Читать интересную книгу Феллах - Абд ар-Рахман аш-Шаркави

Кончив говорить по телефону, он вежливо и в то же время сдержанно поприветствовал меня, высказав удивление бледным цветом моего лица и рано выступившей на висках сединой. Не дав мне опомниться, он тут же посоветовал регулярно заниматься физкультурой. Для укрепления организма не важна система, но важна регулярность. Он лично перед работой всегда ездит в губернский клуб играть в теннис, а дома занимается гимнастикой по системе йогов.

Я пытался было его перебить, но он уже начал произносить речь. На его лице лишь на короткий миг возникло выражение неудовольствия, когда в дверях появился мужчина преклонного возраста в длинной голубой галабее, пришедший, очевидно, к нему, подобно мне, по делу. С любезной улыбкой, сославшись на важность беседы, адвокат попросил старика подождать в приемной. Затем, извинившись и передо мной, возобновил адресованную ко мне речь о здоровье вообще, о пользе гимнастики и важности тренировок по системе йогов. Он подробно изложил основные принципы учения йогов, описал различные упражнения, подчеркнув, в частности, полезность стояния на голове. Неужели я не пробовал? Это ведь очень просто. Надо только постепенно приучать себя. Сначала минута-две, потом довести до нескольких минут, а затем до часа и больше. Это помогает воспитывать силу воли, уж не говоря о том, что подобные упражнения удивительно укрепляют тело. Они делают человека молодым и помогают сохранять ему молодость на долгие годы.

— Устаз Бараи! — робко попытался я снова перебить его. — Я пришел к вам по очень важному и срочному делу. Видите ли…

— Конечно, вижу! — улыбнулся он, остановив меня властным жестом руки. — Ваше нетерпение и нервозность объясняются именно тем, что вы пренебрегаете системой йогов. А известно ли вам, что Неру до конца своей жизни делал упражнения по системе йогов, благодаря чему он даже в преклонном возрасте чувствовал себя молодым. Не верите? Можете почитать!

С этими словами он извлек из ящика стола книгу об учении йогов и преподнес ее мне как подарок. Но я, все больше теряя самообладание, отложил ее в сторону, не посмотрев даже на обложку. Я решительно намеревался вернуться к теме моего прихода. Однако не успел я и рта раскрыть, как зазвонил телефон, и устаз Бараи поднял трубку. Я с нетерпением стал ждать конца разговора, убеждая себя, что не позволю ему вовлечь меня в беседу о теннисе и об упражнениях йогов. Не за этим же я сюда пришел!

Едва он положил трубку, я начал излагать суть своего дела. Но Бараи, не дослушав меня до конца, вдруг заговорил о гольфе. Как? Неужели я не играю в гольф? Это же совсем легко. А какое удовольствие! Если я не увлекаюсь теннисом, то просто обязан играть в гольф. Но главное: я не должен забывать об учении йогов. Во всех случаях жизни я должен стараться придерживаться их принципов и соблюдать их советы…

Вижу, его не остановить. Ну, что ж, думаю, раз ты хочешь сделать из меня дурака, притворюсь дураком. Он мне говорит об одном, а я о своем. Наконец он понял, что я его не слушаю. Голос мой дрожал от гнева, я ничего не замечал вокруг, лоб покрылся испариной — все это, очевидно, убедило его, что я настроен довольно решительно и ему не удастся больше заткнуть мне рот. Тогда он изобразил на своем гладковыбритом, холеном лице внимание. Казалось, он видел только мои глаза, внимал только моим словам, жил только моими переживаниями. Никого, кроме меня, для него в это время не существовало. И вдруг он нажал на кнопку звонка. В кабинет заглянул молодой человек, очевидно, секретарь. Бараи попросил, чтобы к нему пригласили того старика, который ждет приема. Я был, конечно, обескуражен этим, но тем не менее продолжал свой рассказ. Когда феллах входил в кабинет, Бараи, изобразив на своем лице любезную улыбку, указал ему на свободное кресло рядом со своим столом. Потом нажал на другую кнопку — и в комнату заглянул посыльный. Бросив вопросительный взгляд на феллаха, он попросил для него кофе. Гость по своей скромности стал отказываться, но Бараи все-таки настоял, чтобы он выпил если не кофе, то хотя бы чаю. Пока шли торги, я продолжал излагать свою жалобу. По мере того как я, распалясь, приводил различные доводы и доказательства невиновности моих земляков, выражая возмущение выдвинутыми против них абсурдными обвинениями, лицо Бараи становилось все более серьезным, а глаза смотрели на меня с сочувствием и пониманием. Только губы были по-прежнему сложены в загадочную, чуть снисходительную улыбку.

