— Очень велики, — сказала я, глядя ему в глаза. — То есть… Если вы скажете «да», вы обязательно женитесь на принцессе из-за Печати.
— И смогу привести её сюда?
Я вспомнила, что говорил мне Гарольд по этому поводу.
— Да. То есть… Ей ведь будет хорошо у вас во дворце?
Король-саламандра ухмыльнулся. Принц никак не показал, что я сморозила глупость.
— Конечно. Но при одном условии.
— При каком? — я напряглась.
Принц долго смотрел на меня.
— Какого цвета у неё волосы?
Уйма за моим плечом переступил с ноги на ногу.
— Чёрные, — сказала я, вспомнив Филумену. В глазах принца что-то изменилось, там мелькнуло, кажется, разочарование. — Светлые, — продолжала я без паузы, вспомнив Ортензию. — Русые, — это Розина. — Рыжие…
Я запнулась. Принц выпрямился на троне:
— Рыжие?
— Она что, меняет цвет волос в соответствии с сезоном? — поинтересовался король, не скрывая насмешки.
— Рыжие, — принц, кажется, никак не мог успокоиться.
— Огненно-рыжие, — провозгласила я, стараясь вспомнить об Алисии хоть что-то хорошее. Потрясающее зелёное платье… Длинная перчатка… Ожерелье… Красивая девица, что и говорить, только бледная от затворнической жизни, и веснушек совсем не видать. — Её зовут Алисия.
— Алисия, — повторил принц, пробуя имя на вкус.
— Вы не всё нам сказали, — резко заметил король.
— Зато всё сказанное — правда, — парировала я. — Принцессу зовут Алисия. Она прекрасна, умна и добра. Она ждёт Принца-саламандру.
— Отец, — по-прежнему негромко сказал принц. — Мне нужно с вами поговорить.
Глава 20
Обещания и торги
Пот заливал глаза. Мне отвели комнату для отдыха, довольно большую и удобную, да ещё с овальным мелким бассейном, над которым поднимался пар. Вот только дверей здесь не было, а лишь плотные занавески у входа. Поначалу я дёргалась, стеснялась и всё оглядывалась, не смотрит ли кто, а потом не выдержала. Поскорее сорвала с себя всю одежду и плюхнулась в бассейн, как это делали ящерицы.
Вода была прохладная! И ещё она была проточная, я обнаружила в одном конце бассейна дырку для слива, а в другом — холодный источник. Ближе к источнику можно было даже замёрзнуть, зато над стоком было горячо, а в центре бассейна — уютно, как в тёплой ванне. Никогда прежде я не испытывала такого удовольствия: плавать (вернее, бродить на руках, потому что было мелко) туда-сюда или просто лежать на воде, чувствуя её запах, чувствуя, как смывается противный пот, как возвращаются силы и, одновременно, как подступает дрёма. Честное слово, здесь можно жить, под этими вулканами. Алисия не будет в обиде.
Ящерицы иногда меня пугали. Потом я привыкла к плюханью и шипению и с интересом стала наблюдать из воды, как это у них получается. Похоже было, что у них тут нечто вроде сауны: раскалился в камине и плюх в воду. Я-то в сауне была один раз. Говорят, это совсем не то, что парная баня, но мне всё равно не понравилось. А вот ящерицам нравится. Интересно, они это для удовольствия делают? Или у них работа такая — огонь поддерживать, пар производить, тёплый воздух перемешивать?
Размышляя так, я чуть не заснула, положив голову на сухой тёплый бортик.
— Лена!
Я вздрогнула. Уйма, ни капельки не заботясь о приличиях, вошёл ко мне в комнату и задёрнул за собой занавеску.
— Да ты что! — я отползла в дальний угол бассейна, пытаясь поглубже спрятаться под водой. — Уйди! Быстро!
Людоед смотрел на меня круглыми блестящими глазами. Ему, дикарю, плевать было, одета я или нет. Только что случилось событие, оно распирало Уйму изнутри.
— Отвернись! — взвизгнула я.
Он неохотно отвёл взгляд:
— Одевайся. Быстро. Пошли, что-то покажу.
Он не купался и не отдыхал. На его спине и плечах белой корочкой засох старый пот.
Я кое-как застегнула штаны. Возбуждение Уймы передалось и мне. Одежда липла к мокрому телу. Я подхватила посох, лежащий на краю бассейна.
— Пошли, — Уйма отдёрнул занавеску.
Я огляделась. В коридоре было пусто, если не считать красной ящерицы на потолке.
— У них не запираются двери, — сообщил людоед. — Пошли, не бойся, здесь никого нет.
— Но мы же гости! Разве прилично вот так…
— Тихо. Главное, что мы пройдём мимо поста.
Когда Уйма сильно волновался, он начинал говорить, как полуграмотный дикарь.
