похитили не для того, чтобы ее эксплуатировать, растлевать или получить за нее выкуп? — Я встретил слегка скептический взгляд Раерсона, потом живой и заинтересованный Энджи. — Что, если ее похитили ради ее же блага?
— Думаете, Лайонел выкрал свою племянницу? — медленно, тщательно подбирая слова, проговорил Раерсон.
Я кивнул:
— Чтобы спасти ребенка.
31
— А Лайонел уехал, — сказала Беатрис.
— Уехал? — переспросил я. — Куда?
— В Северную Каролину, — ответила она и сделала шаг назад от двери. — Входите, пожалуйста.
Мы прошли следом за ней в гостиную. Мэтт, ее сын, поднял голову и посмотрел на нас. Он лежал посередине комнаты на животе и рисовал в блокноте несколькими ручками, карандашами и мелками. Это был симпатичный ребенок с унаследованным от отца едва уловимым намеком на характерные особенности гончей собаки в области челюстей, но без груза на плечах. Из-под густых черных бровей и копны волнистых волос смотрели такие же, как у матери, темно-синие глаза.
— Привет, Патрик. Привет, Энджи, — сказал мальчик и с интересом посмотрел на Нила Раерсона.
— Привет. — Раерсон присел рядом с ним на корточки. — Меня зовут Нил, а тебя как?
Мэтт не раздумывая пожал протянутую ему руку, посмотрел Раерсону в глаза с открытостью ребенка, которого научили взрослых уважать, а не бояться.
— Мэтт, — сказал он. — Мэтт Маккриди.
— Очень приятно, Мэтт. Что это ты рисуешь?
Мэтт развернул блокнот так, чтобы нам было удобно смотреть. Палочковидные фигурки разных цветов взбирались на машину длиной с коммерческий авиалайнер, в три раза превосходящую их высотой.
— Здорово. — Раерсон поднял брови. — Это что?
— Ребята пытаются поехать на машине, — сказал Мэтт.
— А что они внутрь не сядут? — спросил я.
— Она заперта, — сказал Мэтт, по-видимому полагая, что дает исчерпывающий ответ.
— Но они хотят попасть внутрь, да? — сказал Раерсон.
Мэтт кивнул.
— А потому что…
— Потому что, Мэтью, — поправила Беатрис.
Мэтт посмотрел на нее, засмущался, потом улыбнулся:
— Да. Потому что внутри телевизоры, и портативные игровые приставки, и гамбургеры. И… да, еще кока-кола.
Раерсон прикрыл ладонью улыбку.
— В общем, всякие хорошие вещи.
Мэтт улыбнулся ему:
— Точно.
— Ну, дерзай, — сказал Раерсон. — Хорошо выходит.
Мэтт кивнул и развернул блокнот к себе.
— Еще дома нарисую. Они тут нужны.
Он взял карандаш и повернулся к блокноту. Лицо стало собранным, и я подумал, что мы и все остальное для него просто перестало существовать, исчезло как во сне.
— Мистер Раерсон, — сказала Беатрис, — боюсь, нас еще не познакомили.
Ее маленькая рука скрылась в его длинной ладони.
— Нил Раерсон, мадам, из Министерства юстиции.
Беатрис взглянула на Мэтта и понизила голос:
— Так вы по поводу Аманды.
Раерсон пожал плечами:
— Хотели уточнить кое-что у вашего супруга.
— Что именно?
Перед уходом из «Вагона-ресторана» мы объясняли Раерсону, что меньше всего на свете хотелось бы вспугнуть Лайонела или Беатрис. Если она предупредит мужа о наших подозрениях, он может исчезнуть навсегда, а вместе с ним и сведения о том, где находится Аманда.
— Буду откровенен с вами, мадам. В министерстве существует отдел ювенальной юстиции и профилактики преступлений. Мы внимательно следим за работой Национального центра по розыску пропавших и эксплуатируемых детей, Национальной организации пропавших детей и их базами данных. Одним словом, делаем, что скажут.
— То есть прорыва в поисках нет? — Беатрис скомкала в жгут подол своей рубашки, зажала его в кулаке и снизу вверх посмотрела в лицо Раерсону.
— Нет, мадам, нет. Хотя я бы очень хотел, чтобы был. Как я уже говорил, речь идет о нескольких вопросах общего характера, ответы на которые нужны для базы данных. Поскольку ваш супруг оказался первым на месте происшествия в ночь исчезновения вашей племянницы, хотелось бы снова пройтись с ним по деталям. Возможно, он заметил что-то, какой-нибудь, скажем, пустяк, благодаря которому мы могли бы по-новому взглянуть на ситуацию в целом.
Беатрис кивнула, и я едва не поморщился оттого, как легко она поверила Раерсону.
— Лайонел помогает своему приятелю, тот торгует антиквариатом. Тед Кеннилли. Они с Лайонелом дружат со школы. У Теда в Саути магазин «Антиквариат Кеннилли». Примерно раз в месяц они ездят в Северную Каролину и забрасывают кое-какие вещи в Уилсон, есть там такой городок.
Раерсон кивнул.
— Центр торговли антиквариатом Северной Америки, да, мадам. — Он улыбнулся. — Я как раз из тех мест.
— Вот как? Могу я вам чем-нибудь помочь? Лайонел вернется только завтра днем.
— Конечно, конечно, можете. Задам вам несколько скучных вопросов. Не возражаете? Их вам уже, разумеется, тысячу раз задавали.
Она замотала головой.
— Нисколько не возражаю. Нисколько. Если это поможет делу, готова отвечать на вопросы хоть всю ночь. Слушайте, давайте-ка я чаю заварю.
— Было бы отлично, миссис Маккриди.
Мэтт раскрашивал свой рисунок, мы пили чай, а Раерсон задавал Беатрис один вопрос за другим. Ответы на них были давно известны. О родительском поведении Хелен, о вечере, когда обнаружилось исчезновение Аманды, и событиях нескольких сумасшедших дней непосредственно после него, когда Беатрис организовывала поиски, повсеместную расклейку объявлений с портретом племянницы и давала интервью журналистам.
Мэтт время от времени показывал нам, как продвигается работа над рисунком, в котором уже появились небоскребы с неровными рядами окон, облака и собаки.
Я стал жалеть, что мы сюда пришли. В этом доме я чувствовал себя соглядатаем, предателем, который надеется найти улики, чтобы усадить в тюрьму мужа Беатрис и отца Мэтта.
Уже незадолго до нашего ухода Мэтт спросил Энджи, нельзя ли ему расписаться у нее на гипсе.
— Конечно, — сказала она.
Глаза у Мэтта загорелись. Он еще с полминуты искал подходящую ручку, потом стал на колени и очень старательно стал выводить свое имя полностью. У меня заболело в глазах и на душе стало тяжело при мысли о том, во что мы превратим жизнь Мэтта, если наши подозрения о Лайонеле оправдаются, вмешается закон и парень будет расти без отца.
Но оставались соображения более важные, чем мой стыд.
Где она?
Где она, черт возьми?
Выйдя из дома, мы остановились возле «сабербана» Раерсона. Он достал сигару, снял с нее целлофановую оболочку, серебряными щипчиками откусил кончик и, собираясь раскурить, оглянулся на дом.
— Славная женщина.
— Да.
— Отличный парнишка.
— Да, отличный парнишка, верно, — согласился я.
— Жаль, — сказал он, поднес пламя к сигаре и несколько раз втянул в себя воздух, раскуривая ее.
— Да, жаль.
— Я намерен последить за магазином Теда Кеннилли. Это что, примерно