Читать интересную книгу Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча» - Сергей Кургинян

Если нет «Империи Кургиняна», что же есть?

Когда я делаю то, что считаю нужным и должным, то я умею убеждать окружающих в своей правоте. И если бы мне нужны были льготы, лицензии, внешнеэкономическая деятельность, государственное финансирование — то, может быть, я бы этого и добился. Но это было не нужно. Опыт начала деятельности убедил меня в том, что любое место, где существует избыток льгот, где «сладко кормят», становится местом концентрации воров и лицемеров, с которыми потом очень трудно бороться.

Лучшие свои работы я писал на подоконнике. Лучшие свои спектакли делал в подвалах. Лучшие коллективы собираются там, где нет льгот, нет сытной кормежки, а есть притягательное поле идеи, замысла, человеческой личности. В этом смысле корпорация «Экспериментальный творческий центр» существует и будет существовать. Я уже говорил о «царстве не от мира сего». Речь идет не о мистике. Речь о том, что мучительно переживающие распад и гниение социума люди будут собираться там, где есть воля к строительству новой жизни. А невостребованные интеллектуалы — там, где есть напряженная интеллектуальная жизнь. Серьезно ориентированные бизнесмены — там, где есть трудновыполнимые, но социально значимые проекты. А молодежь — там, где есть дело и нет болтовни.

Я люблю Россию именно за то, что в ней всегда будут такие люди, всегда будет такой ресурс, опираясь на который можно бороться за нормальное развитие государства и общества.

Если суммировать вкратце суть и смысл деятельности корпорации и моей лично, то речь идет о создании очагов альтернативного общества. Альтернативного — чему? Демократии, прогрессу, правам человека? Отнюдь нет — отвечаем мы.

Альтернативного — стяжательству, бесплодной и бессмысленной болтовне, духу разрушения, витающему над страной, и революции, очередной кровавой революции на шестой части земного шара, способной погубить и Россию, и мир. Революции, которая мне ненавистна, как грех. Еще в конце 80-х годов мне и моим товарищам стало понятно, какие разрушительные процессы запущены. Их не остановить никакими ГКЧП, они будут идти. Но важно, чтобы наряду с ними шли и восстановительные процессы. Чтобы через очаги становления альтернативного общества мы могли возродить страну. И это моя роль в политике, так, как я ее понимаю. И поэтому за мной идут люди. В этом смысле — мы в начале пути.

Леонид Радзиховский упомянул меня в качестве одного из тех, кто «спустит крючок агрессии». Боюсь, что это сделают другие люди, с другими руками, готовыми вцепиться в подобный крючок для спуска массовых истерий. Что касается меня, то, что бы ни случилось, я буду строить. И действовать в политике лишь постольку, поскольку полагаю возможным отдернуть руку, тянущуюся к спусковому крючку «революционного насилия». Любую руку, чья бы она ни была и какой бы идеологический макияж ни использовала при этом.

«Совершенно секретно», 1991 г, № 12

Раздел 3

Из рода Кассандры

От составителя. И враги, и поклонники С. Е. Кургиняна солидарны в одном — его прогнозы, как правило, сбываются. Поэтому и называют его иногда «Кассандрой перестройки». Народный депутат РСФСР С. Н. Бабурин по этому поводу заметил довольно метко: «…материалы исследований Кургиняна очень пессимистичны, но, к сожалению, столь же реалистичны» («Независимая газета», 09.01.1992).

«Возможно, будущие историки выяснят, — пишет „Вечерний Магадан“ (23.11.91), — почему прогнозы, точность которых подтвердила сама жизнь, не были использованы ни демократами — Кургинян ориентировался на демократов, но был, по существу, отторгнут левой прессой, — ни тем кругом ответственных лиц, которые, воспользовавшись, очевидно, каким-го другим сценарием, предпочли вариант неумелого путча».

Прогностические оценки, приводимые и данном разделе, сделаны в октябре 1991 г. — январе 1992 г., но всей видимости, ряд из них к моменту выхода книги уже сбудутся…

3.1. Рябь предвещает бурю

— В мае вы говорили, что к мнению вашего центра прислушиваются пять — десять человек в руководстве страны. Сейчас произошли значительные кадровые перестановки, практически изменился курс государства. Кому теперь адресованы разрабатываемые вашим центром модели общественно-политического и научного развития?

— За это время действительно многое изменилось. И количество «абонентов», пользующихся нашей информацией, значительно возросло. Это даже беспокоит меня, поскольку я и моя организация рискуем обрести статус «модных врачей». Причем специализирующихся в основном на проблемах реанимации. А поскольку количество политических деятелей, нуждающихся именно в этом виде «услуг», с каждой неделей увеличивается, то и спрос на нашу продукцию почти что ажиотажный.

