И в голове испуганной девушки грохотал этот голос, чужой, страшный и неподвластный ей.
«Здравствуй, шиза! — весело подумала Маша. — вот таки сходят с ума!
— 0, а вот и хозяйка общежития пришла в себя, — кое-как справившись с испугом, произнесла Маша как можно более небрежно — С добрым утречком. Как головушка, не болит с похмелья?
— От какого похмелья, девка, — огрызнулась Эвита зло. — Ты же сама спела мне колыбельную! О-о-о, ты ответишь за свою дерзость. Я смогу устроить все так, что тебя втащат за волосы на плаху и отсчитают сотню ударов по спине.
— По твоей спине, дура, — беспечно ответила Маша. — Попортят твою красоту, между прочим. Ребра переломают И куда ты потом, с кривой спиной? Кого очаровывать будешь?
Гномиков-инвалидов? Ты хоть немного головой-то думай! А то, я смотрю, от злости у тебя последние мозги скисли.
— Мерзавка! — шипела Эвита бессильно. — Как ты смеешь! Это мое тело.
— Сама виновата, — ответила Маша. — Кто тебя просил хитрить и меня призывать? Я, между прочим, тоже не в восторге! Меня вообще не спросили! Жила себе, никого не трогала. И тут — бац! — очутилась не пойми где.
— Я звала, — прорычала Эвита, — самое ничтожное и жалкое существо, что только можно себе представить. Попав в тело красавицы, ты должна была быть благодарной и покорной, жалкая уродливая нищенка!
Эти уничижительные слова разозлили Машу в конец.
— Да ты офонарела, подруга?! — закричала она. — Кто уродливая?! Сама такая!
— У твоих волос цвет ослиного говна! — ругалась Эвита.
— В сортах говна не разбираюсь — вопила Маша яростно. — Зато у меня была своя квартира! Дом! Где я была хозяйкой, и ни от кого не зависела! Ясно тебе?! А здесь меня трахает любой, кому под силу юбку задрать!
Эвита насмешливо хмыкнула.
— Как будто в твоем мире кто-то вступится за нищую дурнушку!
— Еще как — заорала Маша. — Сиятельные... фараоны.
— Кто?!
— Рыцари мщения. Полицейские. Если кто-то посмеет тебя изнасиловать, они найдут его и покарают. Даже если ты сама валялась в канаве с голой жопой.
Эвита была потрясена.
— Ты выдумываешь — произнесла она после некоторого замешательства. — Быть этого не МОЖЕТ.
— Да вот еще, — фыркнула маша. — Рыцари мщения примчатся на помощь, даже если из твоего нищенского дома утащили пару грошей.
Эвита молчала, переваривая информацию.
— Так что не делай вид, что сильно меня облагодетельствовала, — продолжила Маша, торжествуя свою победу. — Я тебя о золотых волосиках и об ангельском взгляде не просила.
— Но принц, — коварно промолвила Эвита. — Принц Альберт! Он тебе понравился.
Держу пари, нет в твоем мире самца сильнее и качественнее, чем он. Ты и мечтать о таком не смела!
— И что? — хладнокровно парировала Маша. — Ты сама запрещаешь с ним крутить романы. Не понимаю, почему. Он реально хорош. Красив. Силен. А какой затейник.
— Дура! — грубо прервала ее Эвита. — Как будто в этом счастье.
— А в чем же? — удивилась Маша. — Послушай... не хотела тебе говорить, но принц-то в тебя влюблен. Когда-то увидел, и все, пропал. Правда, влюблен. вроде, пугает, и хочет казаться грозным и жестоким, но себя не перекроишь. Он очень нежен, когда…
— И слышать не хочу, что он вытворял с тобой! — брезгливо выкрикнула Эвита. —Какая мерзость! Похабщина какая!
— Ничего особенного, — смущенно пробормотала Маша, припоминая алый листопад.
Почему-то об этом ритуале она решила умолчать. Главным образом потому, что принц неоднократно повторил, что таким образом короли консумировали свои браки.
«А что, если это что-то значит и сейчас?! — с запоздалым пониманием подумала Маша, тая свои мысли от разгневанной Эвиты, как записку о любви от ненавистной подружки. —
Если она узнает. Она ж сядет на шею принцу и начнет трясти его, как грушу, требуя себе немыслимых благ и подарков! Нет об этом лучше помалкивать»
— Для этого я тебя и призвала, — торжествуя, объявила Эвита. — Чтоб ты ублажила этого неотесанного мужлана, Альберта... думаешь, я такая уж дура? Не видела, как он смотрит на меня? Думаешь, он не пытался заговорить со мной? В мирные времена он не сводил с меня своего телячьего взгляда! — с гордостью похвасталась Эвита.