Выслушав, он с тем же выражением снисходительности и превосходства произнес извиняющимся тоном, что вся эта история и связанные с ней недоразумения не имеют никакого отношения к уездному комитету АСС. Это входит в прерогативу административных органов. Что же касается Арабского социалистического союза, то он предпочитает не вмешиваться в подобного рода дела. Да, ему, безусловно, известно, что в нашей деревне между секретарем и членами деревенского комитета АСС сложились ненормальные отношения, которые и привели к конфликту. Разумеется, конфликта можно было бы и избежать. Он лично собирался предпринять кое-какие шаги для его предупреждения. Но к сожалению, события приняли слишком неожиданный и опасный оборот. Названные мною лица, которых вынуждены были арестовать, совершили преступление не против АСС, а против закона. Поэтому к ним и были применены санкции полиции. В таких случаях всякое вмешательство других органов будет неправомочным, ибо закон есть закон, даже если он в чем-то устарел и не отвечает, может быть, духу времени. Каким бы консервативным он ни казался, его следует уважать и соблюдать до тех пор, пока он не будет отменен.

Затем, все более воодушевляясь, он с гневом обрушился на тех, кто пытается принизить роль АСС. С подкупающей искренностью, в тон тому, о чем я только что говорил, он громко ратовал за необходимость поднятия авторитета АСС.

— Комитеты АСС на местах, — распинался он, — должны не только руководить, но и показывать пример во всем!..

Ему, очевидно, очень понравилась высказанная им мысль, и поэтому он решил ее несколько развить.

— Да, да! Члены комитетов должны быть не только командирами, но и служить образцом для рядовых членов АСС. Мы ни в коем случае не будем мириться с таким положением вещей, когда некоторые члены местных комитетов пытаются использовать свои посты для извлечения личных выгод. Это недопустимо, и мы будем давать решительный отпор подобным действиям, подрывающим основы нашего общества…

Не скрою, ко мне заходили и устаз Абдель-Максуд, и Абдель-Азим. Не удивляйтесь, что я называю их имена. Я знаю по именам почти всех членов комитетов АСС в каждой деревне, в каждом поселке, в каждом кооперативе. Мне часто приходится сталкиваться с вопиющими нарушениями устава АСС, встречаться с фактами злоупотребления властью на местах, которые дискредитируют идеи социализма и расшатывают устои нашего государства. Да, такие люди еще есть! Поверьте мне, сеид, я их чую за версту и хорошо знаю их повадки. Но Ризк-сеид не имеет с ними ничего общего. Почему же ваши друзья ополчились против него! Почему действуют в обход своего секретаря комитета! Ведь это же не что иное, как анархия! Кто такой Ризк-сеид? Человек, преданный революции, председатель кооператива, секретарь деревенского комитета АСС и к тому же честный труженик! Спрашивается, почему же они бойкотируют указания Ризка, не считаются с его мнением, проводят без него собрания? Разве это не анархия?

Такие действия можно было бы как-то объяснить, будь Ризк-сеид чуждым нам человеком. Но ведь его с полным основанием можно назвать подлинным социалистом, поскольку он занят общественно-полезным трудом и тем самым вносит весьма ощутимый вклад в общий национальный доход страны. Трудно сказать, кто приносит бо́льшую пользу стране, Ризк-сеид или его противники — Абдель-Максуд и Абдель-Азим, которые своими действиями не столько способствуют, сколько мешают всеобщему благополучию. Мы считаем, что каждый труженик, будь то рабочий или крестьянин, который ненужными разговорами мешает производительной деятельности, объективно играет роль врага социализма и поэтому может быть расценен как подрывной элемент… Более того, я хотел бы еще добавить, что крестьяне, которые пытаются, скомпрометировать другого труженика только потому, что тот владеет большим имуществом и приносит государству больший доход, выступают практически против Национальной Хартии, провозглашенной нашим президентом… Я лично хорошо знаю Ризка. Это человек политически благонадежный, достойный всяческого уважения. Он участвовал в освободительном движении. Когда-то мы с ним вместе состояли в Национальном союзе. Ну, а если говорить о его социальном лице, то он сельский труженик, земельная собственность которого не превышает двадцати пяти федданов. Следовательно, он является таким же феллахом, как и все другие труженики деревни. Феллахом в том смысле, как мы его определяем с наших позиций социализма. Нам чужды идеи классовой борьбы, мы их не признаем. Те же люди, которые пытаются посеять в нашем обществе вражду, разоблачают себя как коммунисты. Ибо они вносят вредный дух классовой борьбы. Значит, они против арабского социализма. Против Национальной Хартии. С такими людьми мы должны решительно бороться и сурово их наказывать, карать по всей строгости нашего закона.