мне сказали. Ямка вдрагивала в такт взволнованным ударам. Кожа поднималась и опускалась в ритме бегущего сердца, которое словно хотело выскочить наружу. Я наблюдала за сердцебиением, и меня, как и всегда, завораживала эта картина: какое движение в спокойном, меланхоличном теле, какая борьба мышца и свода ребер, чтобы остановить сердце, убедить его остаться на месте.
Обещание, что все будет в порядке, – и сердце снова поддается, верит этому. Словно верткая зверюшка, которая остается в клетке, когда ей покажут лакомство. Наивно. Я сбросила с себя одеяло и увидела, что легла в штанах. Поискала очки. Ох, нет… Я вспомнила, что у меня больше нет очков, и меня стала одолевать паника. Онемела нижняя челюсть, ледяной поток прошел по позвоночнику, сердце спешило, с ужасной силой ударяя о грудную клетку.
Я снова легла. Ничего страшного, – повторяла я себе, – ничего, ничего страшного… Сосед опять стучал в стену. Теперь мне было непонятно, почему. Завтра, может быть, я узнаю, что у него был сердечный приступ и он просил о помощи. Такое может быть, он уже старый… Носит усы, одинаковую шляпу во все времена года и никогда не спит. И плохо слышит – включает телевизор на громкость, которая не позволяет сосредоточиться на своих мыслях даже на два этажа ниже нашего. Хлоп, хлоп, хлоп, хлоп, – машины проезжали Поп-Лукиной улицей.
К остановке я шла по привычке. Не видела четких очертаний людей и зданий, но ориентировалась вполне хорошо. Пролетали снежинки. На остановке было больше людей, чем обычно. Наверное, не смогли завести свои машины и были вынуждены воспользоваться общественным транспортом. Часть улицы была очищена. Зима прекрасна, – подумала я и выдохнула пар. Холодно не было – было влажно, пасмурно. Я шла вдоль столбиков, отделявших тротуар от проезжей части, и оставляла за собой след ребристых подошв. Трамвай все не подходил, и те, кто его ждал, уже очевидно нервничали. Собирались в группки и разговаривали. Неприятности сближают. А я? Не знаю: телефон я не включала уже несколько дней, думаю, со дня рождения, а часы не взяла, так как стрелки не разглядеть без очков. Что, если двери закроются, – подумала я. – Если я не попаду вовремя в свой белый мир. Я поищу директора. Иногда во мне странным образом рождалось доверие к нему.
Я застала директора перед библиотекой. Ожидала разговора, но он все время молчал. Войдя со мной, он стал разглядывать полки. Дошел до моего кресла.
– Вам нравится здесь? – спросил меня директор, помолчав несколько минут, наблюдая за мной.
– Да.
Мы оба молчали и смотрели друг на друга. Директор не спрашивал меня, почему я опаздываю. Мы не играли в детскую игру «кто дольше выдержит» – мы погружались друг в друга. Обычный человек, – думала я. Голубые глаза, следы помады на подбородке и возле носа, цветочный шлейф, который он оставлял за собой. А он, возможно, анализировал мою прическу. Когда я подумала об этом, то поправила челку.
– Все в порядке, – понял директор мой жест. – Вы чего-нибудь хотите?
Он меня удивил. Я покраснела.
– Давно хочу спросить вас, есть ли новости от библиотекаря, – неожиданно вырвалось у меня. Директор ничего не говорил, по-прежнему не сводя с меня взгляда. Может быть, вопрос неуместен, может быть, он меня не слышал. Я опустила взгляд. На брюках директора, у самого основания застежки расходилось пятно. Сначала это был небольшой влажный круг. Он расширялся. Я не могла ответи глаз – меня волшебным образом привлекало пятно, которое теперь растекалось вниз по правой штанине. Мне показалось, что я слышу, как капли стучат о паркет. Директор стоял как ни в чем не бывало. Стоял и смотрел на меня.
– Библиотекарь умер, – отчетливо сказал директор голосом, который словно не принадлежал ему, – металлическим голосом автомата, таким, которым нас оповещают о приземлении ожидаемого самолета. Пятно на брюках продолжало расти и теперь покрывало почти всю их переднюю часть. Жидкость наполняла ткань, и в воздухе уже запахло теплой мочой. Мне стало дурно. Я не была уверена, но мне показалось, что по мере того как ширится пятно, директор уменьшается. Он словно таял. Да, в самом деле он исчезал у меня на глазах. Я наблюдала за этой переменой, а в голове у меня звучало: библиотекарь умер, библиотекарь умер… Директор стал уже совсем маленьким: он едва доставал подбородком до моего стола – и тут заслышался его голос. «Однажды один человек на узкой улице хотел сесть в свою машину. Его опередил грабитель». Директор произнес это и остановился. Он пытался продолжить, но потерял голос, совсем обессилел. Перед моими глазами стояла картина. Маленькая тупиковая улица, с обеих сторон невысокие здания. Тихо. Я иду к парку. Прохожу по этой улице, как всегда, – она ведет от моего дома к старому зданию университета. На улице припаркована одна-единственная машина – внаглую, посреди проезжей части. К большой и на вид очень дорогой серебристой машине подходит человек средних лет – высокий, в костюме. На миг посреди улицы были только мы вдвоем. Но вот к машине подбежал парень в спортивной одежде, с маской на лице. Он подскочил к хозяину машины, прислонил пистолет к его спине и отобрал ключи. Человек спокойно сдался. Грабитель в маске ловко забрался в машину, завел двигатель и исчез. Когда он скрылся за углом, человек в сером костюме, сам не свой, помчался за своей машиной. Автомобиль пропал из вида, а человек в сером подошел ко мне. Я испугалась: он выглядел потерянным, а когда сдвинулась пола его пиджака, стало видно, что на ремне у него висит пистолет в кобуре. Человек стоял надо мной, учащенно дышал и пытался что-то сказать, но получалось бессвязно.
– Вы видели. Он взял мою машину. Свидетелем будешь?
Нет, нет, нет! – кричал во мне голос, – Не хочу вмешиваться…
– У вас пистолет, – ответила я.
– Ах, да, конечно, – сказал человек, достал из кобуры пистолет, прижал дуло к своему лбу и нажал на спуск. Раздался ужасающе громкий выстрел, эхом пронесшийся по улице. Брызнула кровь и окропила все вокруг: меня, воздух, тротуар. Все было красным. Человек упал. Обрушился, огромный, прямо мне под ноги.
– Зачем вы стреляли в себя? – закричала я, нагнувшись над ним.
– Я растерялся, – прошептал он.
Сильная боль пронзала мои виски. Сильная, очень сильная боль. Неужели он стрелял в меня? Я открыла глаза. Блеснули аккуратно расставленные корешки. Белизна библиотеки быстро успокоила меня. И все же сердце вновь билось как ненормальное. Когда-нибудь ему в самом деле удастся сбежать, – подумалось мне. Директора передо мной больше не было. Вероятно,