— Ну и ответила бы ему взаимностью! — шипела Маша рассерженно.
Эвита, вернувшись в свое тело и завладев им, теперь уже не таилась и не ‹церемонилась с подселенкой.
Она наскоро расчесала длинные волосы, критически оглядела свою цветущую мордашку в зеркало и уселась перед ним на мягкое кресло — собралась наводить красоту.
— Вот еще! — высокомерно фыркнула она. — Взаимностью!
— Он ради тебя рисковал всем, между прочим, — буркнула маша. — Даже жизнью.
— Недостаточно рисковал, — зло огрызнулась Эвита. — Он, вообще-то, прижег мне ногу!
Клеймил, как... корову какую-то!
— Если 6 он не сделал этого, — возразила маша, — тебе бы вообще голову оттяпали.
Эвита насмешливо фыркнула, с презрением глянула в зеркало, так, чтобы Маша увидела всю свою ничтожность.
— Мне? Оттяпали? — переспросила Эвита. — Деточка! Ты плохо меня знаешь. Мне никто и ничего плохого не сделал бы. Я бы подластилась к палачу, умаслила 6 кого угодно, наобещала бы с три короба, но никто меня б и пальцем не тронул! Просто не посмели бы!
— Ага, — язвительно ответила Маша, поражаясь высокомерию и самонадеянности Эвиты.
— Ты посмотри, какая цаца.
— Да уж поинтереснее и поважнее тебя! — хохотнула Эвита мерзко.
— Какая же ты... — выдохнула Маша яростно, не находя подходящего слова, чтоб охарактеризовать Эвиту. — Теперь понятно, почему Альберт со мной... то есть, с тобой не церемонился! Он прекрасно знал, какая ты язва! Влюбился в стерву и страдал! Думал, как же его угораздило!
— ОЙ, вот только не надо этих слезливых речей! — раздраженно ответила Эвита. —
Пожалела бедного Альберта! Можно подумать, ему не все равно, какая я. Он просто думал своим поганым членом, когда на меня смотрел.
— Ты его не знаешь — горячо прошептала Маша. — Ты его совсем не знаешь.
— Да как же не так Дура! Ты думаешь, что ты его узнала? Когда успела? когда он драл тебя, как корову, задрав тебе хвост?
— Какой же грязный, липкий у тебя язык — изумилась Маша. — Какая ж ты мерзость.
— Я просто не такая дура, как ты! — огрызнулась Эвита. — Растаяла от Альберта, грязнуля, неотесанная деревенщина! А он просто похотливый самец, и только!
Высокомерный поганый потаскун!
Эвиту трясло от ненависти; ее красивое лицо исказилось так, что Маша даже ‘испугалась, а не хватил ли красавицу Эвиту удар.
«Вот только дядюшки Кондратия с дедом Дементием нам не хватало! — в ужасе подумала Маша, глядя на трясущиеся в припадке щеки Эвиты. — Щас как шандарахнет ее в темечко, и останусь я тут в ее теле, слюни пускать»
Но то, что она приняла за приступ, было всего лишь яростью. Эвита действительно ненавидела Альберта так, что ее выворачивало наизнанку от одной только мысли о том, что он может ее коснуться.
Кажется, Альберт в чем-то ее разочаровал.
Или наоборот, оказался не так прост, как она о нем думала, и не так плох, как она о нем говорила.
Маше показалось, что она слышит стыдливые мысли Эвиты о том, что она пыталась своими чарами что-то выманить у Альберта. Но ей не удалось; он отказал ей, чем довел до бешенства. Унизил ее тем, что разгадал ее игру. Выставил ее дурой перед самой собой.
А она-то мнила себя умнее всех!
За это она его возненавидела; а свое стыдное фиаско таила ото всех, утешаясь тем, что никто о нем не знает.
А Маша вот узнала.
— Такие, как он, думают, что им весь мир принадлежит! Так и норовят под юбку залезть!
— проворчала Эвита, кое-как справившись с приступом ярости. — А мне этого не надо!
Так что пришлось воспользоваться тобой. Ты приняла его ухаживания, — Эвита гаденько захихикала. — Я бы сроду не вынесла его животных приставаний! Меня бы вытошнило от одного его прикосновения! Трахал, говоришь, он тебя? Можешь не отвечать, я знаю, что он затащил тебя в кусты... или где там он тебя оприходовал.