Читать интересную книгу Краткая история быта и частной жизни - Билл Брайсон

Здравый смысл подсказывал, что сила, способная расшевелить даже мертвецов, может быть полезна и живым. В малых дозах (во всяком случае, хочется верить, что они были малыми) электрошок стали применять в самых разных медицинских целях — от лечения запора до предотвращения эрекции у мальчиков (или хотя бы для того, чтобы они не получали от нее удовольствия). Чарльз Дарвин, доведенный до отчаяния загадочной болезнью, которой страдал всю жизнь и которая привела к хронической депрессии, регулярно обматывал тело цинковыми цепями, по которым проходил электрический ток, смачивал кожу уксусом и часами терпел бессмысленное покалывание разрядов, надеясь, что это принесет ему облегчение. Не принесло.

Президент Джеймс Гарфилд, умиравший от выстрела террориста, все же нашел в себе силы выразить некоторую тревогу, когда Александр Белл обмотал его электрическим проводом, пытаясь определить местонахождение пули.

В чем действительно нуждалось человечество, так это в способе практического применения электрического света. И в 1846 году некий Фредерик Хейл Холмс запатентовал дуговую лампу. Она светила за счет сильного электрического разряда, проскакивавшего между двумя угольными электродами, — этот трюк более сорока лет назад демонстрировал Гемфри Дэви, однако он не смог использовать его в коммерческих целях.

Дуговая лампа Холмса давала ослепительно яркий свет. Про самого Холмса почти ничего неизвестно — ни откуда он взялся, ни где учился, ни как постиг законы электричества. Мы знаем лишь, что он преподавал в Брюссельской военной академии, где вместе с профессором Флорисом Нолле разработал идею лампы, а потом вернулся в Англию и рассказал о своем изобретении великому Майклу Фарадею, который тут же разглядел в новом устройстве идеальный фонарь для маяков.

Первую дуговую лампу установили на маяке Саут-Форлэнд близ Дувра и включили 8 декабря 1858 года. Она проработала тринадцать лет. Были и другие лампы, установленные в других местах, однако из-за своей дороговизны и капризности они не получили широкого распространения. Для их бесперебойной работы требовались электромотор и паровая машина, которые вместе весили две тонны и нуждались в постоянном обслуживании.

Впрочем, надо признать, что дуговые лампы были поразительно яркими. Железнодорожный вокзал Сейнт-Инок в Глазго освещали шесть кромптоновских ламп (названных в честь их изобретателя Рукса Ивлина Кромптона); сила света каждой равнялась 6000 свечей! В Париже русский изобретатель Павел Яблочков разработал дуговые лампы особого типа, известные как «свечи Яблочкова»; они стали настоящей сенсацией и в 1870-х годах применялись для освещения многих парижских улиц и памятников. К сожалению, система Яблочкова дорого стоила и не очень хорошо работала: лампы соединялись последовательно, и если одна перегорала, гасли сразу все, как в рождественской гирлянде. А перегорали они часто. Всего через пять лет компания Яблочкова обанкротилась.

Дуговые лампы не годились для домашнего использования: они были слишком яркими. Для жилого дома требовалась практичная лампочка с нитью накаливания, которая светила бы ровно и долго. Этот принцип был давно известен. Еще в 1840 году, за семь лет до рождения Томаса Эдисона, сэр Уильям Гроув, адвокат, судья, а также блестящий ученый-любитель, особенно увлекавшийся электричеством, продемонстрировал лампу накаливания, горевшую несколько часов. Но никто не хотел вкладывать деньги в столь недолговечную лампочку, и Гроув забросил эту разработку.

Молодой фармацевт и одаренный изобретатель из Ньюкасла по имени Джозеф Суон присутствовал на одной из демонстраций лампочки Гроува и провел удачную серию собственных экспериментов, однако в то время не существовало технологии, позволяющей обеспечить внутри лампы нужную степень вакуума, поэтому любая нить накаливания слишком быстро перегорала, превращая лампочку в дорогое и мимолетное удовольствие.

Кроме того, Суона интересовали и другие области науки и технологий, в частности фотография, где он сделал немало важных открытий. Он изобрел бромосеребряную фотобумагу, благодаря которой появились первые качественные отпечатки, усовершенствовал коллодионный процесс и внес ряд улучшений в состав фотореактивов. К тому же его фармацевтический бизнес, включавший как производство, так и розничную продажу, процветал.

В 1867 году деловой партнер и зять Суона по имени Джон Моусон погиб в результате нелепого несчастного случая, когда, намереваясь избавиться от ненужного ему нитроглицерина, он попытался вылить его в болото за городом. Для Суона наступил сложный и весьма беспорядочный период жизни, и он на целых тридцать лет отвлекся от проблемы освещения.

