- Спасибо, Вань. Не сейчас, - я криво улыбнулась, зябко передёрнув плечами. И снова уткнулась подбородком в колени, подтянув их к груди. Да уж, Ванька успел на кухне похозяйничать, телевизор включить и даже найти какой-то канал с третьесортной отечественной «мылодрамой», а я…
А я как пришла минут пятнадцать назад, так и замерла посреди дивана, обхватив ноги руками, уставившись в одну точку немигающим взглядом. Где-то в груди шевелилось ядовитое, едкое беспокойство, но я раз за разом давила даже намёк на панику, игнорируя собственные дрожащие пальцы.
«Так вот ты какой, нервный отходняк», - я кисло скривилась, поймав себя на том, что у меня совсем по-детски свербит в носу и всё плывёт перед глазами. И громко, протяжно всхлипнула, проигрывая банальному желанию разреветься с разгромным, мать его счётом.
По щекам потекли горячие слёзы. Они забивали нос, заливались за воротник. Я вытирала их дрожащими пальцами, размазывала по лицу и не могла остановиться. Скопившееся за эти дни напряжение требовало хоть какого-то выхода и я глупо хлопала глазами, глядя на развернувшуюся на экране любовную эпопею. Хлопала и ревела навзрыд.
Так, как не ревела даже в далёком, сопливом детстве. Даже, когда смотрела «Короля Льва».
Я так сильно ушла в себя, что не слышала, как в дверь настойчиво позвонили. Не слышала, как Барсаев целых пять минут проверял на прочность нервы посетителя, но всё равно щёлкнул замком, пуская гостя внутрь. Не заметила, как рядом со мной на диван плюхнулась худощавое, пропахшее виски, кофе и стерильностью тело. А затем…
- Зомбик мой любимый, я в курсе, что в нашей стране кроме фильмов про слезливую любовь снимать ничего не умеют… Но ты уверена, что хочешь смотреть… Что там у нас?
Краем уха я отметила шуршание бумаги, а затем долгий, смачный зевок. После чего мне под нос сунули газету с телепрограммой и заинтересованно уточнили:
- Так вот… Зомбик мой, ты уверена, что хочешь смотреть все серии «Кармелиты»? Потому что я лично не уверена, что все серии этой истории смогли выдержать даже продюсеры этого фильма. Что уж говорить про простого, скромного патологоанатома…
Я сдавленно икнула, проглатывая нервный смешок. И вытерла нос рукавом кофты, с трудом выдавив вялое, скомканное приветствие:
- Здрав-вствуй… Харон… Как на работе?
- Как обычно, - цепкий взгляд Хариной скользнул по мне, остановился на раскрасневшемся, заплаканном лице. – Санитары танцевали танго с анатомическим пособием, судмедэксперты снова стырили спирт, а завхоз… - тут она очень неприятно усмехнулась, явно подумав о чём-то своём. – А с этим гением пропедевтики и педагогики я поговорю отдельно. Желательно тогда, когда некоторые пункты уголовного кодекса перестанут казаться настолько привлекательными. Ну, или когда высплюсь. Тоже, в принципе, рабочая схема…
Тихо хохотнув, я снова икнула и громко шмыгнула носом:
- А меня вот… Н-накрыло…
- Вижу, - криво усмехнулась Харина, давя очередной зевок. – Поверь опыту старого, больного патологоанатома… Иногда, зомбик мой, надо просто сесть и пореветь. Оно, знаешь ли, и стресс снимает, и нервы успокаивает…
Тут Харон выдержала небольшую паузу и с долей сарказма заметила:
- И побуждает мужчин к активным действиям по устранению этого слезоразлива. Слушай, парень… А этот сервис только для хозяйки квартиры? Или у меня-таки есть скромная возможность присоединиться к этому празднику жизни?
Барсаев от этого внезапного вопроса чуть кружку с чаем на себя не опрокинул. Смерив невинно улыбающуюся Харон гневным взглядом, Ванька поставил литровую бадью с горячим ароматным напитком передо мной. И буркнул недовольно:
- Тётя, блин. А вы не офигели?!
- Иван! – я аж подпрыгнула на месте от негодования, сама не заметив, как проснувшийся во мне педагог задавил новую волну истерики на корню. – Кто так со старшими разговаривает?!
- А чё она первая начинает?!
