Читать интересную книгу Колхозное строительство 6 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— Гарринча! Знаю. А второе.

— Ну, Гарринчей его редко зовут. Все больше — Манэ. Как художника.

— И что — хочешь к нам его затащить?

— Читаю кусочек из газеты. Послушайте. Важно.

«В прошлом году Манэ уехал в Боливию, где провёл несколько выставочных матчей, а затем в Колумбию, где клуб из Барранкильи предложил ему по 600 долларов за каждый матч. За «Хуниор» Манэ сыграл только одну встречу: 20 августа с клубом «Индепендьенте Санта-Фе», и она была проиграна со счётом 2:3. Перед началом матча Гарринчу встретили овацией, но затем радость у болельщиков «Атлетико» сменилась разочарованием. Они освистали футболиста, который сделал только три паса за матч, а после игры закидали его помидорами и яйцами. В бразильской прессе эта история вызвала негодование: журналисты спрашивали чиновников Бразильской конфедерации футбола, как можно было отдать Гарринчу на осмеяние в чужую страну».

— Не понял, зачем, но запомнил.

— А затем, что он сейчас на мели — вернулся в Рио-де-Жанейро и ждёт, когда его хоть куда-нибудь позовут. Дайте команду нашему послу в Бразилии найти его и пригласить сюда. Тысяча долларов за игру. И пообещайте подлечить. Да! И обязательно с женой и тёщей.

— Тещей? Зачем?

— Элза Суарес. Так зовут жену.

— Записал. Тёща при чем?

«Она скоро погибнет, и в этом будет виноват пьяный Манэ, который врежется в грузовик», — не скажешь же такое.

— Элза Суарес — очень известная артистка. Исполняет самбу. Мне её в группу «Крылья» надо. А она без матери не поедет.

— Кашаса. Так называется бразильский ром.

— Звучит хуже текилы. И ещё пусть посол зайдёт и к бывшему тренеру «Ботафого» Салданье. Он коммунист, а в Бразилии фашистский режим. Может, переедет? У него там проблемы.

— Асимметричный? Вы только, Пётр Миронович, хоть предупреждайте, откуда в следующий раз плюха прилетит.

Интерлюдия третья

Офис президента США Линдона Джонсона пёк «Акты о вторжении» как блины. Толстые, залитые топлёным маслом и сиропом американские блинчики. Сам Джонсон целыми днями сидел в Овальном Кабинете, держась руками за седую голову. Он ещё в начале 68-го решил не баллотироваться на новый срок, видя, что народ не в восторге от того, как вяло техасский ковбой реагирует на непрекращающиеся бунты и волнения. Совсем не по-ковбойски. Проклятые выборы! После злосчастного убийства в Нью-Йорке ему бы объявить военное положение, но Джонсон побоялся, что политические соперники выставят это как нежелание покидать Белый Дом, поскольку на время действия указа президентские полномочия продлевались бы автоматически. Тут можно было набрать такого поганого паблисити, что и Хуберту Хамфри, вице-президенту, которого Джонсон прочил в преемники, аукнулось бы.

Осторожность не помогла, а, напротив, обернулась катастрофой. Уже через пару месяцев и сотни сожжённых домов и фабрик стало очевидным, что демократам на выборах ловить будет нечего. Их всё равно пришлось отложить с ноября на начало 69-го, но даже если бы с небес спустился сам Христос и выдвинул свою кандидатуру от «ослов», надеяться на успех в провонявшей палёными шинами стране им было просто глупо. Весь мир настороженно следил за политическими флуктуациями в США, где в центре внимания находился бывший губернатор Алабамы Джордж Уоллес, известный популист, расист и пропагандист сегрегации. Он заявил, что пойдёт на выборы независимым кандидатом, и был восторженно принят сильно ожесточившимся американским обществом. Кандидатом в вице-президенты он позвал известного генерала, Кертиса Лемэя, и поначалу бравый военный здорово прибавил Уоллесу рейтинга. Американцы испытывали всё больше неприязни к профессиональным болтологам-политиканам, а вот солдаты, реально защищавшие их от обезумевших «пантер», напротив, стали крайне популярны. Карикатуристы всех мировых газет потирали руки — похоже, ломать голову над тем, как изобразить следующего президента Штатов, не придётся. Вместо невзрачной физиономии Уоллеса достаточно было нарисовать белый треугольник с глазками, и все бы всё сразу поняли. Ну, для самых тупых — добавить на грудь «ККК», и уж тогда точно со спокойной душой идти в пивную. Все остальные испытывали различную степень зуда в разных частях тела от перспективы увидеть двоих психов в качестве президента и вице-президента самой опасной страны мира.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Совсем пало духом то, что позднее будут называть «мировым сообществом», после того как сгорел дом 810 по Пятой Авеню. В Нью-Йорке, понятное дело. Три верхних этажа в этой шикарной многоэтажке занимала, если можно так выразиться, квартира губернатора штата Нью-Йорк Нельсона Рокфеллера. И ведь не скажешь, что человеку не повезло с фамилией — очень даже повезло. Он был из тех самых Рокфеллеров, и все положительные стороны такого родства относились к нему сполна — но вот в боевиках «пантер» эта фамилия порождала некоторую неприязнь. Да что там — скажем прямо, в бешенство она их приводила. Дом, конечно, не мог не сгореть, и сгорел — но губернатор вовремя успел смотать удочки, и даже забрал бывшую жену, которая в своё время отсудила у него два из трёх этажей «квартиры», из-за чего Рокфеллеру даже приходилось добираться домой через переход, построенный из соседнего здания. Ну, не до дрязг было, свои люди — сочтутся. Намного хуже было другое: в огне погиб обитатель гораздо более скромного жилища на пятом этаже, бывший вице- и уже не будущий просто президент США Ричард Милхауз Никсон.

