— Тебе и не нужно прямо сейчас этого решать. Peekôn, пусть всё идёт своим путём.
Я не смогла сдержать улыбку.
— Я скучала, Джек.
Он улыбнулся в ответ, но потом серьёзно спросил:
— И как тебе замужняя жизнь? С Доминия.
Отвёл глаза и бросил камешек в воду.
— Он действительно старался быть хорошим мужем и делать меня счастливой. И в какой-то степени я была счастлива. Но всё равно не могла оправиться от того, что тебя потеряла.
Как ни странно, возвращение Джека только обострило мои чувства к Арику. Всё обострилось, эмоции просто бьют через край. Наконец я могу ослабить жгут…
— Видение Мэтью всё мне показало, — его голос охрип от волнения, — я всегда хотел быть нужным кому-то, важным. И когда ты сделала тот надгробный камень, почувствовал свою значимость, как никогда раньше не чувствовал.
— Даже, возглавляя армию?
— Даже тогда, — он снова бросил камешек в воду, — до Вспышки я и подумать не мог, что по мне кто-то будет так тосковать.
— Я тосковала, ещё как. Арик был угнетён, когда узнал, на что я пошла ради тебя. Я не только выбрала тебя, но и отказывалась смириться с потерей. Не могла принять его даже после твоей смерти.
— Но в итоге приняла.
— В итоге да.
— И какой у вас был план относительно игры? Я был прав, когда предположил, что у Смерти есть запасной вариант?
— Да, — именно постоянные интриги между Арканами стали одной из причин, по которым я предпочла Джека Арику, — он собирался прожить со мной долгую жизнь и в итоге сделать победительницей Ларк. Но с появлением Рихтера мы пересмотрели свои шансы выжить и решили использовать заклятие памяти, чтобы не убить друг друга в следующих играх. Теперь всё изменилось. Бабушка сказала, что земля не возродится, пока длится игра. Она искренне верила, что это произойдет, только когда умрут все Арканы, кроме одного. И если это правда… — нам со Смертью не стоит быть вместе.
Я потёрла виски.
— Я боюсь, что победителе станет Рихтер.
— Мы не допустим этого, bébé.
— Мы с Ариком готовы были уйти вместе в лучах славы, чтобы остановить его. И я наконец могу признать, что приняла такое решение из-за того, что потеряла тебя, — но теперь я беременна, и это уже не имеет значения, — несколько недель назад Арик хотел, чтобы я поговорила о тебе. Позволила себе погоревать. Но я побоялась, что ему будет больно видеть мои слёзы, и отложила это.
Он хотел узнать, почему при виде снега я становлюсь такой грустной, и что для меня значит коралловая лента.
Кстати, она так и осталась лежать в замке в ящике шкафа. Неужели я потеряла её навсегда?
Джек обнял меня за плечи.
— Я вернулся. Я с тобой.
Я прижалась к нему, наслаждаясь сладостной безмятежностью. А потом щеки коснулось что-то холодное. Снежинка. Первая из многих.
Мы с Джеком подставили лица снегу. Теперь у меня нет причин впадать в грусть.
В ночь, когда я его потеряла, я не успела признаться в своих чувствах. Больше об этом сожалеть не придётся.
Я посмотрела ему в глаза.
— Когда я ехала за тобой из Форта Арканов, то собиралась сказать кое-что по рации, прямо перед тем, как разверзся ад.
— Что?
Я сглотнула.
— Я никогда тебе не говорила… Я люблю тебя, Джек.
Он блаженно прикрыл глаза, словно упиваясь моментом.
— Как долго я этого ждал.
— А я и не надеялась, что получу шанс сказать эти слова.
Обхватив ладонями моё лицо, он встретился со мной взглядом.
— Я и так знал. Я слышал это в твоём голосе на записи с диктофона. Я чувствовал это, когда мы занимались любовью. А надгробие, сделанное тобой, не оставило места сомнениям.
Ах да. Я ведь выгравировала «Я тебя люблю» в конце эпитафии.
— То есть это не новость, да?
— Но от этих слов, произнесённых вслух, у меня трепещет душа. Я хотел бы слышать их всю оставшуюся жизнь, потому что я тоже тебя люблю, Эви. Je t’aimerai toujours[11].
