Читать интересную книгу Дни минувшие (Исторические очерки) - Манаф Сулейманов

Вы знаете, после этого разговора мое уважение к Тагиеву - этому неграмотному, за всю свою жизнь не прочитавшему и пяти строк старику, который едва мог говорить по-русски, - возросло во сто крат. Он делился со мной впечатлениями не от роскоши парижских гостиниц и ресторанов, сияния аристократических салонов и блеска театральных залов. Он говорил со мной о гордости, человеческом достоинстве и правах человека".

Художник Амир Гаджиев рассказывает, что Тагиев привез из Европы несколько полотен известных западных живописцев, которые он приобрел за большие деньги. Кроме того, по его заказу Айвазовский написал несколько картин, одна из них - композиция под названием "Босфор" (на русском она называлась "Принцевые острова"). В 1921 году она бесследно исчезла. Другой морской пейзаж - он называется "Корабль попавший в шторм" - находится в данное время в музее изобразительных иску имени Р. Мустафаева в Баку.

Учитель Алимамед Мустафаев рассказывал, что братья Оруджевы выставили в витрине своего магазина на Николаевской улице две небольшие картины. Одна изображала Биби-Эйбатскую мечеть, другая - "У родника" - свершение намаза неким пожилым мусульманином в лесу, у небольшого источника. Первая картина стоила пятьсот рублей, вторая - триста. Оба полотна нарисовал известный журналист и редактор Алибек Гусейнзаде. На одной из учительских вечеринок Габиббек Махмудбеков говорит: видать, плохи дела у Алибека, если он продает свои собственные картины. Давайте скинемся по червонцу и купим картину "У родника", а после бросим жребий. Кому повезет, тот и станет ее обладателем. Так и сделали. Произведение же, изображавшее мечеть, решил купить английский консул в Баку Мак Доннел. Он хотел увезти картину с собой в Лондон как память о Кавказе. Зайдя в магазин, он уплатил за картину и попросил приказчика прислать полотно завтра утром в крепость -там тогда помещалось английское консульство. Об этом в тот же вечер узнал Гаджи Зейналабдин Тагиев. Он отправил пятьсот рублей и попросил прислать картину к нему... "Только с одним условием: чтобы автор картины ничего не знал. Алибек Гусейнзаде - редактор газеты "Хаят" и журнала "Фиюзат", я плачу ему жалованье, от меня он денег не примет. Что же касается изображения Биби-Эйбатской мечети, то пусть картина лучше останется в Баку. Что англичанам до наших мечетей! Вон эмир Бухары, испросив дозволения у царя, построил в самом сердце Петербурга мусульманскую мечеть, да и мы, состоятельные люди Баку, ему в этом благородном деле содействие оказали. Или взять Муртуза Мухтарова: во Владикавказе соорудил превосходную мечеть с двумя минаретами. А мы позволяем, чтобы изображения наших святынь уплывали за границу. Нехорошо...".

Дочь Тагиева - Сара рассказывала:

"Папа давал нам в месяц пять рублей на мелкие расходы. Причем, завел для этого особую тетрадь: мы ходили в контору, расписывались и получали свои деньги. Видно, таким образом он приучал нас к порядку. Однажды прислуга повела меня, сестру Лейлу и брата Магомета на морскую прогулку. Мы сели на пароход "Або". Служанка разговаривала с капитаном, а мы прогуливались по палубе. Магомет, указав на стекло иллюминатора, сказал: "Видите, какое оно толстое. Его никто не сможет сломать". В меня вдруг вселился бес, и я заспорила: "А вот и сломаю". Поспорили на коробку шоколада. Подняв с палубы какую-то железную болванку, я что было силы запустила в иллюминатор. Окно, конечно же, разлетелось вдребезги. Капитан и служанка, испугавшись, подбежали к нам. Я стояла немного испуганная, но счастливая, что выиграла спор с братом. На следующий день меня вызвали в кабинет отца. "Кто сломал иллюминатор на "Або"? - нахмурившись, спросил он меня. "Я... Мы заспорили с Магометом...". "А кто вставит стекло?". Я пожала плечами: "Не знаю". Отец заворчал: "Ломать ты можешь, а вот кто будет расплачиваться за твою шалость, не знаешь". Я ответила, что стекло, вероятно, не так уж дорого стоит и что мы могли бы вставить его за свой счет. "Вот именно, - оживился отец, - твой месячный пай пойдет на ремонт иллюминатора. Брат и сестра получат, как обычно, по пять рублей, а ты нет. Иди в свою комнату".

"Отцу сообщили, что некий юноша, окончивший гимназию, пошел со своей невестой в театр, причем, девушка была без чадры. Местный гочу Бешир-бек пригрозился убить обоих. Отец пригласил к себе градоначальника и рассказал ему об этом деле, попросив защитить влюбленных. Градоначальник всыпал гочу по первое число и взял с него обязательство не трогать молодых людей".

