Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впоследствии Муса Нагиев признался, что после долгого блуждания на фаэтоне по ночному городу, его в самом деле сунули в какое-то подземелье. Правда, подземелье это было увешано коврами, состояло из нескольких комнат, было обставлено европейской мебелью и пр... Заводили граммофон, кормили вкусно. Так что он на грабителей не в претензии.
Как бы там ни было, получив огромный выкуп в сто тысяч рублей, члены разбойной шайки доставили Ага Мусу прямиком в дом Гаджи Зейналабдина Тагиева, где и окончились его злоключения...
После этого случая Нагиев сделался еще скупее. Выжимал из своих рабочих все, что мог, а платил копейки.
Как-то забил на одном из его Биби-Эйбатских промыслов нефтяной фонтан. Ага Муса взмолился: "Ребятки, дорогие, вызволите из беды, перекройте вы его глотку. Ведь если пожар начнется, мы все вылетим в трубу. А сколько нефти задарма пропадает! Вон уже соседи поставили насос и качают нашу нефть в свои амбары. Я вас одарю, родные мои".
В общем, навалились всем миром и усмирили фонтан. А после потребовали у хозяина обещанной награды. Нагиев сразу же стушевался: "Батюшки мои, ребятушки, да откуда же мне взять! Вы же сами свидетели, сколько нефти даром пропало..." На следующий день на промысел случайно заехал сын Мусы - Ага Исмаил. Рабочие пожаловались ему, что Нагиев не выполнил обещания. Ага Исмаил велел привезти две арбы сахарных головок и раздал каждому рабочему по головке да по пять рублей. В это время заявляется Нагиев-старший. Узнав, что здесь происходит, он ринулся вперед с криком: "Батюшка, а где мой пай! Когда с фонтаном сражались, я едва на том свете не побывал. Мне тоже подарок полагается..."
Несмотря на то, что Нагиева прозвали в народе скупым, он иногда делал довольно крупные пожертвования на дела просвещения. Так, взяв шефство над бакинской реальной школой, он платил за содержание двадцати пяти мусульманских ребятишек в подготовительных классах. В результате, за короткий срок число учеников-мусульман составило 50%.
...Все скважины на Биби-Эйбатских промыслах Ага Мусы давали много нефти. Это свидетельствовало о том, что под водами залива также находятся богатейшие нефтяные месторождения. Когда городская управа приступила к торгам нефтеносных земель, находящихся под водой, началось настоящее столпотворение. В то время как пуд нефти стоил двадцать копеек, нефтепромышленники приносили письменное обязательство заплатить в казну за 100.000 пудов нефти 300.000 рублей, то есть три рубля за пуд. А брали они на себя подобные обязательства потому, что стремились любой ценой завладеть участками, которые таили в себе миллионы тонн нефти и которые окупили бы самые дорогие затраты.
Купив землю, хозяин сразу же принимался бурить скважину, ревниво поглядывая на участок соседа: а ну, как тот опередит его! Задабривали буровых мастеров, подкупали управляющих соседними промыслами, чтобы выведать, как ведет себя нефтяной пласт, на какой глубине залегает, чем они бурят, и т. д. Чтобы не выпускать из рук нефтеносные участки, хозяева были готовы часто платить штрафы в казну.
Нафталан в Биби-Эйбате был весь пропитан нефтью, на воде вскипали пузырьки газа. Местные жители, отъехав от берега на лодках, собирали нефть в ведра, наполняли бочки и везли на продажу. Порой молодежь, чтобы развлечься, поджигала бумагу или какую-либо ветошь и бросала ее в залив, туда, где пузырился газ. В море вспыхивал огненный столб. В праздник Новруз-байрама, в выходные дни да еще в честь именитых гостей нередко устраивали подобные фейерверки. Известный французский писатель Александр Дюма, будучи в Баку, имел удовольствие наблюдать эту иллюминацию:
"Матрос взял в обе руки по пучку пакли, зажег его от фонаря и бросил в море. В ту же самую минуту на пространстве в четверть версты море вокруг нас воспламенилось.
Воображаю, какой страх напал бы на новичка, который, проходя этим местом, зажег сигарету бумажкой и, бросив эту бумажку в море, увидел, что море разгорелось, как огромная пуншевая чаша... Мы плавали буквально посреди пламени.
К счастью, это чудно-золотистого цвета пламя походило на пламя спирта, и мы едва чувствовали его приятную теплоту. Успокоившись, мы могли смотреть еще с большим вниманием на это фантастическое зрелище.
Море горело островками, более или менее обширными; некоторые были шириной в круглый стол на двенадцать приборов, другие величиной с тюльерийский бассейн.
Мы плавали в проливах, хотя иногда гребцы, по приказанию капитана, перевозили нас по этим горящим островкам. Это было, конечно, самое любопытное и самое магическое зрелище, какое только можно себе представить, и какого, я думаю, не найдешь нигде, разве только в этом уголке света.
