на порно. Но как бы сильно он ни напрягался, его член остается вялым.
Приемная мать № 7 была такой же. Если бы вы заставили ее выпить, она бы потеряла сознание. Поэтому я вставил трубку в ее бессознательный рот, вводя столько, сколько мог вместить ее желудок. Никто и глазом не моргнул, когда она умерла от алкогольного отравления. Они все одинаковые.
Он стонет и ворочается в своей постели, пока, наконец, не переворачивается на спину и не теряет сознание. Еще нет и семи часов, а этот ублюдок уже напился виски до чёртиков.
Это так он обращался с Ремеди? Напивается настолько, что даже трахнуть себя не может, и ожидая, что она не будет против?
Подкрадываясь через дверь шкафа, я нависаю над его бесчувственным телом. Затем провожу своим тесаком по его подбородоку, поворачивая его голову так, чтобы я мог осмотреть его.
Точеная челюсть. Голубые глаза. У него впалые щеки, будто у него есть ямочки.
Неудивительно, что Ремеди он нравился. Нельзя отрицать, что он привлекателен, хотя с изуродованным лицом у него было бы больше шарма.
Но я здесь не для того, чтобы его подправлять его. Тесак колет его кожу. Он отмахивается от него, как от обычной мухи, но лезвие вонзается ему в ладонь. Он широко раскрывает глаза, и смотрит на меня.
— Что за…
Я опускаюсь тесак на его запястье, отсекая ему руку. Кости застывают в форме когтей, пока Дин кричит, размахивая огрызком в воздухе, слишком потрясенный, чтобы сопротивляться.
Мне нравится давать выбор. Варианты дают людям надежду, и я люблю наблюдать, как эта надежда распадается прежде, чем они умрут. Но когда я поднимаю тесак, на лезвии блестит кровь, и я понимаю, что Дин этого не заслуживает.
Он всхлипывает и воет, но я его не слышу. Я слышу лишь Ремеди.
«Ты же не думаешь, что я ненормальная?»
Я снова опускаю тесак, уже на другое запястье, расчленяя его. Кровь брызжет вокруг нас, и я опускаю клинок снова и снова.
Каждый взмах наполняет меня удовлетворением, которого я не испытывал уже очень, очень давно. И я говорю себе, что это соответствует моему плану.
Когда бывший парень Ремеди обнаружится мертвым, Ремеди станет одной из первых подозреваемых. Я даже могу помочь полиции, подтвердив, что видел их в разгар жаркого спора всего за несколько дней до его смерти.
Однако я не могу объяснить желание, переполняющее меня, когда я забираюсь на него сверху. Мой член наполняется кровью, когда я бросаю тесак и достаю свой перочинный нож. Он едва жив, возможно даже умер. Трудно сказать, но я всё равно приставил лезвие к его глазам, вырезая круги вокруг глаз, пока не попадаю в ту твердую, безошибочно узнаваемую костяную впадину.
Я вырвал ему глаз. Волокнистая красная ткань обвивается вокруг зрительного нерва, и быстрым движением ножа я перерезаю сосуды. Затем я проделываю то же самое с другим глазом. Я держу их в своих кожаных перчатках, любуясь ими в тени.
Сосуды и нервы, свисающими с каждого из них, выглядят как обрывки водорослей, украшающие пляж. Даже после смерти он никогда больше не взглянет на мое маленькое лекарство.
Кровь покрывает меня, теплая и влажная. Я спрыгиваю с кровати. Он изрублен, простыни под ним красные, плоть превратилась в кашицу. Его лицо больше похоже на красные комья грязи, чем на человеческий череп.
Но я хочу большего.
Используя тесак, я отрубил ему голову. Его кремово-белый спинной мозг торчит из мясистой плоти, но когда я поднимаю его голову за спутанные текстурированные волосы, я доволен собой. Так он выглядит намного лучше. Настоящий. Как тот долбанутый человек, которым он и является.
Я насвистываю мелодию, затем кладу голову на кровать, чтобы он мог наблюдать, как я избавляюсь от его тела. Я проверяю его телефон, мне просто любопытно, как он дрочит.
Экран заполняет сообщение с фотографией. Студентка в красном атласном белье позирует на своей кровати.
«Увидимся на занятиях» говорится в сообщении.
Я закатываю глаза. Это предсказуемо до невозможности. Если бы я не убил его, его бы в конце концов уволили за запрещенный роман. И он еще утверждал, что хочет быть с Ремеди?
Убить его — это практически услуга.
Надев маску, я покрываю остальную часть его тела грунтовкой, затем изоляционной пеной и запихиваю его в подвал. Я даже бросаю на него, его глазные яблоки.
Кровавый след покрывает наш путь от его спальни до шкафа. Но это не имеет значения. Мне все равно, узнает ли полиция. Может быть, будет лучше, если они найдут его раньше. С их протоколом пройдет, по крайней мере, несколько дней, прежде чем они даже подумают о проведении проверки состояния здоровья.
Я в последний раз убираю коттедж, наспех, но достаточно тщательно.
Затем я снова хватаю его за волосы, его веки закрыты, окровавленные и плоские. Я опустил его голову в толстый черный мешок для мусора. Несмотря на то, что это всего лишь голова, она тяжелее, чем можно было бы ожидать, как шар для боулинга, засунутый в спортивную сумку. Я кладу пакет для мусора в багажник своей спортивной машины и захлопываю его.
Приняв душ, я еду в съемный дом Ремеди. Я поправляю рукава, стоя на ее крыльце. Она открывает дверь, и у меня отвисает челюсть.
Кружевное платье облегает ее тело, а темный тонкий материал под ним едва прикрывает ее грудь и киску. Кружевные рукава спускаются до запястий, а подол платья свисает до бедер. Тем не менее, даже с кружевным покрытием, оно чертовски откровенное.
Намек на кожу между каждым кусочком кружева дразнит меня, вызывая слюноотделение. Ее кроваво-красные губы отличаются от ее обычной фиолетовой краски, но ей это идёт. На её ногах черные туфли на шпильках. Широкое кружевное колье прикрывает ее шею, и в кои-то веки я не злюсь, что она их прячет.
Это для ее матери, и, черт возьми, колье ей очень идет. Она — смесь дрянного гота и высококлассного эскорта, источающая секс в черном коктейльном платье. Готовая убивать.
— Привет, красавица. — говорю я.
Она приседает в реверансе, словно знает, как горячо выглядит, и от этого мой член становится еще тверже.
Блядь. Она — пушка, и мне не терпится разорвать ее на части.
Я открываю для нее пассажирскую дверь, и она скользит на сиденье.
— Ты знаешь "Пиратское бистро"? — спрашивает она, поджимая темно-красные губы.
Я киваю, затем направляюсь к берегу. Я одет в своем обычный стиль: закатанные рукава рубашки на пуговицах, отглаженные брюки, кожаный ремень