Читать интересную книгу Легенда о маленькой Терезе (СИ) - Константа Яна

- Есть кто живой? – раздался снизу знакомый голос.

- Господин де Лафар? Что случилось?

Эмелин сбежала по ступенькам навстречу ночному гостю, теряясь в догадках. Но когда она спустилась с лестницы и увидела ношу на руках Лафара… Она думала, что сойдет с ума в ту же минуту. Эмелин отпрянула, раскрыла рот, пытаясь что-то сказать, но получилось только промычать нечто невнятное.

- Эмелин, все хорошо! – поспешил предупредить Лафар. – Он жив!

Но Эмелин уже не слышала его – неотрывно смотрела она на укутанное в покрывало безвольное тело мужа у Лафара на руках и только хрипела, едва не задыхаясь:

- Ренард… Рен!

- Эмелин, Вы слышите меня? Успокойтесь, он жив!

- Ренард, - звала обезумевшая девушка, тянулась к мужу и боялась прикоснуться, боялась почувствовать под пальцами ледяное тело мертвеца.

Слова Лафара пролетали мимо. Эмелин едва держалась на ногах, и только выбежавшая на шум Герда, еще не успевшая покинуть Дворец, успела подхватить ее за плечи.

- Деточка, - обратился Лафар к служанке, - дай ей что-нибудь успокоительное и нагрей воды – обмыть бы его для начала, - кивая на Ренарда, проговорил он.

Служанка кивнула и попыталась увести Эмелин, но та лишь отмахнулась, давая понять, что в порядке, и потянулась к мужу.

- Оставь ее, - кивнул Лафар. – Беги, готовь воду.

Герда кивнула ему в ответ и тут же поспешила выполнять поручение, а Лафару оставалось только вздохнуть, глядя на растерявшуюся Эмелин.

- Эмелин, приходите в себя и, наконец, проводите меня – куда нести Вашего мужа?

С горем пополам ему все же удалось вывести Эмелин из ступора и заставить проводить в купальню. Шустрая Герда уже приготовила воду и даже успела наспех соорудить лежбище для Ренарда из мягких полотенец и подушек. Когда все было готово, Эмелин прогнала обоих, заявив, что сама займется мужем. Герда попыталась возразить – не королевское дело выполнять не самую приятную работу: в военных гарнизонах не до гигиены, да и раны нагноились и теперь источали «аромат» заживо гниющего тела. Да и справилась бы она куда лучше и быстрее, нежели королевская дочь, всю жизнь прожившая в комфорте. Но Эмелин была настроена решительно: никого подпускать к мужу она не намерена.

- Ему нужен лекарь, как бы заражения крови не случилось. И чем раньше, тем лучше, - проговорил Лафар у самых дверей.

- Герда, - тихо позвала Эмелин.

- Уже бегу!

- Спасибо. Я дам тебе неделю выходных, навестишь родителей, как хотела. Только приведи его скорее!

- Не волнуйтесь, Ваше Величество! Я мигом!

Наконец, Эмелин осталась с мужем наедине. Она не замечала потемневшей от грязи кожи, тяжелых запахов неделями немытого тела и гниющих ран – она смотрела на прикрытые его веки и радовалась, что он жив. Это ЕЕ муж. И какими бы сложными ни были их отношения, ее жизнь накрепко связана с этим хмурым человеком, который, скорее всего, ее возненавидит, когда придет в себя. Но с собой ничего не поделать – она успела его полюбить даже таким: чужим, хмурым и неверным.

Она стянула ошметки того, что когда-то служило ему одеждой, осторожно разрезала грязные бинты и стала промывать раны, стараясь не замечать всего того, что могло бы вызвать отторжение и неприязнь. «Не ту грязь надо бояться, которую видишь на человеке, - с детства учила ее мать, - а ту, которую не видно, которая живет внутри». Эмелин закончила свою работу и теперь внимательно рассматривала мужа, вспоминая каким сильным, уверенным он был, перед долгой разлукой даря ей ласку и нежность, мечтая о наследнике. Он сильно похудел, осунулся за этот год – ребра торчат, черты лица заострились, щеки впали, под глазами появились синяки. И сейчас, в забытьи, он так же хмурится, не сумев расслабиться…

- Ты только живи, слышишь? – тихо проговорила Эмелин, легонечко касаясь колючей его щеки.

