– И что скажет Эллиот на такое щедрое приглашение?
– Селеста, дорогая, Эллиот ценит все лучшее в жизни. Вот почему он в первую очередь стал торговцем.
– Говоря о лучших вещах, – произнесла Селеста, проведя пальцем по глазури и облизав его. – Я слышала, что принцесса Аника красивая. Говорят, она свирепа, как снежный тигр. А вы знаете, как я люблю таких людей.
– О, ты испорченная. – Кэм разразился громким смехом. Рен присоединилась к нему, изображая головокружительное волнение по поводу ее предстоящей свадьбы, и наконец после того, что казалось вечностью, Селеста снова расслабилась рядом с ней, делясь лакомыми кусочками дворцовых сплетен и наслаждаясь тем, как Рен воссоздает ее катастрофическое свидание с принцем Анселем.
– Ладно, – сказал Кэм, потирая руки. – Мне лучше приступить к этому особому меню для ужина. Три дня – это совсем немного, но, к счастью для тебя, я мастер своего дела. – Он взглянул на Рен и нахмурил лоб, пока изучал ее. – И это даст мне возможность накормить и тебя тоже. Клянусь, ты чахнешь у нас на глазах, Роза.
Селеста подняла голову:
– Я думала, мне показалось.
Рен обняла себя руками, пытаясь скрыть мускулистые руки, которые ей дали скалы Орты.
– Это просто нервы. Из-за приближающейся свадьбы и всего такого.
– Что ж, у меня есть идеальное лекарство от этого. – Кэм достал из духовки противень с печеньем. – Миндаль и ириски. Все еще теплые. И клянусь честью, нет и намека на корицу.
– Что ж, слава Великому Защитнику за это. – Рен ухмыльнулась, отправляя печенье в рот. Кэм завернул еще одно в платок и сунул его в карман Рен. Почему-то оно было даже лучше, чем пирожное. Еще в Орте, когда ночи были холодными, а морской ветер завывал сквозь щели в скрипучей хижине Банбы, она часто задавалась вопросом, что она упустила, живя не в Анадоне.
На девятый день рождения Рен Тея не спала всю ночь, чтобы приготовить ей торт, и Банба встала до рассвета, чтобы принести мед прямо из ульев и полить его. Втроем они спустились к берегу, Банба приглушила ветер, чтобы все чайки могли услышать, как она поет песню «С днем рождения» своей внучке. Рен прижала скудный пирог к груди, как заклинание, которое могло бы поднять их и перенести в лучшие времена. К лучшему торту.
«Я отдала бы тебе все роскошные вещи в мире, если бы могла, маленькая птичка. – Банба отрезала кусочек торта и держала его в своих испачканных песком пальцах. Там, в Орте, во всем был песок, даже на зубах. – Но сейчас пусть этот торт будет обещанием.
Впереди лучшие времена, Рен.
Для тебя, для всех нас».
И теперь Рен была здесь, в пределах досягаемости короны. Она уже смогла прочувствовать эти лучшие времена: аромат разогретого в духовке лакомства, тающего у нее на языке, и прикосновение шелковой ночной рубашки к ее коже. Тепло камина в ее покоях, бурлящая ласка утренней ванны. И такие друзья, как эти, которые с удовольствием проведут вечерние часы в теплых недрах пропитанной запахами кухни.
В конце концов, жизнь Розы была не такой уж и плохой.
И когда Рен уберет из нее Виллема Ратборна, она станет еще лучше.
* * *
Пожелав Селесте спокойной ночи, Рен заглушила свои шаги заклинанием и прокралась по дворцу, чтобы проверить, посещал ли снова Дыхание короля западную башню. Когда она заметила его стражников, стоявших по обе стороны двери, она отступила в тень. «Любопытно». Ратборн просидел весь день в покоях, но строго придерживался своего распорядка ночью. Что бы ни находилось в этой башне, это было важно для него. Рен запомнила данное открытие на случай, если оно ей понадобится, когда придет время убить его. Если ее праздничный ужин провалится, она сможет встретиться с ним в его драгоценной башне с хитрой улыбкой и верным кинжалом. Не совсем чистое убийство, но она все равно насладится.
Она убежала до того, как ее заметил один из стражников Ратборна. Портреты, написанные маслом, превратились в серебряные доспехи, когда она, шаркая, шла по залам Анадона. Она так сильно задумалась о том, что Ратборн делал в западной башне, что вздрогнула от внезапного грохота шагов впереди.
Рен скользнула в нишу между двумя высокими доспехами и прижалась к стене. Шаги становились все громче, тени растекались по камням, как чернила. Она крепко зажмурилась.
«Не смотри вправо.
Не смотри вправо.
Не смотри…»
– Принцесса Роза?
Рен резко открыла глаза.
– Ты, – выдохнула она.
Тор стоял напротив ниши с выражением крайнего замешательства на лице. Эльске сидела у его ног, ее яркие синие глаза пронзали темноту.
– Снова тренируетесь, Ваше Высочество?
– Ах да, – улыбнулась Рен, расправляя юбки. В этот раз она, по крайней мере, была одета. – Я никогда не упускаю возможности поднять свой сердечный ритм.
– Вы, должно быть, в отличной форме.
– А ты очень наглый, – упрекнула она. Она задержалась взглядом на его влажной форме и взъерошенных волосах. – Ты только что был под дождем?
– Боюсь, Эльске не пугают штормы. – Губы Тора дрогнули. – И я слышал, что небольшой дождь время от времени полезен для солдата.
– Что ж, он определенно пошел тебе на пользу. – Рен широко ухмыльнулась. Она снова танцевала в огне, но, ох, это было так весело. И так приятно отвлечься от планирования убийства. – Хорошо, что ты следуешь мудрым советам. Возможно, я смогу убедить тебя принять угощение.
Увидев встревоженный взгляд Тора, она расхохоталась.
– Без грязных помыслов, солдат! – Рен сунула руку в карман и достала печенье Кэма, завернутое в носовой платок. – Я просто предлагаю тебе одно из вкуснейших печений моего повара, – она протянула руку, – это вполне способно изменить твою жизнь.
Тор взглянул на печенье, но не двинулся с места, чтобы взять его.
– Это миндаль и ириски. Уверена, Кэм сказал бы тебе, что он тоже сделал это с любовью, – мягко сказала Рен. – Хотя я не могу говорить об этом конкретном аромате.
Эльске понюхала печенье, затем посмотрела на своего хозяина.
Тор нежно положил руку на голову волчице.
– Спасибо, Ваше Высочество, но я не