Но это вовсе не радует. Ни меня, ни моих друзей и единомышленников. Ведь если попытаться раскрыть проблему содержательно, придется констатировать очень печальную вещь. Неясно, кто сейчас руководит страной и руководит ли ею хоть кто-то. Поэтому сейчас само понятие «человек в руководстве страны» становится крайне двусмысленным. И наконец, а есть ли страна? Возможно, это самый главный вопрос.

Интеллектуальная элита сегодня в отчаянии от всего, что происходит в стране. От отсутствия какой-либо глубины в анализе нашей политической и социальной реальности. От нового «застоя», наступившего еще в начале 1991 года и углубляющегося практически с каждым месяцем. От информационной избыточности и интеллектуальной недостаточности. От пошлого иронизирования и сарказма, скрывающего бессилие и неуверенность. От той «вторичности», которая сегодня напоминает наше философское, идейное, культурное и политическое пространство.

Нам сегодня стало гораздо легче разговаривать с серьезными интеллектуалами. «Экспериментальный творческий центр» и я как его руководитель выдержали ту систему «тестов», которая была предъявлена каждому советскому гражданину после 21 августа, тестов на верность своим убеждениям. И это оценено теми, чьи оценки для нас важнее всего, — социально активным меньшинством, сохранившим способность независимо мыслить. Я сужу по количеству (и качеству!) писем, поступающих в нашу организацию после 21 августа. И по количеству (и качеству!) слушателей на моих последних лекциях и семинарах.

— Как вы можете прокомментировать события самого последнего времени: окончательное отделение стран Прибалтики, обострение обстановки в Грузии, Приднестровье, Нагорном Карабахе, Средней Азии, на Северном Кавказе? Ваш прогноз дальнейшего развития событий?

— С моей точки зрения, это все «рябь».

Прибалтика? Чья? И как она соотносится с проблемой Карелии, города на Неве и бывшей Восточной Пруссии?

Грузия? Опять-таки в каком геополитическом векторе, с ориентацией на какие политические силы? Сама по себе Грузия, как вы понимаете, не игрок. Так с кем она играет и против кого?

Средняя Азия? Опять же в какой ориентации, кем возглавляемая, куда нацеленная, в каком соотношении с прочими силами существующая? А то ведь иногда возникает такое комическое ощущение, будто все всерьез считают, что весь вопрос сводная к тому, кто какой рынок у себя будет строить. Вот уж марксизм, доведенный до предела патологии! Будто бы уж и в самом деле страшнее «приватизации» зверя нет, а предел самовыявления — это сброс памятника Ф. Э. Дзержинскому.

Приднестровье? Разве не ясно, что его проблема может быть развернута самым различным образом и иметь различный геополитический результат?! Тут, кстати, нет мелочей. Речь идет о геополитике на Балканах. Те в очень опасной зоне с точки зрения глобальной политики. То же самое относительно Нагорного Карабаха. За свой визит в Нагорный Карабах Президенту России придется заплатить немалую цену. Интересно знать, кто подбросил эту «дохлую кошку»?

Со всей ответственностью заявляю, что это не дело рук ЭТЦ.

Ну а если без шуток, то Нагорный Карабах сам по себе есть исчезающая малая величина на карте геополитики. Но взятый в полном контексте, со всеми остальными факторами, это — ключевая точка, та, из которой может быть запущен механизм, приводящий к третьей мировой войне. Хоть здесь-то может быть попридержан юношеский демократический пыл уже немолодых людей и «комсомольский энтузиазм» бывших членов бывшего политического руководства бывшей правящей партии? В противном случае события могут начать развиваться стремительно и в крайне неблагоприятном для всех нас направлении. Подчеркиваю — для всех нас.

— Изменилось ли в связи с последними событиями ваше отношение к государственности?

— Я ненавижу распад. Ненавижу декадентство в политике. И уже в силу этого не могу не испытывать отвращения по отношению к тем процессам, которые направлены на разобщение государства. Не понимаю и того, каким образом удалось противопоставить друг другу идею государственности и права человека. Самые фундаментальные из всех человеческих прав, в том числе право на жизнь, могут быть обеспечены только сильным государством (сильное, кстати говоря, вовсе не означает свирепое. Свирепость сопутствует слабости, сила и доброта вовсе не противостоят друг другу. Сильный человек чаще всего добр). Нравственно, эстетически, религиозно я не способен примириться с крушением российской государственности и всем, что за этим последует. Но это — из сферы духовной, а политика есть способ сопряжения Духа с Материей.