Она так боялась, что вот сейчас он откроет глаза, увидит ее и оттолкнет. Она так боялась, что глаза он уже не откроет никогда. Эмелин не выдержала, расплакалась, глядя на едва дышащее распластанное тело и осознавая собственную безысходность и скорую, неминуемую расплату, если Ренарду удастся выжить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Я прошу тебя, живи! Ренард, ты прости меня, я виновата перед тобой, - шептала Эмелин, заливаясь слезами. – Я знаю, нет мне прощения, и ты возненавидишь меня и прогонишь, и я не стану просить тебя этого не делать. Я прошу тебя об одном: живи. Клянусь, я никогда не желала тебе смерти! Я никогда не желала тебе ничего дурного! И мой грех… Это глупость, Ренард, глупость ревнивой, полюбившей тебя женщины. Прости меня, любимый мой… Знаю, ты – палач мой. Так сделай же, как посчитаешь нужным, хочешь – казни, хочешь – прогони с позором… Я все приму, я заслужила это, но сейчас… я прошу тебя, только не умирай…

- Да что Вы несете, Эмелин! Я привез Вам его не умирать, а жить!

Она не заметила, как Лафар оказался рядом, легонько приобнял ее за плечи, веля успокоиться и взять себя в руки.

- Все самое страшное уже миновало, он не умрет, не бойтесь. Его ранили, но рана не страшная, органы не задеты. Пойдемте, моя девочка, лекарь уже пришел – ему-то Вы доверите драгоценное тело своего мужа? – улыбнулся Лафар, склоняясь над Ренардом. – Говорите, где его спальня?

- Отнесите его ко мне в комнату.

- Эмелин, это лишнее…

- Лафар! – прикрикнула Эмелин, вытирая слезы.

- Ну хорошо-хорошо, как скажете. Ведите.

- Ваше Величество, - вдруг окликнула ее служанка, догоняя. – Не серчайте, что лезу не в свое дело, но Вашему мужу может не понравиться, что Вы видите его в таком состоянии. Да и Вам не положено делать грязную работу. Простите, но мне кажется, Вы не совсем представляете, что такое ухаживать за лежачим человеком. Естественные потребности не будут ждать, пока он придет в себя и сможет сам о себе позаботиться. Поверьте, Вам лучше не видеть того, что с ним будет происходить – это не самое приятное зрелище.

- Герда, он мне не чужой человек, это мой муж. А я его жена. И я не хочу, чтобы кто-то посторонний заботился о нем даже из самых лучших побуждений. Я догадываюсь, что меня ждет – не бойся, я не настолько брезглива, чтобы из-за этого отвернуться от собственного мужа. Так что принеси в мою спальню воду и пеленки. А если хочешь помочь, присмотри за Филиппом – вот за это я буду тебе очень благодарна.

Девушка нехотя согласилась, покорно склонилась перед своей госпожой – права спорить и настаивать у нее, к сожалению, нет.

- И еще… Герда, я знаю, это не входит в твои обязанности, но мне некого сейчас об этом просить – приготовь, пожалуйста, комнату для господина де Лафара и накорми его. В общем, позаботься о нем, хорошо? О своем обещании я помню, я отпущу тебя к родителям, только чуть попозже. Сейчас, пока Ренард без сознания, я не отойду от него ни на шаг, мне понадобится твоя помощь – ты же знаешь, так, как тебе, я не доверяю здесь никому.

- Вам не о чем беспокоиться, Ваше Величество. Я сделаю все, как Вы скажете. А господина де Лафара и накормлю, и помою, и спать уложу, - улыбнулась девушка.

- Спасибо тебе.

Глава 21

Час за часом, день за днем… Ренард не приходил в себя, несмотря на заверения лекаря, что рана совсем не страшна и вот-вот он очнется. Эмелин не отходила от мужа ни на шаг. Сама убирала за ним, сама по несколько раз в день смазывала раны приготовленной по рецепту лекаря целебной мазью. Вот только казалось, что ему становилось все хуже – вчера его стало лихорадить. А сегодня она впервые за долгое время разлуки услышала его голос – вот только от услышанного совсем опустились руки… Как же она ненавидела его в эту минуту!

- Тереза… Тереза…

Он метался в бреду и звал совсем не ее, свою законную супругу, и день, и ночь, не смыкая глаз, сидящую возле него.

- Малышка моя… – молили пересохшие губы.

Эмелин отскочила к окну и задрожала от ярости. Слезы обиды побежали по щекам; хотелось заткнуть уши, чтобы только не слышать это имя, безотчетно, безжалостно и так ласково, так трепетно слетающее с губ муженька! Ее трясло вместе с ним, но подходить к нему она уже совсем не желала – стояла возле окна и плакала, пока приступ его не закончился и он опять не впал в беспробудный сон.