— Я чувствую себя хорошо, мэм. Правда, хорошо! — протестовала она, прижимая сливки и масло, как защиту.
Она была бледна, но Лиззи всегда была такой. Однако на сей раз ее бледность показалась мне странной. Последний приступ малярийной лихорадки случился почти год назад, и она действительно казалась здоровой, но…
— Иди сюда, — сказала я, подталкивая ее к двум высоким табуретам. — Присядь на минуточку.
Неохотно, но не смея противоречить, она села, разместив посуду на своих коленях. Я забрала миски и после взгляда на хищный зеленый свет в глазах Адсо поставила их для сохранности в буфет.
Пульс нормальный, то есть нормальный для Лиззи; он всегда у нее был немного быстрым и мелким. Дыхание… в порядке, без хрипов. Лимфатические узлы под челюстью были ощутимы, но ничего необычного; из-за малярии они были увеличены и ощущались под нежной кожей, как перепелиные яйца.
Я приподняла веко, внимательно всматриваясь в бледно-серый глаз, который с тревогой посмотрел на меня. Как будто все хорошо, хотя немного налит кровью. И все же, что-то было не так, но я никак не могла уловить что. Может быть, оттенок желтизны в белке? Я нахмурилась и взяла девушку за подбородок, повернув ее голову в бок.
— Привет всем. Все в порядке? — Роджер стоял в дверном проеме, держа в одной руке большую мертвую птицу.
— Индейка! — воскликнула я, изображая восхищение. Мне нравилась индейка, но Джейми и Бри на этой неделе убили пять огромных птиц, внеся тем самым некоторое однообразие в наш обед. Три птицы в данный момент висели в сарае для копчения. С другой стороны, насколько я знала, убить дикого индюка дело непростое, и раньше Роджеру никогда не удавалось сделать это.
— Ты сам застрелил ее? — спросила я и подошла, чтобы восхититься добычей. Он держал птицу за ноги, и ее большие полуоткрытые крылья свисали вниз, а на грудных перьях переливались черно- зеленым цветом солнечные лучи.
— Нет, — лицо Роджера раскраснелось от солнца и возбуждения. — Я загнал ее, — ответил он с гордостью. — Подбил ее крыло камнем, а потом догнал и свернул шею.
— Замечательно, — сказала я с несколько большим энтузиазмом. Нам не нужно будет выбирать дробь из мяса или рисковать сломать об нее зуб во время еды.
— Прекрасная птица, мистер Мак, — Лиззи соскользнула с табурета и тоже подошла полюбоваться. — Такая жирная! Давайте, я возьму ее и ощиплю для вас.
— Что? О, спасибо, Лиззи, нет. Я сам, гм, позабочусь о ней, — кожа его покраснела сильнее, и я подавила улыбку. Совершено ясно, что он хотел похвастаться своей добычей перед Брианной. Он переместил птицу в левую руку, а правую, обмотанную запачканным кровью куском ткани, протянул мне.
— Я немного поцарапался во время битвы с птицей. Может быть, вы…
Я развернула тряпку, поджав губы при виде ран. Птица, борясь за свою жизнь, глубоко процарапала когтями тыльную сторону его ладони, оставив три рваные борозды. Кровь, в основном, уже свернулась, но сейчас самая глубокая рана снова открылась, и кровь потекла из нее, капая с пальцев на пол.
— Вот это немного, — произнесла я, глядя на него с поднятыми бровями. — Иди сюда и садись. Я промою раны и… Лиззи! Подожди минутку!
Лиззи, пользуясь моментом, решила сбежать и украдкой подобралась к двери. Когда я ее окликнула, она замерла, словно ее подстрелили в спину.
— Правда, мэм, я в порядке, — начала умолять она. — Совершенно ничего плохого, правда, нет.
В действительности я остановила ее, чтобы напомнить забрать масло и сливки из буфета. Для молока было уже поздно; Адсо стоял на задних лапках, засунув в кувшин морду и плечи, и оттуда раздавалось негромкое лакание, которое, как эхо, повторяло звук капель крови, падающих на пол. И тут меня внезапно озарило.
— У меня идея, — сказала я. — Лиззи посиди еще на минутку. Мне нужно немного твоей крови.
Лиззи выглядела, словно мышка-полевка, которая, подняв голову от зерна, обнаружила себя в окружении сов. Но она была не тем человеком, который мог сопротивляться, и потому послушно, хотя и неохотно, уселась на стул рядом с Роджером.
— Зачем вам кровь? — заинтересованно спросил он. — Вы можете использовать мою совершенно бесплатно, — усмехаясь, он приподнял раненую руку.
— Щедрое предложение, — заметила я, вынимая кусочек чистой льняной ткани и несколько маленьких стеклянных прямоугольников. — Но у тебя не было малярии, не так ли?
Я ухватила Адсо за загривок и вытащила из кувшина, прежде чем потянуться к верхним полкам буфета.
— Нет, насколько я знаю, — Роджер с интересом наблюдал за мной.
Лиззи издала тихий грустный смешок.
— Вы бы точно знали, если бы она у вас была.
— Думаю, да, — он с сочувствием посмотрел на нее. — Ужасная вещь, насколько я слышал.
— Да. Все кости так болят, будто их переломали, а глаза жжет адским огнем. Потом с вас ручьем льет пот, и холодно так, что зубы стучат… — она съежилась и задрожала от воспоминания. — Хотя я думаю, что она уже прошла, — добавила она, с тревогой глядя, как я стерилизую ланцет над спиртовой лампой.
— Я надеюсь на это, — произнесла я, разглядывая лезвие, потом взяла тряпочку и бутылку с очищенным спиртом и тщательно промыла подушечку ее среднего пальца. — У некоторых людей бывает только единственный приступ малярии, и я надеюсь, что ты одна из них, Лиззи. Но в основном приступы время от времени возвращаются. Я хочу узнать, будут ли они повторяться у тебя. Готова?
Не ожидая ее кивка, я резко проколола кожу пальца ланцетом, потом перевернула его и взяла стеклянную пластинку. Нажимая на кончик пальца, я щедро накапала крови на каждую из трех пластинок, потом забинтовала его и отпустила.
Быстро взяв чистую пластинку, я провела ее краем по крови, распределив ее тонким слоем по нижнему стеклу. И так со всеми тремя образцами крови.
— Это все, Лиззи, — сказала я ей с улыбкой. — Нужно немного подготовить образцы, и можно будет посмотреть на кровь. Когда они будут готовы, я позову тебя.
— О, нет, мэм, — пробормотала она, слезая с высокого стула и боязливо отводя глаза от пластинок с кровью. — Я не хочу смотреть на нее.
Она отряхнула передник и выскочила из комнаты, все-таки забыв масло и сливки.
— Прости, что заставляю тебя ждать, — извинилась я перед Роджером. — Я только подумала…
Я потянулась к буфету, вытащила три маленьких глиняных горшочка и открыла их.
— Никаких проблем, — уверил он меня, зачарованно наблюдая, как я проверила, высохла ли кровь, и опустила в каждый горшок по пластинке.
— Вот так, — теперь я могла заняться раной на его руке, что было довольно просто. — Не так плохо, как я думала, — пробормотала я, вытирая засохшую кровь с его суставов. — Вытекло достаточно много крови, и это хорошо.