Он наклонился, чтобы меня поцеловать. И мне так захотелось тепла и поддержки. Захотелось, чтобы сердце колотилось от чего-то другого, помимо ужаса.
С касанием губ между нами, как всегда, вспыхнул жаркий огонь. И я вложила все эмоции — страх, скорбь, радость от его возвращения — в этот поцелуй.
Джек притянул меня ближе, и наше дыхание слилось воедино. От его хриплых стонов закружилась голова.
Боже, как хорошо. Как же я скучала. Мой Джек жив.
Я запустила пальцы ему в волосы, и вдруг идиллию поцелуя нарушила какая-то беспокойная мысль. В чём дело? Что-то не так.
Кольцо.
Обручальное кольцо, которое когда-то принадлежало матери Арика.
Я отстранилась.
— Погоди. Я не могу.
Не отрывая от меня губ, Джек произнёс:
— Послушай. Я знаю, что Доминия ты тоже любишь. Я знаю, что ты была с ним. Но это не важно. Между нами всё равно есть связь.
Только выдержит ли она моё признание?
— Джек, я должна тебе что-то сказать.
— Я тоже.
Собравшись с духом, я кивнула, предлагая ему начать первым.
— После побега от работорговцев я был в очень плохом состоянии. Я думал, что умру от горячки. Мэтью уложил меня в сугроб, чтобы сбить температуру. И пусть я был в бреду, но, клянусь, Эви, я чувствовал тебя, видел, ощущал твой запах. Говорил с тобой. Касался тебя.
У меня округлились глаза.
— Когда это было? Я тоже однажды ночью лежала в снегу и представляла, что целую тебя!
Лицо Джека вспыхнуло изумлением.
— Каждая снежинка виделась мне прикосновением твоих губ. Видишь, Эванджелин, мы связаны. Это невозможно отрицать.
Я помахала головой.
— Я и не отрицаю. Но что нам теперь делать?
— Я по-прежнему настаиваю, что тебя нужно вернуть в замок. Но что, если мы не сможем вывести Доминия из-под внушения? Возможно, он никогда не придёт в норму.
— Что ты такое говоришь? Хочешь убить Арика? Если да, то на этом наш разговор окончен.
— Вспомни, последователи Жреца до сих пор охотятся за тобой… даже после смерти этого ублюдка.
Это я во внимание не принимала.
— А вдруг Смерть всегда будет стремиться тебя обезглавить, всегда будет тебя ненавидеть. Я лишь говорю, что устраню любую угрозу твоей жизни.
— Джек, всё намного сложнее, — как же ему сказать? — ты должен кое-что знать.
— Ты можешь признаться в чём угодно, — твёрдость в его взгляде немного меня подбодрила, — ничто не изменит моих чувств.
Ну… была не была.
— Я… дело в том… когда, я думала, что ты…
— Подожди, — он приложил палец к губам.
— Что? — шёпотом спросила я.
— Кажется, я услышал Бэгмена, — Джек вскочил на ноги, помог подняться мне, а затем обвёл округу взглядом и вскинул арбалет, — там.
Он кивнул на груду камней неподалёку.
— Он зарылся в землю?
Мы по опыту знаем, что они любят закапываться.
— Это для них подобие могилы.
Груда камней задрожала, и несколько валунов скатились в озеро. Показалась рука. Затем вторая.
— Уходим, Джек!
— Только после того, как я его убью.
Ну конечно. Джек и Бэгмены.
Стоп, кажется, зомби машет в сторону, словно отгоняя нас. Разлагающаяся голова, покрытая пеплом кожа, клочьями отходящая от костей. Даже не понятно, мужчина это был или женщина.
Либо у меня разыгралось воображение, либо единственный глаз Бэгмена смотрит вполне осмысленно. Точно. Через него с нами пытается связаться Сол!
— Остановись… — я хлопнула Джека по руке в тот самый момент, когда он нажал спусковой крючок. И стрела вместо головы угодила Бэгмену в шею.
— Эви, какого хрена?
Я обошла Джека и обратилась к зомби:
— Сол, это ты?
Громкий стон и кивок.
— У нас проблемы?
Кивает. Отгоняет.
— Оххххх. Ох. Ох.
— Убегать?
КИВОК.
Я оглянулась.
— Нужно убираться отсюда, Джек!
Он схватил меня за руку, и мы побежали вниз по тропе.