Я по-прежнему не была уверена, что мы правильно поступаем, но Уйма не оставил мне выбора. Он вёл меня уверенно, будто много лет тут жил: направо, налево, по лестницам вниз и вверх. Интересно: у них там, на островах, все без компаса обходятся?
Удушливая жара королевских покоев осталась позади. Мы были, похоже, в хозяйственной части дворца. Здесь было по-прежнему очень тепло, но не горели камины, не было ящериц на потолке. Откуда-то из щелей просачивался свежий воздух. Я хватала его ртом и носом, желая надышаться впрок.
— Стой. Здесь.
Он отдёрнул тяжёлую штору и, пригнувшись, влез в нишу под нависающей скалой. Я помедлила — но оставаться здесь одной было ещё страшнее, поэтому я сжала посох и нырнула за Уймой.
В нише было темно. Моргнув, я посмотрела ночным зрением, но поначалу ничего не увидела, кроме широкой Уйминой спины. Людоед оглянулся, отступил в сторону, пропуская меня, — и тогда я поняла, почему он так заволновался.
На каменной лавке лежал Мастер-Генерал. Голый до пояса, в одних штанах. Смотрел в потолок. В безволосой белой груди торчала игла, похожая на вязальную спицу.
Я быстро отвернулась.
— Вот оно, — шёпотом сказал Уйма. — Наш шанс. Шанс Оберона.
— Что?
— Слушай меня, маг дороги, слушай внимательно, — Уйма сдавил волосатой лапищей моё бедное плечо. — Мы должны его забрать.
— Как…
— Молчи. Принц купился на рыжую принцессу, я видел. Поставь условие: вы нам Мастер-Генерала, мы вам принцессу. Только так.
— Уйма, — я смотрела прямо в его круглые немигающие плошки. — Это единственный принц, который согласился с нами идти. Ну, почти согласился. Мы же рискуем его потерять! Если король узнает…
— Лена, — Уйма приподнял верхнюю губу, обнажая зубы. — Зачем нам один принц? Нам надо пять!
Сделалось очень тихо: я задержала дыхание. Уйма дышал неслышно. А Мастер-Генерал не дышал вообще.
Людоед был прав! Один Принц-саламандра не спасёт Оберона. Нам надо добыть деспота, пленника, и то будет мало. Но не искать же страшного Принца-чуму?!
— Это большой риск, — сказала я шёпотом.
— А что остаётся делать? — резонно возразил людоед.
* * *
Разбудили меня слуги: сперва они деликатно закашлялись за занавеской (на первое «кхе-кхе» я не ответила, вот они и разразились таким кашлем в два голоса, будто у них коклюш или воспаление лёгких), а потом, всё так же не глядя, предложили мне отужинать в компании его величества и его высочества. Я вскочила, растерянная, заспанная, плохо соображая, где я и как здесь очутилась.
Зашипела ящерица, свалившись в бассейн. Я тряхнула головой. Это всё духота: когда спишь на такой жаре, потом всегда башка трещит.
Кое-как умывшись и пригладив волосы, я отправилась вслед за слугами. По дороге всё присматривалась к ним: куда ведут? Что обо мне думают? Может, король уже проведал о нашем с Уймой посещении Мастер-Генерала, и теперь меня ведут в темницу?
Посох в руках придавал уверенности.
Слуги привели меня в обеденную залу. Король и принц были уже здесь, и, присмотревшись к их спокойным довольным лицам, я немного успокоилась.
Все уселись за стол. Я снова вспомнила Принца-деспота: здешняя кухня была куда приятнее, а общество — приличнее. Король любезно предлагал не стесняться — это Уйме-то! Никогда в жизни не видела людоеда, который стесняется.
Все блюда были примерно одинаковые, не то паштет, не то пюре, но фокус состоял в том, что эта штука меняла вкус в зависимости от температуры. Повара изощрялись: то мороженое внутри горячей котлеты, то тёплое и холодное слоями, а то вообще какие-то розочки из теста, которые во рту сперва нагревались, так что еле можно было жевать, а потом остывали, меняя вкус и запах, таяли, растекались и сами собой проваливались в живот. Я наелась, как поросёнок, да ещё все время приходилось следить за собой и не особо восторгаться: я ведь маг дороги, а значит, многое повидала. Честно говоря, за этим столом я и думать забыла о Мастер-Генерале: нельзя же все время вязнуть в проблемах, надо иногда от них отдыхать.
Но ужин закончился. Мы вышли из-за стола, перешли в комнату с особенно большим и горячим камином, уселись в тёплые каменные кресла, и пришла пора говорить о деле.
Ручейки пота текли по спине под рубашкой.
— Итак, — начал король, — принцессу зовут Алисия. Кем она приходится королю Оберону?
Уйма искоса глянул на меня.
— Никем, — ответила я честно. — Она принцесса, дочь короля далёких стран. Однажды постучалась в Королевство босая, с узелком на плече, а в узелке грамота, удостоверяющая личность.