Мы провели бы здесь всю ночь, если б не заметили, что волны и ветер стали постепенно усиливаться. Сначала погасли маленькие острова, потом средние и наконец большие...
- Пора, - сказал капитан, - возвращаться в Баку, а то, пожалуй, нам придется отыскивать на дне моря причины загадочного явления на его поверхности.
Мы стали удаляться. Вскоре сильный северный ветер увлек наше судно от мечети Фатьмы. Но руки наших гребцов преодолели силу ветра, как он преодолел силу огня и погасил его...
Когда мы приблизились к порту, один из наших матросов зажег факел. По этому сигналу шхуна капитана Фрейганга покрылась иллюминацией. Это было сигналом, к тому же, для всех военных судов, стоявших на якоре в Бакинском порту. Они тотчас же осветились, и мы прошли сквозь настоящий лес факелов...
Нет сомнения, что самый богатый владыка в целом свете, за исключением императора Александра Второго, не в состоянии устроить в своем государстве такой исключительный, необычный вечер, какой был дан нам, простым артистам. Да, действительно, искусство есть царь над императорами и император над царями".*
______________
* А. Дюма. "Кавказ". - Тбилиси, "Мерами", 1988, с. 118- И 9.
По городу вдруг разнеслась весть, что нефтепромышленники решили осушить Нафталан и заложить здесь промысла. Об этом было послано прошение самому царю в Петербург. Вначале прошение отвергли, но затем, после обжалования в сенат, нефтяные магнаты добились своего и создали товарищество по осушению Нафталана. Одним из пайщиков был Ага Муса Нагиев.
Объявили международный конкурс на лучший проект по осушению залива. В конкурсе приняли участие более тридцати инженеров и ученых из Америки, Германии, Франции, Голландии, ну и, конечно, России. Прислали свой проект инженеры, которые проектировали знаменитый Суэцкий канал, соединивший Африку и Азию. Предложения были самые различные. В конце концов решили возвести плотину и отделить Нафталанский залив от Каспия, а воду откачать насосами, заполнив гигантскую впадину землей. В начале нынешнего столетия приступили к работе. Корабли должны перевезти миллион кубометров земли и камней. Осушение продолжалось до 1917-го года. Выполнили до 70% работ. Прерванное строительство продолжили в 1921-м году. Руководил работами по осушению польский инженер Потоцкий. Это был весьма талантливый инженер, который умело вел дело, несмотря на свою слепоту. Осушенную местность назвали "Бухтой Ильича". В 1923-м году из пробуренной здесь скважины ударил сильный фонтан. Всю бухту залило нефтяным потоком. А затем случился пожар. Все население Баку участвовало в его ликвидации. После смерти инженера Потоцкого его похоронили на морском берегу в Бухте Ильича. Его могила и сейчас находится там.
БРАТЬЯ НОБЕЛЬ. Много иностранных фирм эксплуатировало нефтяные богатства России. Конечно же, в центре внимания западных капиталистов был Баку. В середине девяностых годов в Азербайджане обосновалось несколько английских, 3 французских, 2 шведских, 2 германских, 2 бельгийских, 1 датская, 1 греческая и пр. фирмы. Дело дошло до того, что в 1898-м году для приобретения нефтяных промыслов и заводов в Баку прибыло до 30 английских капиталистов. К ним присоединилась супруга американского посла в России, которая приехала с большой суммой денег и двумя специалистами. Глава же американского нефтяного треста "Стандарт ойл" Рокфеллер еще в 1878-м году посылал своего представителя Твидилина в Баку на "разведку".
Первую иностранную фирму основали в Баку братья Нобель. Это была семья известных шведских инженеров и изобретателей. Отец - Эммануэль Нобель в 1843-м году переехал в Россию из Швеции, купил в Петербурге механический завод, занявшись производством оружия. Он изобрел подводные мины. Во время Крымской войны в Петербурге и Кронштадте эти мины применяли против английских военных кораблей. Нобель производил также паровые машины для военных лодок.
После окончания Крымской войны государственные заказы прекратились, и Нобель оказался на грани банкротства. Кое-как избежав разорения, уплатив два-три долга, Эммануэль вместе с женой и двумя сыновьями Альфредом и Эльмаром возвращается из Петербурга на родину. Здесь он открывает химическую лабораторию. Во время одного из лабораторных опытов случился сильный взрыв, от которого погиб Эпьмар. Альфред же изобрел самое мощное и разрушительное взрывчатое вещество того времени - динамит, затем, несколько позже, баллистит. Он стал организатором и владельцем многих предприятий по производству взрывчатых веществ и одним из богатейших людей мира. После смерти его состояние оценивалось в 50 миллионов франков. Определенный процент этого капитала Альфред Нобель завещал на учреждение международной Нобелевской премии.