Ведь южнокаролинцы не обвинили евреев в нечестности или скаредности. Они просто приписали нам, евреям, – материально успешным среди нас, – глубокое понимание того факта, что даже мелочи имеют свою цену. С каких это пор бережливость стала пороком?
Думаю, приблизительно с тех пор, когда вокруг нас воцарилась культура безудержного и расточительного потребительства, когда для людей идеалом стало умение «жить сегодняшним днем» (или, если не смягчать выражений, «не думать о будущем»). Но каким бы ни был источник этой распущенности, нет ничего постыдного в представлении о том, что все имеет свою цену. И действительно, это суть еврейское представление, ибо в Талмуде сказано: «От каждого гроша зависит большая сумма» (Бава Батра, 9Ь).
С одной стороны, раввин совершенно прав. В бережливости нет ничего постыдного или презренного. Забота о том богатстве, которым Бог облагодетельствовал вас, – это часть заботы обо всем, что создал Творец. Транжиря деньги, вы бездумно расходуете природные ресурсы планеты и труд других людей, вложенный в ваше благосостояние. Евреям надлежит бережно относиться к деньгам – как к собственным, так и к чужим – и притом гордиться этим качеством. Нам бы всем хотелось, чтобы Берни Мэдофф в свое время лучше усвоил этот урок!
С другой стороны, если раввина удивляет, почему я и многие другие евреи обиделись на ремарку политиков, то я считаю это проявлением определенной неискренности духовного лица. Действительно, в использованном стереотипе как таковом нет ничего унизительного. Но когда дело касается евреев, денег и позиции неевреев, то не существует ничего «как такового». Все происходит в условиях двухтысячелетней традиции недоверия, подозрений, нетерпимости и даже ненависти. И в этих условиях, как мы уже убедились, слишком часто понятие бережливости легко и незаметно преобразуется в «скаредность», а затем – в «алчность» и «обман».
Неудивительно, что мы так бурно реагируем, если кто-то делает нам «комплимент» по поводу нашей бережливости. Мы потеряли счет случаям, когда подобными сомнительными комплиментами нас, евреев, ставили на место. Когда улыбка практически неотличима от насмешки. Вы понимаете, какого рода комплименты я имею в виду. «Ах, евреи так умны в бизнесе!» «Если хотите как можно меньше заплатить по своей налоговой декларации – и чтобы об этом не догадалось налоговое ведомство – то наймите бухгалтера-еврея!» «Я знал, что мне ни за что не удастся выиграть в этой сделке – ведь я вел переговоры с евреем!»
Когда есть такие комплименты, нужны ли оскорбления?
И здесь мы вновь попадаем в двойную ловушку нетерпимости. Если мы промолчим, когда нам «льстят» подобными комплиментами, то признаем правильность стереотипов, воплощенных в этих похвалах, а также, возможно, правильность гнусных выводов, их сопровождающих. А если мы, реагируя на сомнительный комплимент, укажем на оскорбительную природу всех стереотипов, а также на зловещую связь между «комплиментом» и несправедливыми обвинениями, которые евреям приходилось выслушивать на протяжении веков, то нас сразу поставят на место. Нам скажут, что мы «слишком бурно реагируем», «чересчур обидчивы», «не имеем чувства юмора» и, может быть, даже демонстрируем свою чрезмерную гордость (или манию величия) «богоизбранного народа».
Несмотря на мое несогласие с равви Шафраном, я, безусловно, не считаю его хоть в какой-то мере нетерпимым или предвзятым к собственному народу. Дело в другом: ввиду неоднозначного положения, в котором находятся евреи из-за долгой истории ненависти (постоянно помня о ней), почти любой наш ответ кажется нам неудачным. Мало того, его легко могут использовать против нас те, в чьих сердцах живут нетерпимость и ненависть. Так или эдак, а еврей всегда виноват…
* * *
Еще больше запутывают чувство неопределенности тонкие, но важные различия между христианскими и еврейскими взглядами на богатство.
