожалел, что драка была так далеко. Во время таких стычек обычно собираются зеваки и потому, там можно было бы хоть чем-то разжиться. В общем-то, и сейчас ещё было не поздно подойти к дерущимся, но Бенор не знал, случайной была эта потасовка или нет. Можно было ненароком перейти дорогу кому-то из своих: а это было пострашнее острога.
Бенор огляделся. Нет, день, похоже, опять выдался пустым. Раззявы, как называли свои жертвы воришки, будто сговорились не попадать в поле зрения троицы. Он загрустил ещё больше, когда один из «шуршунчиков» нацелился на одинокого корабела – орка и теперь всячески сигнализировал об этом Бенору. Подручные, которых он набрал седмицу назад (после того как ушли старые, решив «шуршать» самостоятельно) были ребята здоровые, добросовестные – что полностью устраивало Бенора – и невероятно тупые, что Бенора, соответственно, не устраивало. Поэтому, поманив подельников пальцем, «шуршун» решил напоследок наведаться ещё в одно место на торговище.