Меня уже всерьез колотит, когда Денис поворачивает безвольную, почти растерявшую остатки разума меня на живот.
Шорох выдвигаемого ящика, и на покрывало рядом со мной падает тюбик со смазкой. Легкий страх перед неизвестностью не задерживается, его смывают новые ласки.
Твердые пальцы впиваются в упругие ягодицы, жадно сминая и тут же поглаживая, словно извиняясь. Жду, что вот сейчас меня накроет матерое тело, но Гордеев решает поработить меня окончательно, хотя я и так не смогу сказать «нет». Он проводит языком по кошачьему местечку между лопаток, вырывая у меня стон, в котором смешивается мольба, проклятье и похоть.
Каждая прикосновение и поцелуй толкают меня все ближе к пропасти.
Горячее дыхание, опаляющее, когда Денис прижимается губами к основанию шеи, ощущение твердой груди, льнущей к спине, толстый член скользящий по ягодице… Невыносимо.
– Давай, девочка, я больше не могу сдерживаться, – слышу я севший голос Гордеева.
От этих слов меня словно озноб прошибает, у меня срывает все заслоны.
Зачем сдерживаться? Возьми меня! Сейчас же! Пока я не растворилась окончательно в этом бушующем океане! Я вот-вот потеряю себя!
Но он медлит, и только когда я становлюсь готова по его мнению, Денис наконец уделяет внимание тому, что между ног.
Ничтожно мало внимания.
Прикусив ягодицу и слегка погладив влажные натертые губки, отчего меня начинает почти морозить, он отвинчивает крышку тюбика и, раздвинув мне ягодицы, приступает к более глубокой подготовке и так готового к жарке тела.
Густая прохладная смазка капает на дрогнувшее сморщенное колечко, вызывая у меня волнение. Огненные на контрасте пальцы, осторожно принимаются за дело, разгоняя по телу от места проникновения колючие волны. Под мои непрекращающиеся стоны он продолжает растягивать девственную дырочку, целуя напряженные ягодицы.
Я уже не знаю, на каком я свете, когда он вкладывает в мою безвольную руку прохладную пробку.
– Малыш, я хочу, чтобы ты сделала это для меня, – с трудом улавливаю я смысл его слов. – Я помогу.
И направляет мою руку.
– Вот так, девочка, – голос его садится совсем.
Легко, но неумолимо он надавливает на мои пальцы, держащие игрушку, и спустя секунду и небольшое усилие, пробка проскальзывает в меня, а я переживаю странное ощущение, которому нет описания.
Но все связные мысли окончательно покидают меня, когда, раздвинув мои бедра шире, Денис, устроившись между ног, проводит языком по моим влажным складочкам.
Глаза распахиваются от остроты и удивления. Невыразимое упоительное ощущение, но я не думала, что Гордеев на это пойдет. И все. Разум затухает, берет тайм-аут, оставляя править только инстинкты. Когда, позволив попке привыкнуть к нескромному дополнению, Денис заменяет ее членом, я уже не соображаю. Даже не замечаю, в какой момент он надел резинку.
Не могу оценить то, что творится с моим телом. Сравнить с чем-то.
Это совсем по-другому.
Это по-особенному.
Заполненность запредельная. Толчки ласковые, но сильные, их не понадобилось много, Денис и, в самом деле, сдерживался едва. С рычанием пронзив меня в последний раз, он разворачивает меня на обратно на спину, жадно целует и, найдя ноющую влажную горошину в моих складочках, нажимает на нее. Я догоняю его в мгновение ока.
Зря я боялась.
Ничего страшного, только ощущение, что мы были ближе, чем когда-либо.
Глава 43
Просыпаюсь прилепившаяся к горячему мерно вздымающемуся боку, прислушиваюсь к глубокому дыханию.
Мир, перевернувшийся этой ночью, не спешит возвращаться в привычное состояние, а я стараюсь не задумываться, как так вышло.
Всегда забавляло, когда девчонки теряли головы после горячей ночи. Казалось, да что там? Нелепые телодвижения, иногда по чистой случайности приводящие к удовольствию, если повезет – обоюдному.
Оказывается, все бывает совсем не так.
Совсем по-другому.
Когда целуют прямо в сердце, дышат сразу в душу, когда происходит соитие.
И кто бы что ни говорил, управляет этим процессом мужчина. Женщина может позволить, раскрыться, но ведет в этом танго всегда Он.