По правде говоря, между связанными с деньгами ценностями христиан и евреев есть много общего. И это вполне естественно, поскольку обе религии выросли из одних и тех же исторических корней, люди поклоняются одному Богу и имеют много общих повествований, текстов и героев. В обеих религиях Землю и все ее богатства создал и благословил Бог. В обеих людям завещано защищать, лелеять и улучшать этот дар своим мудрым управлением. В обеих люди обязаны делиться своим богатством, независимо от его размера, с теми, кому в жизни повезло меньше. Все перечисленные ценности красочно проиллюстрированы и в иудейском священном писании, и в христианском Новом Завете, а большинство верующих воспринимают эти две религии как единое целое.
Но отличия все же есть, и многие из них обусловлены историческим развитием двух религий.
В христианстве значимое место отведено аскетизму – вере в ценность физических и чувственных самоограничений, лишений, даже страданий. Это столь сильная позиция, что, по словам теологов, она порой граничит с манихеизмом, или с подозрением в неизбежном присутствии зла в физическом мире и во всем в нем сущем, включая и людей. В действительности ни одна традиционная христианская церковь открыто не признает манихеизм, а римско-католическая (среди прочих) уже давно считает данное учение ересью. Однако влияние манихеизма нередко прослеживается в христианских верованиях, религиозной практике, поведении и позиции. Например, в аскетизме монашеской жизни; в самоограничениях во время сезонов покаяния, таких как Великий пост; в том, какое значение многие христиане и христианские группы придают чистоте сексуальных отношений (что на практике часто означает половое воздержание).
Однако в традиционном иудаизме эти верования и обычаи не имеют реальных аналогов. В общем, евреи считают мир и все в нем сущее добром. Бог хочет, чтобы мы наслаждались жизнью в полной мере, полагают евреи. В своей чудесной «Книге о еврейских ценностях: ежедневное руководство по этической жизни» раввин Иосиф Телушкин чрезвычайно удачно описал эту позицию.
...
Иудаизм считает стремление к удовольствиям добром, если только не забывать об умеренности. Талмуд учит:
«В мире грядущем человеку предстоит дать ответ за каждый <разрешенный> плод, который видел его глаз и от которого он отказался». (Палестинский Талмуд, Кидушин 4:21). Равви Элазар «уделяя особое внимание этому положению, откладывал деньги, чтобы позволить себе хотя бы один раз в год есть все, чего душа пожелает». Хотя отдельные иудейские ученые жили в аскетизме и проповедовали такой образ жизни, более нормативный иудейский взгляд изложил еврейский философ Моисей Маймонид: «Никто не должен запрещать себе вещи, законом разрешенные» (Мишнен-Тора, «Законы о развитии характера», 3:1).7
Благодаря вере в правильность наслаждения жизнью в полной мере, иудаизму не чужды достаток и радость. Для многих евреев это служит сильным стимулом, а для многих неевреев – привлекательной особенностью чужой религии. В то же самое время у некоторых нееврев возникают подозрения. Если вас учили, что религиозность связана с самоограничениями, страданиями и унылым выражением лица, и если вы считаете танцы, пение, вкусную еду и изысканные напитки потаканием своим прихотям, неугодным Богу, то вы сочтете еврейский образ жизни и способ поклонения богу фривольными, если не совершенно греховными. Можно назвать это теологическим различием между христианами и иудеями, но я склонен думать о культурном различии. О наборе тонких, по большей части неосознанных, взглядов, развившихся у каждой группы со временем и могущих привести к непониманию и даже взаимной враждебности. Подозреваю, что часть негативных чувств, которые отдельные христиане испытывают к евреям в связи с богатством, берут свое начало в этом культурном различии. Например, бурное празднование дня совершеннолетия мальчика или девочки для многих евреев является просто возможностью разделить свою радость с друзьями и семьей. Но христианскому наблюдателю такое веселье покажется нерелигиозным, вульгарным или лицемерным.
Легко допустить ошибку, переоценив значимость этих различий. В действительности существует масса совпадений между христианским и иудейским отношениями к богатству, особенно в такой стране как Соединенные Штаты, где мы все вместе живем в культуре, отражающей обе религии, как и многие другие влияния. Людям любой национальной принадлежности и любой веры, а не только евреям, сложно решить, как выражать свои личные и религиозные ценности в ежедневной жизни. Тем не менее различия между еврейскими и нееврейскими культурными особенностями действительно играют роль в укреплении взаимных стереотипов. Особенно среди людей, которые на самом деле слабо знают представителей другой группы, но готовы плохо думать о них только потому, что они «другие».