Читать интересную книгу Корж идет по следу - Михаил Костин

— Завтра вы уйдете не раньше одиннадцати. Найдите какой угодно предлог задержаться до этого часа. Обязательно до одиннадцати! И перед уходом где-нибудь в укромном месте уроните ручку, только обязательно пером вниз.

— Пол в цехах залит асфальтом, она не воткнется.

— И не нужно. Лишь бы был удар по перу. Там, внутри, включится часовой механизм, и через шесть часов ручка сработает.

— Взрыв?.. — с опаской глядя на руки Лозинского спросил Прокопенко.

— Да. Но не такой силы, чтобы по кирпичу разнести завод. Он больше рассчитан на создание сильного очага пожара. Если бы вам удалось пробраться туда, где хранится начинка для снарядов…

Прокопенко замахал руками:

— Об этом нечего и думать!

— Пожалуй, — презрительно глядя на инженера, согласился Лозинский. — Все же подыщите место, выгодное для развития огня и недалеко от работающих цехов. Понятно?

— Да. — Прокопенко сидел бледный. Нервно тер виски, несколько раз смахивал со лба крупные градины пота. — Вы говорите: ручка сработает через шесть часов. А если…

— Я знаю, чего вы боитесь, — перебил Лозинский. — Что взрыв произойдет мгновенно и вы погибнете сами? Этого не случится. Тогда мне было бы все равно, в какое время вы бросите ее. Часом раньше, часом позже. Но я рассчитываю именно на раннее утро, когда в заводе мало людей и они утомлены. И запомните еще: послезавтра состоится последняя наша встреча. Если вы выполните задание — я вручу вам солидную сумму денег и тут же исчезну из города. На этом кончится наша связь. Если же нет — я останусь в городе, и исчезнуть навсегда придется вам… Я не бросаю слов на ветер и больше церемониться не стану. А за сим до свидания.

Тяжело передвигая ноги, Прокопенко проводил Лозинского до двери, запер ее и после долго стоял, прислонившись к косяку, закрыв глаза. Сердце ныло, словно зажатое в тиски. Потом он вернулся к столу. Ручка поблескивала на скатерти черным полированным боком. Прокопенко не мог оторвать от нее взгляда и в то же время боялся взять в руки. Наконец пересилил себя, потрогал дрожащими потными пальцами, взял со стола.

Совершенно безобидная с виду вещь. Действительно, ни у кого не вызовет даже и тени подозрения. И вместе с тем…

Прокопенко не успел додумать до конца. Ручка выскользнула из непослушных пальцев и воткнулась пером в ковер…

Инженер по-заячьи закричал и в ужасе отскочил от нее! Все тело точно объяло холодом, потом кинуло в жар… Вот сейчас рванет, загрохочет и — конец! Мало ли что говорил хромой… Боже мой, боже мой!.. Вот и кончена жизнь!.. И она вдруг вся, до мельчайших подробностей промелькнула в его памяти. Стало невыносимо жаль себя, жену, сына. Что будет с ними?.. Останутся совершенно беспомощные, даже без крыши над головой — ведь дом-то сгорит наверняка… Неотвратима судьба!.. Все! О, господи, хоть бы скорее!..

А ручка вела себя спокойно, как самая обыкновенная.

Понемногу придя в себя, Прокопенко краем глаза взглянул на нее. Ничего… И ему вдруг показалось, что никто не был у него сегодня, не ему поручили уничтожить завод, это его собственная ручка торчит в ковре и все дело ограничится сломанным пером. С радостной надеждой вскочил он на ноги, выдернул ручку и поднес к уху. «Тик-так, тик-так, тик-так» — отчетливо считал секунды механизм внутри. Прокопенко снова похолодел. Значит, случившееся — не сон! Он заметался по комнате. Нужно немедленно избавиться от этой адской машины. Механизм заведен, но кто поручится, что завод действительно рассчитан на шесть часов, а не на полчаса. Скорей, скорей!.. Но куда деть ее?! На улицу, бросить где-нибудь!..

Прокопенко как был — растрепанный, без шляпы — выбежал из комнаты. Не отдавая себе отчета, он почему-то побежал к реке…

В четыре часа утра на Волге, недалеко от дровяного склада, произошел непонятный подводный взрыв. Он не причинил никакого вреда, только перепугал сторожа и команды стоявших неподалеку барж.

На берег прибыли сотрудники НКВД и ПВО. Вызвали водолаза. Он осторожно и тщательно осмотрел дно, но ничего не нашел.

Происхождение взрыва осталось неразгаданным. В это же утро с инженером-электриком Н-ского завода Денисом Степановичем Прокопенко случился сердечный припадок. В бессознательном состоянии его отвезли в больницу.

Новый путеобходчик

В домике на 435-м километре поселился новый путеобходчик.