Миру только и оставалось надеяться, что республиканцы спасут его от белой обезьяны с ядерной гранатой, но надежды эти таяли как сугроб возле горящего магазина. Тяжеловесами партии на тот момент считались губернаторы Нью-Йорка, Калифорнии и Мичигана — Нельсон Рокфеллер, Рональд Рейган и Джордж Ромни соответственно. И вот ведь незадача: именно Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Детройт больше всего пострадали от черно-белой заварухи, и популярность губернаторов упала ниже плинтуса. Компромиссной фигурой мог считаться Никсон — он хоть и проиграл ранее выборы Кеннеди, но всё ещё имел достаточный политический капитал. В реальной истории именно он и стал кандидатом, и выиграл выборы, и почти вывел войска из Вьетнама, и посадил (вроде как) ракету на Луну, и вылетел с должности за шпионаж за оппонентами, и вообще много чем запомнился. Вот хотя бы даже курсом на разрядку в отношениях с СССР. И такую величину история новая походя смахнула хвостом со своего крупа, как кобыла кусачего овода. Газеты уже устали истерить, наступала стадия «торг». Даже в Политбюро стали, кряхтя, прикидывать, как нащупать хоть какие-то точки соприкосновения с Уоллесом.

И тут состоялся перелёт Сикорского со товарищи. Ну, казалось бы, улетели несколько стариков помирать на родину. Что такого? Ну пусть улетели к коммунистам. Чёрт с ними, пусть даже секреты какие-то увезли! Мало ли таких инцидентов. Беда была в том, что одним из беглецов оказался Александр Николаевич Прокофьев-Северский. Один из ведущих военных аналитиков США, автор книги «Воздушная мощь — путь к победе», которая легла в основу всей доктрины американской авиации. Его демарш что-то повредил в голове генерала Лемэя. Бывший начштаба американских ВВС, создатель плана бомбардировки Японии, бесстрашный пилот и командир, лично водивший эскадры «воздушных крепостей» в налёты на немецкие города, поплыл. Рухнул один из незыблемых столпов его мироздания. Его учил воевать предатель Америки.

С того момента генерал стал видеть угрозу национальной безопасности США в каждом, кто отличался от него не только цветом кожи, но и вообще происхождением. На встрече с избирателями в Пенсильвании Лемэй, едва дождавшись, пока Уоллес уступит ему место на трибуне, с пеной у рта принялся вопить, что необходимо немедленно бросить в концлагеря не только негров, но и «всех чёртовых русских, капустников, макаронников, желтомордых, мексикашек, ирландцев и прочую понаехавшую предательскую шушеру», и пообещал приложить к этому все усилия, как только его изберут. Стоявший рядом соляной статуей Уоллес старался не выдавать своих эмоций, но с каждым словом, вылетавшим из широко разинутого рта спятившего генерала, ощущал, как от его рейтинга весело отскакивают единички и двоечки. И это в Пенсильвании, где «капустники», то есть этнические немцы, составляют чуть ли не большинство населения, а на севере штата полным-полно русских! А Нью-Йорк, Нью-Джерси?! Там сплошные итальянцы! Средний запад, где куча финнов и шведов? Техас? Калифорния? Чёрт возьми!!!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})