Я открыла рот, намереваясь напомнить собственному ученику о нормах приличия и правилах поведения в обществе. Да даже просто ткнуть пальцем в банальную человеческую вежливость! Всё-таки он не мог не помнить, кто его в чувства приводил и первую помощь оказывал. Только пока я сидела с открытым ртом, подбирая подходящие и цензурные (что не маловажно) формулировки, Барсаев протянул вперёд вытянутую руку, ладонью вверх, а Харина…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А Харина хлопнула по ней своей ладонью и подмигнула смущённо улыбнувшемуся парню. Вот же… Сговорились, блин!
- Да ну вас, - недовольно фыркнув, я вцепилась пальцами в кружку и сделала первый аккуратный глоток. Чувствуя, как теперь меня действительно опустило треклятое напряжение, как сердце перестало лихорадочно биться об рёбра, а слёзы больше не подкатывали к горлу, мешая говорить и дышать. И я позволила себе слабую дрожащую улыбку, прижавшись к боку полусонного патологоанатома.
И даже ни капли не возражала, когда устроившийся с тихими матюгами на полу Ванька завладел пультом, щёлкая каналы. Только вздохнула тихо, делая очередной глоток:
- Мы же справимся, да? Жень…
- А? – вздрогнув, Харина с трудом подняла тяжёлые веки и душераздирающе зевнула, нагло пристроив голову на моём плече. – Выдыхай, зомбик мой. Справимся мы… У нас просто это… Вариантов нету, во.
«Действительно», - хмыкнула я про себя, прижавшись виском к её взъерошенной макушке. И не заметила, как провалилась в ласковую мягкую дремоту.
Глава 20
Ксения Шолохова
Разбудил меня тихий скрип двери, щелчок замка и приглушённые усталые шаги. Резко дёрнувшись, выныривая из тревожного сна, я со всего маху врезалась затылком в подлокотник дивана. Не иначе как чудом успев прикусить язык до того, как все обитатели этого дома узнают о себе что-нибудь новое. Так что мычала я выразительно, но тихо и сквозь зубы. Зато проснулась сразу, ага. И ещё минут пять разглядывала потолок, пытаясь осознать, кто я, где я и…
- Вот уж не знаю, чьих лап это дело… Но ещё одно движение этого острого колена, и ты труп, - сонно буркнули откуда-то сбоку. И добавили. тихо вздохнув. – Очень-очень мёртвый труп. С гара-а-антией…
Серьёзность угрозы испортил широкий внезапный зевок. Такой заразный, что я с трудом удержалась, чтоб не зевнуть в ответ. Усевшись прямо, я потёрла пострадавший затылок, оглядываясь по сторонам. И с удивлением обнаружила рядом с собой сладко спящую…
Харон. Свернувшись в клубок, она вцепилась руками и ногами в плюшевую акулу из «Икеи», улыбаясь и пуская слюну на игрушку. И меньше всего напоминала едкого, сурового патологоанатома, одним своим взглядом способного горы свернуть и молоко заставить скиснуть. А ещё она выглядела до безобразия, до ужаса уставшей.
Настолько уставшей, что я проглотила свой язвительный ответ, так и вертевшийся на кончике языка. Вместо этого я стащила с себя плед и укутала им Женьку, осторожно убрав с её лица спутавшиеся волосы. Спустив ноги на пол, я медленно сползла с дивана, чудом не наступив на Ваньку, раскинувшегося на полу. И на цыпочках вышла в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь.
- Чего не спим?
Чей-то заинтересованный вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Он напугал до чёртиков и разозлил одновременно, да так, что резко развернувшись, я приложила источник звука первым, что под руку подвернулось. А подвернулся, не много, не мало, а «Словарь трудностей русского языка», под редакцией Розенталя.
Вот уж не знаю, что он (словарь этот) забыл на зеркале в прихожей и на кой чёрт я вообще его по квартире таскала, но толстенная книжица легла в ладонь как влитая. И оппонента моего приложила шикарно, аккурат по темечку. Правда, толку от этого – чуть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Судя по насмешливой ухмылке соседа, тут всё как в том анекдоте про чукчу. Если б были бы мозги, было бы сотрясение. А раз мозгов нет…
- Араньев, скажи честно, ты идиот? - глубоко вздохнув, я крепче стиснула в пальцах несчастный томик Розенталя. И честно постаралась проигнорировать то, как защипало в носу, сглотнув подступивший к горлу ком. – Потому что если кому-нибудь интересно моё мнение, то ты не просто идиот, нет. Ты первостатейный, клинический, совершенно невыносимый, невообразимый и…