своего аристократа. Правда, давно утратившего все свои преимущества, какие имел прежде над прочими простолюдинами. Кон-Стан же слишком необычен, потому ты и не смогла пройти мимо, закрыв глаза, как делала прежде, – сказала Инэлия.
– Разве ты сама всегда была привязана лишь к единственному мужчине? Разве Хор-Арх является твоим первым мужем? А твоя утраченная дочь от кого была рождена?
– Хор-Арх не мужчина, – ответила Инэлия и неожиданно чмокнула губами, насмешливо повторяя жест Колаф-Яна.
– Как же? – растерялась Икри, – а кто же он? Ты намекаешь на то, что он немолод уже?
– Он не имеет возраста, – ответила Инэлия. – Его жалкая внешность есть следствие ущерба, понесённого им некогда из-за меня. Да и мало ли ещё из-за кого, кому он отдал колоссальную часть своего жизненного ресурса. Он ангел.
– Милая сказка, – дочка поёжилась, – хотя и с привкусом какой-то жутковатой нелепицы. Но ведь сама ты далеко не ангел, хотя и живёшь с ангелом.
– Я тоже ангел, – сказала Инэлия.
– А как же твоя дочь, что была у тебя в прошлой жизни? – спросила Икри, тараща глаза и не зная, шутит мать или совсем тронулась умом.
– У меня две дочери было, а ещё был сын, – сказала Инэлия.
– Выходит, ангелы умеют размножаться тем же способом, что и люди? – спросила Икри с неподдельным интересом.
– Ангелы не могут, только женщины могут рожать детей, – сказала Инэлия.
– Я женщина, а детей рожать не могу. Значит, и я стала ангелом? – спросила Икри, утягиваемая в непонятную игру матери.
– Нет. Ты ущербная шлюха. К тому же ты гибрид двух звёздных рас, поэтому у тебя разбалансированная психика, – сказала Инэлия.
– А ты сама кто? Ведь твои дети были рождены от разных мужчин, – игра матери злила Икри, но встать и уйти она не могла. Если бы мать обиделась, то перестала бы с нею разговаривать на долгие месяцы. Икри же была миролюбива и добра. Она не любила ссор, она любила свою чёрствую мать, пусть и приёмную. Она не забыла, как мать ласкала и баловала её в годы детства и юности. Мать возненавидела Кэрша-Тола, а через него отвратилась и от дочери.
– Я всю жизнь прожила женщиной, которая не ведает ласки мужчины. И те редкие разы, что я и подчинялась всегда только взаимному влечению, всегда завершались рождением детей. Вот и считай, сколько у меня было в жизни моего женского счастья. Три ребёнка – три случая, когда я и отдавала себя тому, к кому меня влекло.
– Как? – удивилась Икри. – Всего три раза за всю твою жизнь?
– Да, – сказала Инэлия.
– Как же может такое быть? – она не могла поверить, но верила.
– Может, если именно так и было, – сказала Инэлия.
– Но где же твоя вторая дочь? – всё более изумлялась Икри.
– Она была твоей матерью, – сказала Инэлия.
– Так я твоя родная внучка?! – Икри задохнулась, приоткрыла рот, задышала не сразу.
– Да, – сказала Инэлия.
– А твой сын? Где он? – такой был момент откровения, что не спроси сейчас, потом уж не узнаешь.
– Ты у своего Кон-Стана спроси, он его знал, – сказала Инэлия.
– Почему Кон-Стан? Где он его видел?
– Вот пусть он тебе и откроет хотя бы часть своих тайн, – сказала Инэлия. Помолчав, она добавила, – Дом, в котором вы живёте с Кон-Станом и с детьми, – ты помнишь того, кому он принадлежал прежде?
– Да, – ответила Икри, – леснику.
– Он и был отцом моего мальчика. Тогда мы с Хагором жили далеко отсюда. Я полюбила эти места задолго до того, как мы сюда попали. Не знаю, что меня влекло сюда. А может, и знала, да признаться себе боялась. Чувствовала, что где-то тут живёт моя вторая дочь, которую Хагор и отнёс сразу же после её рождения одной местной бесплодной женщине. Я не возражала, потому что у меня Гелия была совсем малышкой. Так однажды в поисках нужных трав я и набрела на лесную сторожку. Сам лесник жил в посёлке, а там лишь отдыхал временами. Вот тогда я и увидела его. Он был настолько хорош и статен. Румян, свеж, глаза излучали ту самую силу и зов, что мне и было необходимо. Если честно, я быстро забыла о нём. С Ричардом сравнить было невозможно уже никого. К чему было помнить случайную встречу у лесного ручья с тем, у кого я даже имени не спросила?
– Как же твой муж Хагор? Он так и не узнал, что ребёнок не его?
– Как же он мог не узнать, если был неспособен к зачатию детей? Хагор очень злился на меня. Но не потому, что ревновал. Нет. К тому времени он меня не любил. Я думаю, что он перестал любить меня давно, как только появился Ричард…
– А это-то кто? – Икри нахмурила брови, поражаясь тому, какой блудной была её мать в молодости, а ещё смела упрекать её, Икри, за единственного мужчину её жизни. Кон-Стан был её вторым мужчиной.
– Ричард был отцом моей первой дочери, а для меня так и остался единственным избранником моего сердца.
– А вторая дочь… – Икри запнулась, – Кто был отцом моей мамы? Надеюсь, не тот старик с тёмными мешками под глазами, кто сидел с тобою только что?
– Колаф-Ян? Нет, конечно! Но сказать, кто был отцом твоей мамы я пока не готова. Как-нибудь в другой раз. При условии, что я захочу о нём вспомнить. Не перебивай меня своими вопросами. Если спросила о мальчике, то дослушай до конца. Я родила своего мальчика на базе пришельцев в подземном городе. Они и забрали его к себе, поскольку мне он был постыдной обузой. Почти год ребёнок рос без имени, но не скажу, что без любви. Все любили его в подземном городе. Особенно к нему был привязан один из пришельцев, он же его и забрал вместо сына, когда вернулся на свою Родину. И я даже не знаю, каким именем одарил его тот, кто и заменил ему отца. Хагор умышленно поселился в этой местности. Он же знал, что тут жила моя вторая дочь. Только я этого не знала. А чутьё, которое шептало мне о том, что она где-то рядом, так и не подсказало мне, в каком конкретно месте дочь обитала. Какая она из себя. А может быть, я и сама запретила себе искать её. Это было бы жестоко по отношению к её новой матери. И к ней тоже. Такая вот, дочка, путаная, перепутанная у меня жизнь. И не могла она быть другой, поскольку не была я никогда ни настоящей женщиной, ни настоящей матерью… Ты, родившись