Денис не просто взял то, что ему причиталось, он сделал так, что я не пожалела. Несмотря на то, что он явно за что-то был на меня зол.
И не было ничего стыдного в том, как он меня…
Я заливаюсь краской от неприличных воспоминаний и от романтической чуши, накрывающей меня. Наверное, в голове у Гордеева все намного прозаичней, но я ему благодарна.
Не удержавшись глажу татуированный живот.
– Террористка, – ворчит сквозь сон Денис, и я вспыхиваю, вспомнив, как настаивала на продолжении.
Жертва обстоятельств, угу.
Подтянувшись повыше и набравшись храбрости, чмокаю непроснувшегося Ящера в щеку, клюю быстро, как тогда на кухне, и, не успев даже пискнуть, оказываюсь опрокинутой на спину.
Сонный щетинистый Гордеев утыкается носом мне в шею и сопит, от чего мне становится щекотно и волнительно. Придавленная мощным телом, я замираю от плавящих эмоций.
И все бы ничего, если бы не пришла маленькая нужда. С сожалением, начинаю выползать из-под Дениса.
– А ты беспощадная, – с одобрением произносит он, восприняв это как заигрывание.
– Мне надо в душ, – смущенно оправдываюсь я.
На меня смотрят так, будто я предала страну, но позволяют смыться в ванную.
Там-то я и понимаю, что с сексом я завязала, ну на сегодня так точно. Хотя при малейшей мысли о вчерашнем вдоль позвоночника маршируют полчища мурашек.
Очнись, Ксюша. Даю я себе ментальную затрещину.
С Денисом был последний раз. Разошлись пути. Он сделал, что обещал. Ты расплатилась.
Не реветь! Не сейчас!
Дома будем нюни распускать.
Уперевшись руками в раковину, бестолково смотрю в зеркало на тухнущие огоньки в глазах. Замечаю на теле несколько отметин, оставленных губами Гордеева.
Как я так вляпалась-то?
Прокручивая в голове все возможные варианты нашего расставания, принимаю быстрый душ. Самым ужасным будет, если он просто попросит Николая отвезти меня домой.
Это меня доконает.
Порепетировав равнодушный взгляд в зеркале, возвращаюсь в комнату, в которой меня уже никто не ждет. Наверное, Денис внизу, а я надеялась еще немного с ним поваляться в постели.
Впрочем, спустившись, на кухне я Ящера не обнаруживаю. Только Коля переливает из стакана блендера в кружку серо-буро-малиновую жижу.
У меня неприятно ноет под ложечкой. Неужели я угадала, и расставание будет максимально унизительным для меня.
Стараясь не подавать вида, как меня задевает такой расклад, хочу покинуть кухню, но Николай хищно двигается в мою сторону, на полном серьезе угрожая мне кружкой.
– Нет! – сразу отказываюсь я от сомнительного угощения. У меня еще вчерашний имбирный фрэш на дровах дровами из памяти не выветрился. И я резво даю задний ход, налетая тылом на что-то большое и горячее.
Заполошно обернувшись, застываю не в силах отвести взгляда от соблазнительной картины.
– Ты готова? – спрашивает Денис, под моим голодным взглядом сосредоточенно воюя с манжетами в рубашке нараспашку.
Смуглое тело так и хочется погладить руками.
Может, погорячилась я насчет целибата?
– К чему? – сглотнув, уточняю я.
– К завтраку, – он поднимает на меня глаза.
Тяжкий Колин вздох демонстрирует, как нами разочарованы.
– Зря вы так, – обижается Николай. – Я добавил апельсин.
– Ты сам-то пробовал, экспериментатор? – усмехается Гордеев.
– Нет, но я уверен, что это вкусно, – насуплено говорит водила. – А главное, полезно.
Мы с нескрываемым, прямо-таки исследовательским интересом смотрим на Колю. Пусть первый дегустирует.
И лицезреем, как его перекашивает после первого же глотка.
– Ладно. Я понял, – он убирает кружку в холодильник и двигает на выход. – в «Ла Мар»?
– Здраво, – хвалит его Гордеев.
По дороге он звонит Лютаеву, и из общей канвы беседы я понимаю, что Макс присоединится к нашему завтраку. И даже, похоже, не один. А с какой-то Каринкой, чье имя Денис произносит с доброй теплой усмешкой, заставляя внутри меня поднимать голову очень мерзкому чувству.