В отличие от старика Мукосеева, он был молод, не старше двадцати трех — двадцати пяти лет, высок ростом и атлетически сложен. Казалось бы, такому сейчас самоё время на фронте, а не здесь, в тихом тыловом углу. Но он, оказывается, уже побывал там. На выжженной солнцем гимнастерке, незаметные на первый взгляд, были нашиты две небольшие желтые нашивки. Они говорили о двух тяжелых ранениях, полученных в боях за Родину. Ни орденов, ни медалей не было на груди путеобходчика, но, тем не менее, он ходил с высоко поднятой головой, прямо смотрел людям в глаза, очевидно, твердо уверенный в сознании честно выполненного долга.

Он приехал на новое место не один. С ним была рослая овчарка с умными, немного задумчивыми глазами, послушно выполнявшая все приказания хозяина.

Дом встретил их безмолвием. Обходчик остановился перед крыльцом, опустил на землю большой тяжелый чемодан, вытер платком вспотевший лоб и загорелую шею. День выдался знойный, без малейшего дуновения ветерка. Собака тяжело поводила боками, высунув большой красный язык. Обходчик присел на ступеньки. Ласково потрепал собаку за загривок.

— Вот мы и прибыли, Джин, на новое место. Что ж, будем обживать его. Жарко тебе, пить хочешь?..

Он поднялся и направился к колодцу. Колодец был неглубокий, и вода оказалась теплой. У колодезного сруба валялось деревянное корытце, из каких обычно кормят кур. Обходчик сполоснул его и полное налил собаке. А сам, раздевшись по пояс, наклонился, облил из ведра спину и умылся.

— Ну, теперь идем принимать хозяйство.

Они вошли в комнату. Собака ощетинилась и глухо зарычала, подойдя к большому бурому пятну на полу.

— Тихо, Джин, — успокоил ее хозяин. — Это кровь доброго человека. Но твоя правда: ей все равно не место здесь и сейчас мы ее смоем. Не ворчи…

Прежде всего обходчик посмотрел, куда поставить чемодан. Под кровать, больше, кажется, некуда. Но он поступил иначе. Поднял табуретку, поставил ее в укромное место за печкой и на нее положил чемодан. Проверил, надежно ли заперты замки.

Потом он принялся за уборку. Открыл настежь окна и проветрил комнату. Прибрал разбросанные вещи. Вымыл пол. Прошел на огород и полил грядки. Сорвал несколько перьев зеленого лука. Собака всюду неотступно следовала за ним. Он разговаривал с ней, и она прекрасно понимала каждое слово, только сама не могла ответить.

— Ну что, Джин, пойдем посмотрим дорогу, а?.. Обедать нам еще рано, а все неотложное сделано. Кстати, зайдем к соседу, познакомимся.

Он прицепил к ремню чехол с флажками, взял ключ. Снова оглядел комнату.

— Чего-то не хватает у нас, Джин, а чего — никак не пойму. Ты не знаешь?..

Взгляд его упал на ходики. Цепочка опустилась до предела, и часы стояли. Обходчик продернул цепочку, качнул маятник. И сразу комната ожила.

— Вот, оказывается, в чем дело, Джин. Видишь, стало веселей. Ну идем.

С непривычки шагать по шпалам было трудно. Но обходчик хотел знать состояние участка и шел, внимательно осматривая крепление и стыки рельсов, гаечным ключом спокойно и уверенно выстукивал подозрительные на его взгляд места, подвертывая гайки, вызывавшие сомнения. Джин умными глазами следил за ним, время от времени поворачивая голову на крик пролетавших птиц. Ему снова стало жарко, язык безвольно свисал между большими желтыми клыками.

Две стальные сверкающие ленты убегали вдаль. По бокам их стоял вековой молчаливый лес, а над ним заливались жаворонки, и одинокое белое облачко, словно ягненок, отставший от отары, тихо брело по небу на восток.

Обходчик поднял голову, улыбнулся неизвестно чему и негромко запел приятным чистым баритоном:

На позицию девушкаПровожала бойца.

Джин остановился и вопросительно посмотрел на хозяина.

Темной ночью простилисяНа ступеньках крыльца…

Обходчик пел не в полную силу, но в тишине голос казался громким. Лесное эхо, уже где-то сзади, повторяло за ним слова песни.

И пока за туманамиВидеть мог паренек, —На окошке, на девичьем,Все горел огонек.

За поворотом показался домик соседа — путеобходчика, он был точно такой же, что и на 435-м километре, только здесь перед окнами стоял высокий старый тополь, а огород за домом занимал большую площадь и имел ограду из жердей.

Под тополем девочка лет шести укладывала спать куклу. Она тихонько напевала ей какую-то свою песенку, уговаривала не плакать и заботливо укутывала одеялом. Обходчик и собака неслышно подошли сзади и остановились в трех шагах от девочки. Она, увлеченная игрой, совсем не замечала их. Джин, истомленный жарой, глубоко и шумно вздохнул.