Окончание фразы потерялось в треске ломающегося дерева. В ярости Гален потерял контроль над своими поступками. Теперь им руководило доведенное до инстинкта умение сражаться. Прежде чем этот насмехающийся ублюдок смог отреагировать, сломанный конец рукоятки ударил его по челюсти, разорвав щеку. Гален почувствовал, как ломается кость и увидел кровь, хлынувшую из рваной раны. Первобытный холодный восторг обуял его, когда окровавленный человек рухнул на землю.
Рика услышала крик, в ужасе зовущий ее, и выскочила из хижины. Страх перехватил дыхание. Дафидд! Сквозь стук сердца она услышала, как он снова позвал ее — пронзительный, отчаянный вопль о помощи, который заставил ее дрожащие ноги бегом преодолеть разделяющее их расстояние.
— Рика! Скорее! Ты должна пойти.
Ничего не понимая, Рика искала следы крови или повреждения, протягивая к Дафидду трясущиеся руки. Но он, отпрянув, ускользнул от объятий и дернул ее за рукав.
— Пойдем! Ты должна пойти! Скорее!
Мальчик невредим. Облегчение пришло к ней и тут же снова исчезло. Его ужас заразил ее, и она бросилась вперед.
— Что такое, Дафидд? Что? Скажи, что случилось!
— Гален, — рыдая, произнес он. — Пожалуйста, скорей!
Слова ударили ее, как кулак. Она замерла.
— Нет! — крикнул он, цепляясь за нее обеими руками. — Ты должна идти!
Рика ошеломленно покачала головой. Теперь, когда она узнала причину истерики, ее охватил еще больший страх, сковавший все тело. Рика не могла двинуться.
— Пожалуйста, Рика! — Дафидд вцепился в нее. — Ты не понимаешь! Он ударил Балора — они убьют его!
В голове стало проясняться. Снова обретя возможность что-то видеть и слышать, Гален медленно оторвал щеку от шершавой коры дерева. Хотя путы позволяли ему вертеть головой, от этого было мало пользы. Он мог нормально видеть только правым глазом. Левый опух и почти закрылся.
Сознание медленно возвращалось, и он вспомнил бесчисленные удары, которые наносили ему по очереди два воина из отряда, в то время как два охранника держали его. И все же зверское избиение не удовлетворило Балора, которого подняли на ноги, чтобы он видел экзекуцию. Вне себя от боли и ярости, Балор прижал к ране кусок ткани, пытаясь остановить кровь. Когда Гален был избит до бесчувствия, он приказал остановить избиение, но не из сострадания. Кучки любопытных фермеров и работников, привлеченные схваткой между рабом и стражниками, навели его на другую мысль. Да, тогда он удовлетворит и свою жажду крови, и стремление отомстить.
По его приказанию воины отобрали у фермера кнут с короткой рукояткой и длинным плетенным из кожи кнутовищем, который передали ему. Потом, также следуя его указаниям, Галена подтащили к гигантскому дубу, раздели до пояса и привязали к стволу.
Балор понимал, что грубая, потрескавшаяся кора при соприкосновении с обнаженной кожей поранит ее. Чтобы увеличить страдания врага, веревки завязали на кистях и затянули вокруг ствола. Именно тогда Гален потерял сознание. Веревки затянули так туго, что руки чуть не вышли из суставов. Тогда в его правом плече взорвалась боль…
Сейчас, при воспоминании об этом, мускулы лица свела судорога, и кисти напряглись в попытке освободиться. Туман в голове исчез окончательно, к Галену полностью вернулась способность четко и ясно ощущать. Очевидно, этого момента и ждал Балор.
Он вошел в поле зрения Галена. Кнут, которым он махнул, с садистским шипением прорезал воздух. Он постоял, злобно глядя на свою жертву, потом исчез из вида.
Гален повернул голову, не затем, чтобы следить за его движением, а чтобы взглянуть на толпу, собравшуюся вокруг и ожидающую зрелища с нездоровым любопытством. Он видел, как стегают кнутом людей — такое наказание было обычным в армии. Некоторые от страха теряли сознание, другие плакали и стонали после первого же удара. Были и такие, которые выдерживали первую дюжину ударов молча и издавали крики агонии только тогда, когда образовавшиеся после первых жестоких ударов рубцы лопались. Но он также знал, что гордость не позволит ему кричать, скорее он откусит себе язык. Хотя молчание будет только усиливать ярость палача.
Великий Митра! Это зрелище не для ребенка! Где Дафидд? Подчинился ли мальчик приказу покинуть поле? Его не было видно.
А где другие римляне? Если они сделают попытку вмешаться, то пострадают тоже. Друз, горячий испанец, может вмешаться первый — если уже не вмешался — просто из ненависти. А Фацил? Он, конечно, поймет, что любое действие с их стороны безрассудно и бесполезно, и все же верность может заставить его действовать. Только Сита, седой ветеран, обладает достаточным присутствием духа, чтобы принять правильное решение.
Кривая усмешка появилась на его разбитых и распухших губах. Он поморщился, но продолжал улыбаться. Случись это еще раз, он сделает то же самое. Только сначала прикажет своим людям не вмешиваться.
Внезапно беспокойство толпы возросло. Они ожидали первого удара кнута. Это ожидание само по себе было пыткой, поэтому Балор продлит его как можно дольше. Гален пристально вглядывался в увеличивающуюся толпу зевак.
Кто-то стал распихивать толпу, пробиваясь вперед, и наконец он увидел тех, кого искал: одного — красного от ярости, другого — бледного от страха, третьего — непроницаемого под густой бородой, но всех в окружении их ордовикских хозяев и охранников. Глядя на Друза, чей правый глаз, расцвеченный огромным синяком, подтверждал худшие его предположения, Гален произнес слова, которые звучали как категорический приказ:
— Ничего! Вы ничего не будете делать. Я сделал это сам и сам буду расплачиваться.
Он намеренно не сказал это по латыни. За время жизни в племени его люди уже немного начали говорить на языке кельтов. Для их безопасности было важно, чтобы его слова поняли все.
Это подействовало на толпу, раздался одобрительный гул, оценивающий его мужество. Честь и доблесть люди принимали даже у врага. Но Балора реакция толпы привела в ярость.
Он занял позицию и яростно взмахнул кнутом, ожидая, что свистящий звук удара вызовет невольное движение или короткий вздох. Раб его не одурачит, он так и сказал тогда на помосте Маурику! Но он, как и каждый в толпе, понимал, что римлянин скорее умрет, чем сломается. Возможно, ему и придется умереть, если он собирается терпеть удары кнута в упорном молчании.
Гален приготовился. Сфокусировал взгляд на далеких горах. Сжав челюсти, напрягши тело, ожидал первого удара кнута.
И он последовал… Плетеное кнутовище легло на спину, обжигая ее, словно каленым железом. Он дернулся от страшной боли, стиснул зубы, чтобы не вырвался ни один звук, и сжал кулаки.