Зато уже в начале 1870-х годов Герман Шпренгель, немецкий химик, работавший в Лондоне, изобрел прибор, сделавший возможным домашнее электрическое освещение, — вакуумный насос Шпренгеля. К сожалению, лишь один человек в мире считал Германа Шпренгеля достойным славы — сам Герман Шпренгель. Ртутный насос снижал давление воздуха в стеклянном сосуде в миллион раз, и это позволяло нити накаливания гореть в течение сотен часов. Осталось только найти для нее подходящий материал.

Самое тщательное (и лучше всего разрекламированное) исследование провел Томас Эдисон, главный изобретатель Америки. К 1877 году, когда он начал свои попытки создать коммерчески успешный осветительный прибор, его уже называли «Чародеем из Менло-парка[50]». Эдисон был не самым приятным человеком. Он не брезговал жульничеством и обманом, мог запросто украсть чужой патент или подкупить журналистов, чтобы они написали о нем хвалебную статью. По словам одного из современников, «у него вместо совести был вакуум». В то же время Эдисона отличали предприимчивость, трудолюбие и отличные организаторские способности.

Эдисон разослал своих помощников во все концы света на поиски подходящих материалов для нити накаливания. Несколько групп исследователей одновременно изучали около 250 различных материалов, надеясь найти тот, который отвечает всем требованиям долговечности и сопротивляемости. Они перепробовали все, даже волос из густой рыжей бороды одного из членов команды.

В 1879 году, перед самым Днем благодарения, работники Эдисона подожгли скрученный в нить кусочек обугленного картона; он ярко тлел целых тринадцать часов, но для практически применимой лампочки этого все равно было недостаточно. В последний день года Эдисон пригласил избранную публику на демонстрацию своих новых ламп накаливания. Прибыв в Менло-парк, гости так и ахнули от удивления, когда увидели два здания, озаренных ярким теплым светом. Они не знали, что эта иллюминация по большей части не имеет отношения к электричеству. Стеклодувы, работавшие на Эдисона сверхурочно, сумели изготовить только тридцать четыре лампочки, поэтому оба дома освещались главным образом аккуратно замаскированными масляными лампами.

Суон вернулся к электрическим осветительным приборам только в 1877 году, но, работая независимо, придумал почти идентичную систему. В январе или феврале 1879 года Суон продемонстрировал в Ньюкасле свою электрическую лампу накаливания. Неопределенность приведенной даты объясняется тем, что мы не знаем, показал ли он свое изобретение на январской публичной лекции или только рассказал о нем; зато в следующем месяце он точно зажег лампу на глазах у изумленных зрителей. В любом случае его показ состоялся по меньшей мере на восемь месяцев раньше эдисоновского. В том же году Суон установил электрические лампы в собственном доме, а к 1881 году электрифицировал дом великого ученого лорда Кельвина в Глазго — опять-таки намного раньше каких-либо серьезных успехов Эдисона.

Зато первое практическое применение лампочек Эдисона было куда как заметней: Эдисон электрифицировал целые кварталы Нижнего Манхэттена в окрестностях Уолл-стрит; электростанцию разместили в двух заброшенных зданиях на Перл-стрит. За зиму, весну и лето 1881–1882 годов Эдисон проложил пятнадцать миль кабеля и испытал всю систему, причем дважды. Не все шло гладко. Вблизи электрических проводов лошади почему-то взбрыкивали; потом стало ясно, что их подковы реагируют на утечки электричества, вызывавшие неприятные покалывания в копытах. Несколько рабочих в мастерских Эдисона лишились зубов в результате отравления ртутью, поскольку слишком долго работали с насосом Шпренгеля.

Но так или иначе, днем 4 сентября 1882 года Эдисон, стоя в кабинете банкира Джей-Пи Моргана, одним щелчком выключателя зажег восемьсот электрических лампочек, которые осветили офисы восьмидесяти пяти компаний, подписавших с ним договор.

Эдисон превосходно умел организовывать большие технологические системы. Изобретение электрической лампочки было удивительным событием, однако какая вам от нее польза, если в вашем доме нет розетки? Эдисону и его неутомимым работникам пришлось спроектировать и создать всю систему с нуля — от электростанции до дешевой и надежной проводки, патронов и выключателей. За несколько месяцев Эдисон построил ни много ни мало — 334 небольшие электростанции по всему миру; в течение года они обеспечивали током 13 000 лампочек. Эти лампочки Эдисон дальновидно разместил в самых престижных зданиях: на Нью-йоркской фондовой бирже, в чикагской гостинице «Палмер-хаус», в миланском оперном театре «Ла-Скала», в столовой Палаты общин в Лондоне. Тем временем Суон по-прежнему изготавливал большую часть своих лампочек в собственном доме. Он явно не отличался дальновидностью и даже не зарегистрировал заявку на патент. Эдисон же регистрировал патенты повсюду, в том числе и в Британии в ноябре 1879 года, тем самым обеспечив себе первенство.