Народный артист республики Сидги Рухулла рассказывал, что однажды всех актеров вызвал к себе Гаджи Зейналабдин Тагиев. "Я посылаю вас в Иран, начал Тагиев, - сам шах Ирана просил об этом. Все расходы беру на себя. Да и о семьях ваших позабочусь, пока вы в Иране будете, чтобы они ни в чем не нуждались. Я заказал у французского портного каждому из вас по два костюма, идите и снимите мерки. Кроме того, получите у казначея деньги на туфли и нижнее платье. И нечего смущаться, я знаю, каковы у вас заработки. А там нам нельзя лицом в грязь ударить. Ведите себя достойно...".

Гаджи Зейналабдин Тагиев скончался 1 сентября 1924 года в возрасте 105 лет на своей мардакянской даче. 4 сентября его похоронили, в соответствии с собственным его завещанием, у ног известного бакинского ахунда - Моллы Абутураба.

Мирза Ахунд Абу Тураби был прогрессивным человеком своего времени. Он окончил высшую духовную школу в Багдаде, в совершенстве знал арабский, персидский, турецкий, русский языки. Выступал с многочисленными статьями на страницах азербайджанских газет и журналов, являлся автором книг по истории и философии религии, в частности, такого известного в мусульманском мире исследования, как "Причины раскола ислама", в котором он подверг резкой критике разделение верующих на суннитов и шиитов. Мирза Ахунд Абу Тураби был поборником просвещения, приветствовал любые прогрессивные начинания в этой области. По его инициативе в родном селении Амираджанах была открыта первая женская моллахана, а также первая русско-татарская светская школа, где он сам преподавал математику, географию, естественные науки. Гаджи Зейналабдин Тагиев очень уважал Ахунда Абутураба, прислушивался к его советам и наставлениям. А о его завещании есть несколько легенд. Одна из них гласит:

"Тагиев сам рассказывал, что ехал как-то в роскошной карете на свою дачу в Мардакя-ны. Настроение, мол, у меня самое веселое, дела идут преотлично. Вдруг вижу из окна: едет Ахунд Абутураб ага в своем стареньком фаэтоне. Я остановил карету, приказал извозчику пригласить Ахунда пересесть в мой экипаж. Едем мы с ним и мирно беседуем о том, о сем. Я спрашиваю: "Ага, как ты думаешь, богатство может выскользнуть у меня из рук?". Абутураб ага отвечает: "Гаджи, ты ездил в саму Мекку, совершил паломничество; тебе небезызвестны превратности судьбы. Если аллах пожелает, он в мгновение ока лишит тебя всего состояния. Так что больше думай о вечном...". Когда в двадцатые годы, после национализации моих фабрик, промыслов и дворцов, я переехал на постоянное местожительство в свою мар-дакянскую дачу, я вспомнил о словах незабвенного Абутураба аги и понял: то, что знал его мизинец, не знает и моя голова. Потому я и завещаю похоронить меня у его ног".

В похоронах Тагиева принимало участие множество людей. Газета "Бакинский рабочий" поместила следующее объявление:

"Кончина 3. А. Тагиева. 1 сентября скончался в Мардакянах от воспаления легких на 105 году жизни Зейнал Абдин Тагиев. Покойный был известен как один из крупных промышленников и финансистов и большой филантроп". После установления Советской власти в Азербайджане, почтенному старцу, так много сделавшему для родного города, предложили самому выбрать любое место, где бы он хотел жить. Гаджи остановился на своем любимом доме в Мардакянах, где и прожил остаток своих дней.

В свое время на месте захоронения Ахунда Абутураба Муртуз Мухтаров воздвиг красивый мавзолей. Однако впоследствии могила Тагиева, 6ыла разрушена, мавзолей пришел в запустение.

Даже при беглом обзоре дореволюционной печати становится ясным, сколь великое множество добрых и благородных дел совершил Гаджи Зейналабдин Тагиев при жизни. Он протягивал руку помощи не только своим соплеменникам и согражданам. Он помогал интеллигенции в Иране и Индии, Египте и Турции. Когда, к примеру, газета "Хаблул метин", выходящая в Индии, из-за материальных затруднений была вынуждена приостановить свое издание, Тагиев помог ей встать на ноги, ссудив значительную сумму.

Назову лишь некоторые суммы его пожертвований с благотворительными целями из того огромного списка, что мне известен:

на здание мусульманского благотворительного общества в Петербурге - 11 тысяч рублей; на обучение и воспитание армянских детей-сирот - 3 тысячи рублей; для женской русской школы "Святая Нина" - 5 тысяч рублей; на ремонт мечетей Кавказа и Дагестана - 5 тысяч рублей; для ограждения и благоустройства бакинского кладбища - 5 тысяч рублей; на ремонт Астраханской мечети - 5 тысяч рублей; в помощь школе "Саадат" - 5 тысяч рублей; на строительство здания медресе в Тегеране - 55 тысяч рублей, для ремонта школы "Сафа" - 500 рублей; для детей-сирот, для больных женщин и вдов - 8 тысяч 500 рублей; для коммерческого училища, для обучения мусульманских ребятишек - 50 тысяч рублей и т. д. и т. п. И это лишь незначительная часть его пожертвований. Нариман Нариманов еще в 1900 году написал брошюру, посвященную жизни, деятельности Гаджи Зейналабдина Тагиева и его заслугам перед отечеством, где особо отмечал, что "доблестный Гаджи израсходовал на благо нации и своего народа более миллиона рублей"*.